- Ты и правда собираешься стать доктором, Молли?
- Да нет. Я собираюсь стать кое-чем получше доктора. Если ты доктор, то приходится глядеть на кровь и на коросту, и знают про тебя только в одном месте. Меня будут везде знать. Я собираюсь прославиться.
- Прославиться как кто?
- Это секрет.
- Ну, скажи! Мне-то можно сказать, я же твой лучший друг.
- Нет. Расскажу, когда ты сможешь голосовать.
- Это когда?
- Когда тебе будет двадцать один.
- Это же десять лет! Я могу умереть. Я буду уже старый. Скажи сейчас.
- Нет. Забудь это. Кем бы я ни стала, я позабочусь, чтобы тебе перепало кое-что от этого, так что оставь меня в покое.
Лерой на этом успокоился, но не без досады.
Мы пришли домой, и Кэрри уже там с ума сходила. Каким-то образом, прежде чем мы дошли, она успела узнать, как я разбила губу Черил.
- Ах ты, дрянь большеротая! Совсем не умеешь играть прилично! Никак не научишься вести себя, как леди. Язычница ты, вот ты кто. Пришла и ударила такого милого ребенка! Как ты могла такое сделать? Как я теперь на люди покажусь? Только-только Дженна нас покинула. Нет у тебя никакого уважения! Бог свидетель, я все время тебя пыталась воспитать как следует. Но ты ведь не мой ребенок! Ты дикая, ты просто дикое животное. Папаша твой, не иначе, обезьяной был.
Лерой разинул рот. Он еще не знал про меня. Черт возьми, я убила бы Кэрри за то, что она болтает языком. Унижает меня перед этим жирдяем Лероем! Вот у кого нет уважения, так это у нее.
Она продолжала меня честить за этот проступок и еще за сотню провинностей. За это лето она уж сделает из меня леди, по ускоренной программе. Она собиралась держать меня в доме, учить, как себя вести, как стряпать, убирать и шить, и это меня напугало.
- Я могу учиться всему этому по вечерам. Не обязательно же весь день мне сидеть в доме.
- Нет уж, мисс Молли, будете сидеть в доме, вместе со мной! Больше не будет этих шатаний с твоей бандой из Долины. С этим твоим пороком я могу еще хоть что-то поделать. Дурная кровь - это дело другое.
Лерой тихо сидел за столом и теребил в руках угол скатерти. Ему все это нравилось не больше, чем мне.
- Если Молли будет сидеть дома, я тоже буду сидеть дома.
Лерой, я люблю тебя.
- Ты не будешь сидеть дома, Лерой Денман. Ты мальчик, и будешь играть на улице, как положено мальчикам. Тебе не следует всему этому учиться.
- А мне все равно. Куда Молли, туда и я. Она мой лучший друг и моя сестра, и мы будем с ней заодно.
Кэрри пыталась урезонить Лероя, но он не поддавался, и тогда она начала говорить, что с ним будет, если он начнет вести себя, как женщина. Тут старина Лерой сразу затрясся. Мол, все будут тыкать в него пальцами и смеяться. Никто не будет с ним играть, если он останется со мной, а потом его заберут в больницу и отрежут его штуку. Лерой струхнул.
- Ладно, тетя Кэрри, я не буду сидеть дома, - он поглядел на меня обреченно и виновато.
Лерой, ты мне не друг.
Кэрри спустилась в подвал, чтобы достать банки и резиновые кольца. Первым уроком должно было стать консервирование. Не успела она сойти с последней ступеньки, я подскочила к крышке подвала, захлопнула ее и заперла. Она не замечала этого, пока не собралась подниматься. Тогда она крикнула:
- Молли, Лерой, крышка захлопнулась, выпустите меня!
Лерой был напуган до смерти.
- Молли, выпусти ее, а то нас обоих побьют. Эп ремень возьмет. Выпусти ее.
- Один шаг к подвалу, Лерой Денман, и я перережу тебе глотку, - я схватила нож, чтобы слова мои были убедительнее. Лерой оказался между молотом и наковальней.
- Молли, выпусти меня из подвала!
- Не выпущу, пока ты не пообещаешь меня отпустить. Пока не пообещаешь, что я не буду сидеть дома и учиться шить.
- Ничего я тебе не стану обещать!
- Тогда сиди в этом подвале до второго пришествия.
Я вышла, таща Лероя за собой, и хлопнула дверью так, чтобы она услышала. Никого не было дома. Флоренс была на рынке в Западном Йорке, Тед на станции «Эссо», а Карл с Эпом на работе. Кроме нас с Лероем, никто не слышал, как она колотит в дверь и вопит что есть мочи. От ее криков Лерою все еще было не по себе.
- Она там умрет. Выпусти ее. Она в темноте ослепнет. Молли, пожалуйста, выпусти ее!
- Ничего она там не умрет, и не ослепнет, и я ее не выпущу.
- А что это она говорила, что ты не ее ребенок? Что ты животное?
- Она сама не знает, о чем говорит. Так, говорит наобум, и все. Плюнь ты на это.
- Но ты ведь не похожа ни на нее, ни на Карла. Ты ни на кого из нас не похожа. Может, ты и не ее. У тебя одной в Долине черные волосы и карие глаза. Может, она тебя нашла в тростниках, как Моисея.
- Заткнись, Лерой, - он напал на след, теперь все равно бы узнал, рано или поздно, раз уж Кэрри выпустила кота из мешка, и я решила ему рассказать. - Она правду говорит. Я не ее, я вообще ничья. У меня нет ни отца, ни матери настоящих, и тебе я не взаправдашняя сестра. И дом этот - не мой дом. Только это все неважно. Это ей важно, когда она на меня злится. Тогда она говорит, что я ублюдок. Но мне это совсем не важно. Все равно же мы брат с сестрой. Кровь - это то, о чем говорят старики, чтобы всех остальных помучить. Лерой, тебе ведь все равно, правда?
Лерой так и согнулся под весом этих новостей.
- Если мы не брат с сестрой, тогда кто мы с тобой? Мы ведь должны кем-то быть друг другу.
- Мы друзья, хотя можем быть и братом с сестрой, ведь мы все время вместе.
- А что значит - ублюдок? Какая разница между тобой и мной, если ты не от Кэрри и Карла?
- Это значит, что твоя мать, Дженна, была в браке с Эпом, когда ты родился, а моя мать, кто бы она ни была, не была в браке с моим отцом, кто бы он ни был. Вот это и значит.
- Черт. Молли, а что значит - быть в браке?
- Бумажка такая, вот, по-моему, и все. Некоторым даже не приходится стоять перед священником, так что ничего общего с религией в этом нет. Можно явиться в муниципалитет и записаться, как вот дядя Эп записался во флот. Потом вы слышите, как над вами говорят слова, и оба подписываете эту бумажку, и вот, вы поженились.
- А мы можем пожениться?
- Конечно, только надо быть старыми, лет хотя бы по пятнадцать или по шестнадцать.
- Это всего четыре года, Молли. Давай с тобой поженимся!
- Лерой, нам не нужно жениться. Глупо жениться, когда мы и так все время вместе. И вообще я не выйду замуж.
- Все выходят замуж и женятся. От этого никуда не денешься, все равно что от смерти.
- А я не буду.
- Ну, не знаю, Молли, ты себе готовишь тяжелую жизнь. Говоришь, что станешь доктором или прославишься. Потом говоришь, что не выйдешь замуж. Хоть что-нибудь ты должна же делать, как все? Иначе тебя никто любить не будет.
- А мне неважно, любят меня или не любят. Дураки они все, вот что я думаю. Я сама себя люблю, только это мне и важно.
- Большей глупости в жизни не слышал. Сам себя кто угодно любит. Правда, Флоренс говорит, надо научиться не так сильно любить себя, а больше любить других людей.
- С каких это пор ты слушаешь, что говорит Флоренс? Если я себя не люблю, то я и никого любить не смогу. И точка.
- Молли, ты с ума сошла. Себя каждый любит, говорю тебе.
- Да что ты говоришь, умная голова? А сам-то ты очень себя любил, когда говорил Кэрри, что пойдешь на улицу, а меня оставишь взаперти, наедине со швейной корзинкой?
Лерой покраснел от стыда. Я попала в точку. Он сменил тему, чтобы избавить себя от необходимости думать об этом дальше.
- Если ты не выйдешь замуж, то и я не женюсь. Зачем вообще люди женятся?
- Чтобы можно было трахаться.
- Что? - у Лерой даже голос сорвался.
- Трахаться.
- Молли Болт, это грязное слово.
- Грязное не грязное, а так оно и бывает.
- А ты знаешь, что это такое?
- Точно не знаю, но вроде бы надо снимать всю одежду и путаться друг с другом. Помнишь, как Флоренс бесилась, когда те две собаки спутались между собой? Вот это оно и есть, по-моему. Не знаю, почему все этого так хотят, у тех собак был вид не очень-то счастливый. Я знаю, что это такое, потому что видела грязные книжки, которые Тед прячет под матрасом. Ты бы их видел! Стошнило бы тебя, как пить дать.
