Т. П. Л-ой («Колдунья, чей взор роковой…») Колдунья, чей взор роковой Сильнее безумного взора Поэта с душой огневой, Живет под острогом, у бора. Она прилетала вчера, И здесь ворожила так долго, – И вот обезводела Волга, А я не заснул до утра. Меня зачурала любовь, Другою мне сердце пленила, – И серая, редкая бровь В нем нимб золотой заменила. Не здесь, – ты над бором колдуй, Колдуй над холодным острогом, – Но в сердце, мучительно-строгом, Ты мысль обо мне не задуй. Теперь ворожеины дни; Неделю стоит новолунье… Колдунья, колдунья, колдунья! Ты мысль обо мне не гони! Зубцов на Волге. Июль 1920. КАРИАТИДА КАРИАТИДА Я не могу из этой чаши пить! У слепка твоего обрезан подбородок. На пристани моей сгрузилось иного лодок, На самой стройной я, волшебной, должен плыть. Я не могу из этой чаши пить. Нет, духа твоего Земле не уместить, О, гордый сон мой, сладостный и кроткий! Мне в этом мире миг один короткий Тебя дано любить, но так любить, — Что ангельских поэм, Несравненный ни с кем, Творец — Теперь навыки нем; Что жалкий слепец, Теперь Тициан, Которому видеть творенья венец Быль дар, на Земле неповторенный, дань; Что солнечных систем. Вихревые мчанья — Теперь лишь качанья Пылинок в проблестевшем луче, – И ты — этот луч; Твой голос могуч, И на нежном, покатом плече Ты выступ храма, чей фронтон из вида, По непомерности своей, Теряется, – Кариатида, Несешь сквозь гущу земных дней. Я не могу из этой чаши пить, — Не потому, что духа не имею, Божественную часть назвать своею; Не потоку, что не созрел любить, — Но оттого, что срезан подбородок Слепительного слепка твоего; Но Оттого Что суждено Отплыть мне на одной из самых легких лодок. Август 1920. На «Альманахе» Отчего, когда рядом сидели мы там, И я жадно ловил — как преступники ловят Луч надежды по сжатым судейским губам — Луч безмерного лада в любом твоем слове, Тень ее воплотилась в одну Из сидевших и слушавших женщин? — — Подглядеть захотелось ей третью весну. Убедиться, что цвета в ней меньше? — Но я понял тогда, чей коралловый крест Та, что цепью обвила меня золотою (Не соперничать с ней никому красотою!) Смяла с шеи моей, сделав бархатный жест… Август 1920. «Каждое сердцебиенье…» Каждое сердцебиенье – Это биенье твое… Красная армия где-то Вскинула к глазу ружье. Ты возлюбила поэта, Чем он ответит тебе?.. Страшное будет мгновенье, Если угодно судьбе. Знай же, Сомнабула, знай же: Ты ему сладостней всех. – Только при встрече с тобою Спал с него тягостный грех. Лучшая в мире, прощай же! Лучшая в мире миров. Приготовления к бою Кончены. Что ж? – Я готов. Август 1920. БЕСКОНЕЧНАЯ ПОЭМА Опухшее от длительных бессонниц, Одно из нижних век; А захоти – и увезет эстонец, Тебя любой навек. И порчею затронутые зубы (Но порча их сладка!) И не закрывающиеся губы: Верхняя – коротка. И белокурые над ней пушинки (Ведь то, гляди, усы!)… Жнеца и жницы (стали госпожинки) 1 Скрестились полосы. Сам должен был я в этот миг отметить, Сам подойти, И должна, должна была ответить, Отдать свои пути. О, яркая и частая как пламя, О, нужная, как высь!.. И небывалыми колоколами, Вселенная, молись! Смотри, какие меркнувшие светы Воспламенились вновь; Какие любопытные планеты Летят» к нам на любовь. Вон Змий, порфировый и кареглазый, Мой дорогой, он тут; Надежды винный бархат и алмазы, Маринин изумруд; И горлинка глядящая орлицей, С рубином на груди; И сам Эдгар, и серафимов лица За ним и впереди… Опухшее от длительных бессонниц Одно из нижних век (и так далее). 1920. Сентябрь. Начало. |
