— Что думаешь, Флинт? — спросил Люк.

— Сразу представил лишние восемь тысяч долларов. Если хорошенько подумать, не все ли равно, сколько перегонять — четыреста или шестьсот голов.

— Хорошо, Бен. Раз танцев завтра не будет, приедем прямо с утра. — Люк пожал старику руку. — Желаю тебе найти покупателя для «Флайнг-Ф» — там хорошие пастбища. Если бы мог осилить, то купил бы сам. Недурно бы расширить «Трипл-М».

— Так имей в виду. А по мне, нет рук лучше, чем руки Маккензи, в которые можно передать «Флайнг-Ф». Мое почтение, леди. — Бен прикоснулся кончиками пальцев к полям шляпы.

— Не останетесь с нами пообедать, мистер Фрэнке? — предложила Хани. — Мы были бы очень рады.

— Не-е. Надо спешить домой. Кормить скот. Но за вами, леди, в понедельник танец.

Хани подошла и поцеловала старика в щеку.

— Охотно, Бен.

Он крякнул от удовольствия и посмотрел на Гарнет:

— Я еще так могу пристукнуть каблуками, никакому молодому не угнаться.

— Конечно, Бен, — улыбнулась Гарнет.

Старик с трудом забрался на спину гнедой лошади, тронул поводья и не спеша потрусил домой.

А Хани, деловито подбоченившись, принялась изучать походную кухню.

— Надо бы все здесь хорошенько отчистить.

— Я тебе помогу, — предложила Гарнет.

— Нечего ее скоблить, — возразил Люк. — Сейчас подкатим к насосу.

— Так и думал, что ты это скажешь, — пробормотал Флинт.

Гарнет и Хани взялись за длинное дышло и начали тянуть, а мужчины уперлись в другой конец и без того натруженными плечами.

— Эй, братишка! — окликнул Флинт Клива, продолжая толкать тяжелую повозку в гору. — Ты когда-нибудь задумывался, почему лошадиных задниц больше, чем самих лошадей?

— Почему? — спросил, отдуваясь, Клив.

— Да ни у одной лошади нет старшего брата по имени Люк.

Когда повозка наконец оказалась на ровной площадке у насоса, все стали внимательно ее изучать, а Джошуа, чтобы лучше все разглядеть, даже забрался внутрь.

— Мам, а можно нам с Амиго здесь спать?! — возбужденно закричал он.

— Об этом, дорогой, тебе лучше спросить тетю Мод, — ответила Хани. — Может быть, она захочет спать здесь сама. Но я тоже поведу фургон, и там вы с Амиго сможете спать, когда вам заблагорассудится.

— Это хитроумное изобретение, леди, именуется походной кухней, — начал объяснять Люк. Он опустил открываемую на петлях крышку ящика и выставил откидную ножку, так что образовалась поверхность стола, а сам ящик стал напоминать бюро, потому что под крышкой открылось по крайней мере с дюжину отделений и шкафчиков. — Когда столом не пользуетесь, убираете ножку и закрываете крышку… вот так. — И чтобы показать, как легко действует механизм, Люк еще раз-другой откинул и закрыл крышку.

— Боже! — воскликнула Хани. — Удобно, как дома!

Мужчины отправились снова усмирять мустангов, Джошуа, тут же утративший к походной кухне интерес, побежал вслед за ними, а Гарнет и Хани продолжали рассматривать отделения и ящички.

— Кофейная мельница! — Гарнет показала на прикрепленный к борту повозки механизм.

— А взгляни сюда! — Хани изучала внутренность походного кухонного стола. — На ящиках написано, что должно в них лежать. Вот пшеничная мука, там — фасоль. Отделения для сахара, сухофруктов, кофе. Есть даже для иголок с нитками и лекарств! Джош ужасно обрадуется, когда узнает, что для бутылки с касторовым маслом имеется специальное отделение.

— Должна признать, что вся эта штука удачно задумана, — согласилась Гарнет и приоткрыла крышку спального места. — Сюда кладут свернутый матрас и одеяло. А вот эта часть, готова спорить, для картошки и других овощей. — Она приоткрыла следующую секцию. — Хани, взгляни! Здесь запасное колесо для фургона!

— Задача ясна, — объявила подруга, — все эти ящички и отделения нужно вычистить и выскрести.

Гарнет скривила гримасу и отступила на шаг.

— Но я не вижу самого главного.

— Самого главного? — Глаза у Хани округлились. — Неужели здесь может чего-то недоставать?

— Плиты и раковины.

Некоторое время Хани недоуменно смотрела на подругу:

— Неужели ты думала…

Но Гарнет была не в силах сдерживаться и рассмеялась.

— Тогда уж скажи, и ванны с горячей водой из крана, — со смехом добавила Хани.

— Мы с каждым часом все глупее. — Гарнет попыталась подавить в себе веселье, но явно проиграла сражение.

Женщины схватили друг друга в объятия и разразились неудержимым, заразительным хохотом.

Их смех долетел до слуха мужчин.

Люк прикинул, что бы это могло их так развеселить.

Флинт сделал вид, что ничего не слышал, и его лицо оставалось непроницаемым.

А Клив усмехнулся.

На следующее утро Джош только успел пулей вылететь из-за стола, как в дом вошла Гарнет.

— Доброе утро, тетя Гарни. — Мальчик схватил свою шляпу и повернулся к собаке. — Бежим, Амиго, а то про нас забудут.

Гарнет улыбнулась ему, но Джош и пес уже выскакивали за порог.

— Доброе утро, Хани.

— Доброе… — приветливо отозвалась подруга. — Присядь, поешь овсянки, пока горячая.

Гарнет с порога взглянула на несущихся к сараю мальчика и пса.

— Они ужасно привязаны друг к другу.

— С самого начала, — согласилась Хани. — Амиго помог нам пробиться к Джошу.

— Что ты имеешь в виду?

— О, это длинная история. Расскажу в один из долгих дней по дороге. Надеюсь, получишь удовольствие. Но любовь между ними возникла с первого взгляда.

— Как у нас с Флинтом, — шутливо ответила Гарнет и налила себе чашку кофе.

Хани прыснула и тряхнула головой.

— Вспоминаю, как первый раз увидела Люка. — Она вздохнула и прижала руки к груди. — Сердечко так сильно забилось и с тех пор все бьется и бьется. — Хани поставила перед Гарнет блюдо с горячим хлебом и села за стол. — Что ты наденешь завтра на танцы?

— Все, что у меня есть, — на мне. Никаких изысканных нарядов. А все, что было, я потеряла.

— После завтрака посмотрим мой гардероб. У нас почти один размер. Стежок здесь, стежок там — и все будет в лучшем виде. У меня есть зеленое платье, которое пойдет к твоим рыжим волосам и зеленым глазам. — Хани поспешила в ванную. — Сейчас покажу. — И она вернулась с платьем из бледно-зеленого шелка. — Примерь.

Гарнет переоделась и подошла к зеркалу взглянуть на себя. Ладно сидящий лиф имел низкий круглый вырез с широкой кружевной оборкой цвета слоновой кости, расшитой миниатюрными красными и белыми цветочками. Рукава чуть ниже локтя были отделаны теми же роскошными кружевами, которые складками ниспадали к запястьям. Мотив вышивки повторялся и на юбке, волны которой достигали щиколоток.

— Подходит почти идеально! — воскликнула Хани, завязывая у подруги сзади на талии бархатные ленты в большой бант.

Гарнет провела ладонью по мягкому шелку:

— Оно просто замечательное!

— Люк купил мне его в Сан-Франциско. Платье привезли из Китая. И я надевала его один только раз.

— Тогда в понедельник должна быть в нем ты!

— Нет, я хочу надеть черное. Оно очень соблазнительное. — Хани рассмеялась. — Сводит Люка с ума. Конечно, чтобы придать скромности, придется что-то накинуть на плечи, иначе жители Калико вышвырнут меня из города. У меня есть кусочек ткани, которая прекрасно подходит.

Гарнет еще раз бросила в зеркало взгляд:

— Такого элегантного платья у меня не было никогда, даже до войны.

— Не двигайся. Сейчас принесу булавки. Мне кажется, надо чуть-чуть убрать под мышками; моя грудь чуть полнее твоей.

Гарнет покосилась на соблазнительный бюст подруги:

— Дорогая, твоя грудь значительно полнее моей.

— Я бы этого не сказала, — возразила Хани и поспешила за булавками, а Гарнет опустила глаза на собственную грудь. Она никогда не считала, что природа ее щедро наградила, но, присмотревшись к своему отражению в зеркале, заметила, что грудь стала полнее.

Возвратилась Хани с утыканной булавками подушечкой: