— Мечети и соборы удивительно схожи между собой, — сказал Мирсат. — Восточные и западные традиции не настолько различны, как можно подумать!

— Мирсат, — нетерпеливо подал голос Брюдер. — Мы бы хотели поскорее увидеть гробницу Дандоло.

На лице Мирсата возникло легкое недовольство: похоже, он счел такую спешку проявлением неуважения к зданию.

— Да, — подтвердил Лэнгдон. — Простите, что торопим вас, но у нас очень жесткий график.

— Как вам будет угодно, — сказал Мирсат и показал на высокий балкон справа. — Давайте поднимемся и подойдем к гробнице.

— Туда? — изумленно спросил Лэнгдон. — Разве Энрико Дандоло похоронен не в крипте?

Как выглядит сама гробница, Лэнгдон помнил, но где именно она находится в соборе — нет. Ему представлялось какое-то сумрачное подземелье.

Мирсата его вопрос, похоже, сильно удивил.

— Нет, профессор, гробница Энрико Дандоло, безусловно, наверху.

Что, черт возьми, такое происходит? — недоумевал Мирсат.

Когда Лэнгдон попросил показать ему гробницу Дандоло, Мирсат решил, что это уловка. Гробница Дандоло никого не интересует. Мирсат предположил, что на самом деле Лэнгдон хочет увидеть загадочный памятник древности рядом с гробницей Дандоло — мозаичный деисус с Христом Пантократором, который не без оснований считают одним из самых таинственных произведений религиозного искусства в Айя-Софии.

Лэнгдон взялся за изучение деисуса, но не хочет это афишировать, решил Мирсат: профессор, видимо, пишет тайком от коллег статью об этой мозаике.

Но теперь Мирсат был в смятении. Лэнгдон не может не знать, что деисус находится на втором этаже. Почему же он разыграл такое изумление?

Или ему действительно нужна гробница Дандоло?

Озадаченный, Мирсат повел посетителей к лестнице мимо одной из двух знаменитых урн Айя-Софии — огромного сосуда вместимостью в тысячу двести литров с лишним, вырезанного из цельного куска мрамора в эллинистическую эпоху.

Молча поднимаясь по ступенькам с тремя гостями, Мирсат не знал, что и думать. Спутники Лэнгдона совершенно не выглядели научными работниками. Один похож на военного: накачанный, с прямой осанкой, одет во все черное. А женщина с серебристыми волосами… Мирсату казалось, он ее уже видел. По телевизору, что ли?

Он начинал подозревать, что подлинная цель посещения отличается от официальной. Что им на самом деле тут нужно?

— Еще немного — и мы на месте, — бодро сказал Мирсат на площадке перед последним участком лестницы. — Наверху мы увидим гробницу Энрико Дандоло и, конечно… — он помолчал, глядя на Лэнгдона, — знаменитый мозаичный деисус.

Никакой реакции.

Лэнгдон, получается, прилетел сюда не ради деисуса. Как это ни странно, ему и его спутникам нужна именно гробница Дандоло.

Когда Мирсат вел их на второй этаж, Лэнгдон видел, что Брюдер и Сински озабочены. Этот подъем, казалось, не имел никакого смысла. Лэнгдон прокручивал в уме подземное видео Зобриста… и думал о документальном фильме о затопленных помещениях под Айя-Софией.

Мы должны были спускаться!

Так или иначе, где бы ни находилась гробница Дандоло, им ничего не оставалось, как следовать указаниям Зобриста. В мусейоне премудрости священной, где золото сияет, преклони колени и услышь воды теченье.

Когда они наконец поднялись на второй уровень, Мирсат повел их направо вдоль края балкона, с которого открывался головокружительный вид на главное помещение собора. Лэнгдон, однако, сосредоточенно смотрел прямо перед собой.

Мирсат вновь горячо заговорил про мозаичный деисус, но Лэнгдон его не слушал.

Он уже видел цель.

Гробницу Дандоло.

Она оказалась в точности такой, какой Лэнгдон ее помнил: в полированный каменный пол была вмурована прямоугольная плита из белого мрамора, ее отгораживали цепи, висящие на столбах.

Стремительно подойдя к ней, Лэнгдон прочел высеченную надпись:

Пока остальные подтягивались, Лэнгдон уже начал действовать: перешагнул через заградительную цепь и встал перед самой плитой.

Мирсат громко запротестовал, но Лэнгдон, не обращая на него внимания, упал на колени, как будто вознамерился молить о чем-то вероломного дожа.

А потом, исторгая из уст Мирсата крики ужаса, Лэнгдон положил на плиту ладони и опустил к ней голову. Он сам понимал при этом, что похож на мусульманина, кланяющегося Мекке. Ошеломленный Мирсат теперь онемел, и все здание, казалось, объяла гробовая тишина.

Сделав глубокий вдох, Лэнгдон повернул голову направо и осторожно прижал к плите левое ухо. Камень был холодный.

Звук, который доносился через него, был слышен совершенно отчетливо.

Боже мой.

Внизу, казалось, звучала концовка Дантового «Ада».

Лэнгдон медленно повернул голову к Брюдеру и Сински.

— Я слышу, — прошептал он. — Слышу, как течет вода.

Брюдер перескочил через цепь и припал к плите рядом с Лэнгдоном. Через несколько секунд он энергично закивал.

Теперь, когда они услышали журчание воды, оставался один вопрос: куда она течет?

На Лэнгдона вдруг нахлынули образы из фильма: полузатопленная пещера, мрачно подсвеченная красным… где-то внизу.

Когда Лэнгдон встал и вышел обратно за цепную ограду, Мирсат уставился на него снизу вверх взглядом, полным тревоги и осуждения. Лэнгдон был выше турецкого экскурсовода, наверное, на целую голову.

— Мирсат, — начал Лэнгдон, — простите меня. Ситуация, как видите, необычная. На объяснения у меня времени нет, но хочу задать вам очень важный вопрос об этом здании.

Мирсата хватило лишь на вялый кивок:

— Слушаю вас…

— Из-под плиты Дандоло сюда доходит журчание воды, которая куда-то течет. Нам надо знать, куда она течет.

Мирсат покачал головой:

— Не понимаю. Воду под полом можно услышать везде в Айя-Софии.

Все застыли.

— Да, — сказал Мирсат, — особенно когда идет дождь. Площадь крыши здесь — примерно девять тысяч квадратных метров, вода должна с нее куда-то стечь, и часто на это уходит не один день. Обычно она не успевает полностью стечь до следующего дождя. Журчание воды здесь обычный звук. Может быть, вы знаете, что под Айя-Софией есть обширные пустоты с водой. Об этом даже сняли документальный фильм…

— Понятно, понятно, — перебил его Лэнгдон, — но не знаете ли вы, куда именно течет вода, которая журчит под гробницей Дандоло?

— Конечно, знаю, — ответил Мирсат. — Туда же, куда стекает вся дождевая вода с крыш Айя-Софии. В городское водохранилище.

— Нет, — вмешался Брюдер, выходя за ограждение. — Мы не водохранилище ищем. Нас интересует большой подземный зал, и в нем, вероятно, есть колонны.

— Точно, — сказал Мирсат. — Древнее городское водохранилище — цистерна — именно это собой и представляет: большой подземный зал с колоннами. Весьма впечатляющий, между прочим. Его соорудили в шестом веке для хранения питьевой воды. Сейчас уровень воды там всего метр с небольшим, но…

— Где?! — прогремел Брюдер; его голос отдался под сводами гулким эхом.

— Вы про… водохранилище? — испуганно спросил Мирсат. — Оно всего в квартале отсюда, чуть к востоку от собора. — Он показал рукой направление. — Называется Еребатан-сарай.

Сарай? — удивленно подумал Лэнгдон. А есть и Топкапы-сарай. По пути от аэропорта им часто попадались указатели с этим названием.

— Но… — спросил он, — сарай, кажется, означает «дворец»?

Мирсат кивнул:

— Да. Наше древнее водохранилище по-турецки называется Еребатан-сарай. То есть подземный дворец.