«Господи, пусть он полюбит меня!»

– Головоломка, но не китайская, но от РМ; совершенная имитация знаменитого кардигана «Voyage». Цвет непростой, но мне понравился: небесно-голубой, в цветочек, отделанный бархатной каймой горчичного цвета; заслуживает того, чтобы его надеть.

– Румяна фирмы «Ланком» «Pommetes 06, беспечный персик»; накладывают кончиками пальцев, но сверху припудривают.

- Пара темных очков от Оливье, чтобы играть в таинственность, если все обернется хорошо или, напротив, скверно.

– Купальник, так, ни за чем.

– Ночная сорочка из жатого шелка, чтобы проводить ночи в одиночестве.

«Господи, хоть бы он поддался!»

– Браслеты – куплены на африканской выставке на подземном этаже. Обожаю украшения для щиколоток, а также колечки на мизинец, усиливающие жест, стиль МТЛ.

– Плетеная корзинка, окрашенная в золотисто-коричневый цвет, выстеленная изнутри золотым кроличьим мехом; куплено в «Виктуар».

«Господи, достаточно ли этого, чтобы заинтересовать его?»

– Сумочка в форме цветочного горшка от Лулу Гиннес; сделана из черного бархата, сверху аппликация из четырех больших роз алого бархата с зелеными бархатными же листочками. Просто шедевр! Я задаю себе вопрос: как я до сих пор без нее обходилась, как я могла жить, не бросая но утрам взгляд в свой шкаф, где хранятся аксессуары?! Я называю этот шкаф «метаморфозы», потому что три полоски со стразами преображают платье из кладовки в бальный наряд. Я никогда не прибегаю к подобному способу, для этого надо либо быть очень юной и сидеть без гроша, либо ненавидеть одеваться. Но мне очень нравится этот необычный шкаф, где выстроились рядами двести пятьдесят сумочек. Наиболее уязвимые засунуты в специальные чехлы, которые все чаще предоставляют модельеры, или в небольшие прозрачные футляры — это более хитрая упаковка, поскольку лает возможность сразу все увидеть. Сумки флиртуют с тысячей свернувшихся змейками поясов с площади Джамма-эль-Фнаа, а те поглядывают на перчатки, колье, а уж здесь огромный выбор, так как это целая коллекция, если это можно назвать коллекцией, бархоток в стиле ретро от Гальяно, браслетов, манжет, часов, колец. Каждая разновидность уложена в особую плетеную коробку, я укладываю их штабелями, как саркофаги, чтобы выиграть место.

– Две пары брюк мужского фасона. На талии и снизу они слегка коротковаты, в детстве я называла это «зажечь помост». Обожаю зажигать. Правда, в «Бон Марше» я умудрилась отыскать две пары несгораемых брюк.

«Господи, если окажется, что чего-либо не хватает, все пойдет насмарку...»

— Наконец я отыскала туфли с круглыми каблуками! Ах, Христофор Колумб, открыв Америку, не был так счастлив, как я. Невероятное везение! Мне удалось избежать совершенно правильных, сделанных по мерке туфель «Massarо», во время многочисленных примерок меня выводило из себя то, что я никогда не могла вовремя получить их. Мне кажется, лучше пусть будет преждевременно, чем относить их назад, потому что вещи, стоит им перенестись через порог моей квартиры, начинают жить самостоятельной, обособленной более-менее счастливой, как у людей, жизнью. Впрочем, шмотки беседуют со мной. Когда я умру, то благодаря им я все же пребуду здесь, в них – мое продолжение, они расскажут мои историю, расскажут об обеде в Ламорлэ, о чае с Богом, они смогут перевести на понятный язык мою болезненную любовь к шмоткам, они воскресят мое тело, как пот Господень. Они будут излучать аромат моих любимых лилий, моей кожи, частицу меня, быть может даже сперму или слюну, и таким образом расскажут мою жизнь и мои тайны.

Ну вот, таков этот «Бон Марше». Благодаря этой земле открытий нет необходимости пересекать Ла-Манш, чтобы посетить бутик «Маnolo Blahnik».

Какая досада, что невозможно носить все зараз, одновременно. Если Бог – я имею в виду, мой Бог, из Ламорлэ и больница Сальпетриер – увидит меня в туфлях на круглом каблуке, в то время как у меня есть также и кроссовки «Nike», и ковбойские сапоги, и ножные браслеты, и мокасины, у него сложится обо мне неполное впечатление. Ему откроется лишь малая часть моей личности.

Еще я купила пальто для девчушки, которая живет на моей улице. Я впервые покупаю что-то не для себя. Было так странно попытаться разделить вкусы десятилетней девочки, вот уж в чем я совсем не разбираюсь. И все же мне понравилось покупать для нее, так что я прикупила еще брючки-багги из джинсовой ткани, блузон из камуфляжной материи, свитера моделей «Покемон» и «Дигимон», индийские ботинки с бахромой и зонтик с Микки- Маусом, чтобы она не промокла, возвращаясь из школы. Люди, которым нравится любить, должно быть, эгоисты. А как любить, если ничего не покупать?

Я провела в «Бон Марше» девять часов. Мне пришлось покинуть магазин, потому что по трансляции передали, что двери закрываются. По правде сказать, я падала от усталости. Но, изнурив и успокоив тело и дух, мне удалось перестать терзаться неразрешимыми вопросами, и я почувствовала себя не такой подавленной.

Покупки не умещались в такси. Пришлось нанять второе, чтобы оно ехало за нами. На обратном пути я заметила книжный магазин, и это подпортило мне настроение: столько книг на белом свете, а мой бедный сосед пытается добавить к этой груде еще одну. Меня все еще одолевали демоны, и эйфория превратилась в апатию; кажется, я совершила оплошность, злоупотребив покупками.

Смех не записывается. Он слышен. Слезы – они вырисовываются – молчаливые.

В моем убежище смех и слезы чередуются. Смехом и слезами размечена моя жизнь, я знаю немного промежуточных состояний – середина, медиана, равновесие. Мне хотелось бы восстать против вечной тирании новизны. Противостоять моде, носить маоистскую униформу, хотя бы в знак противодействия. Остановить этот лихорадочный бег навстречу времени – чтобы идти с ним в ногу. Вернуть захваченное! Прекратить это одежное помешательство, то, что предположительно способствовало моей эмансипации. И если униформа обычно действует на меня как аллерген, мне следует обратиться в классицистскую веру, к стилю Ламорлэ; разочаровавшись в жизни, кто-то становится монахом-кармелитом, кто-то буддистом. Что ж, мне, образумившейся, следует обратиться к старинным моделям, официальным или церемониальным одеждам, халату уборщицы или школьной форме, в которой есть нечто... Для меня существенно – захватить этот огромный гардероб как выморочное имущество, развернуть его, сдвинуть с места, разоблачить, поставить вне норм, вне времени, вне досягаемости, расхитить гигантский резервуар прошедших веков, поскольку мода есть не что иное, как возобновление. Нужно противостоять бегу времени.

Я опустила на пол в прихожей бумажные пакеты с покупками, их веревочные и пластиковые ручки врезались мне в запястья. Пакетов было штук пятнадцать, не считая тех, что помог поднять наверх шофер такси.

Поставленные на пол, бумажные пакеты утратили форму, сплющились, сделались плоскими, будто протестуя, что их так много. К горлу вдруг подкатила тошнота, мне стало стыдно. Но мне так хотелось понравиться Богу, и было невозможно представить, что мне удастся это сделать без всего этого нагромождения шмоток.

Я поклялась моим одеждам, что после того, как пристрою вновь прибывшие вещи, побуду с ними и никто посторонний, никакая чужая одежда нас не потревожат. В этот момент мне захотелось отдохнуть, погрузиться в модные журналы, приходящие на дом по подписке, отбросив все эти докучные извещения из банка – я не желала знать, какой там у меня перерасход, это меня не интересовало.

Я предчувствовала приход судебных исполнителей.

Тотчас начать примерять на себя новые шмотки было невозможно: слишком долго я их выбирала и у меня сложилось впечатление узнавания, нет, хуже – слишком тесного соседства с самой собой. Как космонавтам, мне требовалось время для дезактивации. Оба мои «я» соприкасались годами, и если мы выносили друг друга, то лишь потому, что умело выдерживали паузы молчания и отсутствия. Мне случалось удалиться на тысячи лье от себя самой, от той, кем я являюсь, – настолько далеко, что оказывалось больно возвращаться, это доставляло страдание. В обычном варианте сознание размещается в теле, но это не мой случай. Мое сознание способно оторваться от тела, стать независимым и неуловимым.