Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

ОН

Предназначенного людям
Он ни чем не изменил;
То чем были, то чем будем,
Он собой объединил.
И пока все гуще, гуще
Зарастал бестропный лес, –
Он, единый, присносущий,
Меж сплетенья не исчез.
К трепетанью на болоте
Вызвал жуткие огни,
И в закатной позолоте
Лег на сумрачные пни.
Меж побегов и наростов
Жизни тучной, молодой
Он казал огромный остов,
Ветхий, страшный и худой.
В час, когда вонзали совы
В гулкий воздух зычный крик, –
Кутал в плотные покровы
Заповеданный свой лик.
И когда к глухой опушке
Смертный путь привел косца, —
Подал окликом кукушки
Весть о близости конца.
Пир торжественный он справил
В треске лопнувших суков,
В день, как небо окровавил
Бой огнистых языков.
И расплавившись шипела
Дымножелтая смола,
И от пламенного теле
Тень безмерная легла.
А когда земля окрепла,
Знойный выдержав пожар,—
Он остался в слое пепла,
Неизбежный перегар.

ДОМА

Домов обтесанный гранит
Людских преданий не хранит.
На нем иные существа
Свои оставили слова.
В часы, когда снует толпа,
Их речь невнятная слепа,
И в повесть ветхих кирпичей
Не проникает взор ничей.
Но в сутках есть ужасный час,
Когда иное видит глаз.
Тогда на улице мертво.
Вот дом. Ты смотришь на него –
И вдруг он вспыхнет, озарен,
И ты проникнешь: это — он!
Застынет шаг, займется дух.
Но миг еще — и он потух.
Перед тобою прежний дом,
И было ль — верится с трудом.
Но если там же, в тот же час,
Твой ляжет путь еще хоть раз, —
Ты в лихорадке. Снова ждешь
Тобой испытанную дрожь.

ДВОЙНИК

Опять на улице на миг
Я этим был охвачен;
Я к тайне вновь душой приник,
Я в тайну вновь душой проник, —
И вновь был озадачен…
Что совершает мой двойник
Тот путь, что мне назначен.
Вначале я оцепенел,
В безумие повержен;
И я вневременным пьянел,
Далеко выйдя за предел,
Ничем земным не сдержан, —
Но тупо мой двойник глядел
И даже был рассержен.
Он продолжал идти и петь,
Размахивая тростью;
И он готовил злую плеть,
Чтоб с нею легче одолеть
Непрошенную гостью;
– И я, войдя в земную клеть,
Стал плотью, кровью, костью.

СМУЩЕНИЕ

Опять пришел он, над
тобой склонился,
Опять…
Андрей Белый.

«Я так тебя любил, что даже ангел строгий…»

Я так тебя любил, что даже ангел строгий,
Над скорбною землей поникнувший челом,
Благословил меня опущенным крылом
Пройти по сумраку сияющей дорогой.
Я так тебя любил, что Бог сказал: «Волшебным
Пройди, дитя, путем в творении моем;
Будь зачарован им, лобзайся с бытием,
И каждый день встречай мой мир псалмом хвалебным».
Но — я не знаю кто — в меня пустил стрелой,
Отравленной людским кощунственным проклятьем.
Но — я не знаю кто — сдавил меня объятьем,
Приблизивши ко мне свой лик истомно злой.
Но — я не знаю чей — запал мне в душу сев
Желанья жгучего порока и паденья.
Но — я не знаю чье — открылось мне виденье,
Слепительным огнем обманчиво зардев.
Я так тебя любил. Что думал пронести
Сосуд моей любви, столь хрупкий, невредимым
Среди кромешной тьмы, затканной алым дымом.
Я не сумел, не смог. Прости меня, прости!

«Слушай! В скорби оправданье бытия…»

Слушай! В скорби оправданье бытия.
Он сказал: Везде страданье, там где я.
Припадем к нему, не бойся; Бог с тобой
С ним неслыханное счастье и покой.
Черною ризою укройся, и в глухую ночь,
Ты приди, приди в ненастье на мое крыльцо;
Постучи рукою зыбкой, попроси помочь;
Если выйду – глянь с улыбкой в скорбное лицо.
Ты от века и до века мне родна;
Ты со мною, но иною мне дана.
Над иной, с тобою схожей, я поник,
Да прозрю в ней твой и Божий светлый лик.

«Милая, лента скамейки…»

Милая, лента скамейки
Пару деревьев связала;
В тень самородного зала
Мы подымались от речки…
Были там бледны и клейки
Листики робкой березы;
Там щеголяли стрекозы
Нежным узором насечки,
Легшим на легкие крыльца,
Будто случайная пыльца.
Милая, в мир мы вступали
Трудной дорогой направясь;
Светлая, чистая завязь
Наст, сочетала так рано;
В мире несметной печали,
В мире потерь непреложных –
Ждем мы свершений неложных,
Ждем мы разрыва тумана;
Он не случайною пылью
Лег на обмокшие крылья.
Сентябрь 1905.
5
{"b":"174918","o":1}