КОШМАР И только он стоял перед тобою, Когда ты мне в тот вечер открывалась; Конечно, я вполне владел собою, Хотя на части сердце разрывалось. Я говорил!.: «О, да! Он маг и властный, И ты напрасно мыслишь, что изгнала Его из сердца»… Речь, мольбою страстной, Звуча, меня всего изобличала. Мы разошлись. Был черен ночи полог. Я проскользнул к себе неслышной тенью. И лег. И спал. И был мой сонь так долог, И все одно, давящее виденье. В моих ушах твои стояли речи, И видел я тебя одну сначала. Но близость новой, неизбежной встречи Внутри меня смущенье предвещало. Да, вот и он. Ни ужаса, ни мысли. Вдвоем в глухом томительном безлюдьи. Мы друг пред другом грудами нависли, Один с других сцепилися грудь с грудью. И был твой лик подернут черной мглою Нам мир предстал бесформенным хаосом. И он стоял извечною скалою. И я стоял несозданным утесом. Упругих мышц безмерное усилье. Сверканье глаз. Дрожанье губ бескровных. Из недр души несметное обилье Мы навлекли сокрытых сил духовных. И лишь одно в сознании не тухнет, Все существо сковавши в напряженье: Прорвется ль шаг, родится ли движенье — И я погиб, иль он громадой рухнет. И длился, длился бой наш напряженный, Бой существа, без мысли, без отчета. …Я пробудился — весь изнеможенный, Весь трепеща от холода и пота. Когда ж потом, твоим отдавшись чарам, С тобой бродил я в утреннике парка, — Ты помнишь как мучительно, как ярко Я сам тебе почудился кошмаром? АНАНКЕ
Ah, Seigneur! Donnez moi la force et le courage De contempler mon coeur et mon corpus sans degout Ch.Baudelaire. СОНЕТ Мой Боже! я стою у вечного предела И смело произнес мое моленье вслух: Дай сил мне вынести и мой ничтожный дух, Не меньше сдавленный и мерзостный, чем тело. Пергаментом лица безжизненных старух В его зеркальности правдивой отблестело Все то, что на челе надменном тяготело, И от чего мой плод довременный был сух. Когда вокруг Тебя столпившиеся люди Насытились вполне, и семь кошниц укрух, Осталися немым вещанием о чуде, — Я, стоя в стороне, Тебя еще алкал, И, приковав свой взор к незыблемости скал, Твердил с отчаяньем упорным: «Буди, буди!» ОСТРОВ ПОЛИПОВ Первый сознательный отпрыск немых поколений, Первый побег, еле зримый, растительной жизни, Вялый, тупой, и безвольно предавшийся лени, О, не приняться тебе на томительной тризне Предков — полипов, оставивших трупы и тени В острове мертвом, твоей изначальной отчизне. Выйдешь из этого мира застывших явлений Всюду с тобой его лик и глядит на тебя в укоризне. DIABOLI MANUSCRIPTUM Чем виноват я, что доля такая досталась Мне, не иному, отчаянным, страшным уделом? О, за свои же долги, ты, Ананке, со мной расквиталась, Злостный банкрот, этим дряблым и немощным телом! Знаешь, тебе и самой настоящее место в темнице, — Если бы правила светом одна Справедливость. Ты возбуждаешь во мне не любовь — похотливость, Мимо окна моего проходя в дорогой багрянице!.. Слышишь! Я о стену бьюсь головой, громыхая цепями. Миг — и твои распадутся стальные, заклятые цепи. Чую, не вечно сидеть мне в зловонной, подпочвенной яме, — Знаю, не клином сошелся весь мир на поганом вертепе! МЫ ДУШИ Ничтожные люди, ничтожные мысли… Да как это, как может быть? О, люди, сознаем: над бездной мы виснем, И бездны вовек не избыть. Да где же спасенье! — повсюду удушье. Задавлен оторванный крик: «Мы люди, мы живы, мы сущи, мы души; Полет наш высок и велик». Да где же спасенье — нет силы, мы гибнем… Мы цепи разрушить должны. И — нет бытия без цепей. И подвинем Себя в пустоту — сражены. «Когда я, гордый раб, в безвыходном двуличье…» Когда я, гордый раб, в безвыходном двуличье, Благодарю тебя и падаю во прах Перед лицом Твоим, – слепит бескрылый страх Прозревшие глаза величием Величья. СТОЙ! НИ ШАГУ! Стой! Ни шагу! Останься, пронизанный светом, цепенеющий, Знай, зажегся в тебе твой дозор пламенеющий, только в этом. Будь безвольным. Молчи. Затаись. Только чувствуй невысказанное. Принимай и сноси в откровеньи нежданное и искус твой. Берегись одного. Обводить себя кругом заколдованным. В свой черед есть исход и другим Замурованным. — Друг за другом! |
