ВИКТОРИЯ ЯНКОВСКАЯ. ПО СТРАНАМ РАССЕЯНИЯ (Нью-Йорк: Ам-Издат, 1978) Дорогим ушедшим — МАМЕ и ПАПЕ …И за то, что нас Родина выгнала, — Мы по свету ее разнесли. Алексей Ачаир КАЛИФОРНИЯ Пантомима Кузине Марианне (Малинке) То, что сердце само пропело, То, что сами цитируют губы, Если я записать не успела, Оттолкнула небрежно и грубо — Я уже никогда не вспомню… Слишком много разного в жизни… Эти шепоты ночи темной Стали больше похожи на тризны. Ведь стихи читают поэты И влюбленные в лирику люди. Ведь стихи продолженье, пропетых В подсознании, тайный прелюдий… Записавши, забыть труднее. Вслух прочесть их необходимо. От молчанья душа бледнеет. — Без стихов жизнь души — пантомима. 1976 «Сан-Франциско — кружевные берега…» Сан-Франциско — кружевные берега… Эти волны к нам бегут издалека… От любимой, от Родной Земли, Где сожгли когда-то наши корабли… Где погибло всё. Сгорело без следа, Что любили мы и чем душа горда. Ну, а память? Память — сожжешь! Память горьким пеплом в сердце пронесешь… Это тот же наш Великий Океан Лижет берег, не зализывая ран. И туманы строят в прошлое мосты… И мерещатся мне Белые Кресты… 1967 Мост «Golden Gate» Между Океаном и Заливом, Разграничивая два различных мира, Вознеслась изящно и красиво Терракотовая Лира. Да, она когда-нибудь играла Раньше… нежную мелодию природы, Отражаясь на закате в алых Тихоокеанских водах… Об индейцах, об испанцах и о русских, Проходивших мимо этих побережий — Мореплавателей искусных Полных веры и надежды… О пришельцах всевозможных наций: Плыли все сюда с мечтой о счастье, Чтоб спокойно жить, а не скитаться, Чтоб не подчиняться чуждой власти. Но теперь запели струны с перебоем. Слушать эту Лиру всем сегодня страшно: Слишком много шума, гама, воя — Точно у подножья Вавилонской Башни. Этот мост — не Терракотовая Лира. Мост, порой, ведет, и в Преисподнюю… И не может он соединить два мира, Если нет на это милости Господней. 1975 Жизнь
По зеленой реке в красной лодке Я плыву ослепительным днем. Воздух трепетный золотом соткан — Бирюза и сиянье во всем. Переплыть целых три океана И три четверти мира объять, Чтоб не поздно, но и не рано К новой жизни подкрасться опять. После бега, тревожных скитаний, И миров, неизвестных дотоль, Вдруг прислушаться к подсознанью: А ведь вот — притупляется боль… Боль, которой, казалось, нет равной: Мать, ребенок и Родина… Что ж? Невозможно питаться отравой. Раз дана тебе жизнь — ты живешь. Выбираешь потише, поглуше Отдаленный кусочек земли, И опять наполняешь душу Тем, Чего отобрать не смогли! 1971 Осень на Русской Реке Из цикла: Русская Река Тихо-тихо на Русской Реке И разлив ее плавный и гордый. Чувства, мысли скользят в ветерке, В гармоничном осеннем аккорде… Наступило безлюдье опять. Всё — моё! И ничье предо мною. Не умею я тосковать, Ни под солнцем, ни под луною. Может быть, дни мои коротки? Может быть, и не нужно усилий? Полюбилось названье Реки — И я здесь опустила крылья! 1971 Круги Я люблю, как тенями безмолвными Бродят рыбы серые по дну реки… Как от всплеска вдаль уходят волнами Голубые бесконечные круги. Так воспоминания моментами Нас ведут в почти неведомую даль, Где они не вьются пестрой лентою, А уже все сотканы в немую шаль. Так одеяло старое лоскутное Только мама с няней могут пояснить За кусочком каждым всё попутное Завивая в нескончаемую нить… Но вода — она шумливая-безмолвная — И не счесть на не ни всплески, ни круги… Также жизнь теперь размыта волнами И навек замыты в прошлое шаги. 1975 Штрихи Сквозь плакучие ивы синее небо. Скалы, как островки среди Русской Реки. Тихий плеск нарушают моторы нелепо На воде оставляя круги-бугорки. А волнистые полосы шумных джетов В синеве распускают кружевные штрихи. Или, может быть, это пилоты-поэты Новым способом пишут по небу стихи? Не хочу никаких искусственных шумов. Беспредельно тоскую по зеленой тайге. Но могу унестись туда острой думой… И за это спасибо моей Русской Реке. 1974 |
