— Прошу прощения. Но за целый вечер не зарегистрировался ни один человек. И в конце концов я решила подняться к себе.

— Неужели? А я только что встретил двух спукавшихся сверху ковбоев, но имен их в книге не обнаружил.

— Ах это… Вы встретили братьев Бун. Они помогли мне выпутаться из неприятностей в баре, и в благодарность за это я предоставила им комнату.

— В баре? — Два новых клуба дыма устремились к потолку. — А какого черта вам понадобилось в баре?

— Разыскивала человека.

— И кого же именно?

— Мне кажется, мистер Клоски, это вас не касается.

— Я вам говорил, миссис Скотт, у меня не богадельня. Считайте, что вы уволены. И должны мне доллар за комнату, которую отдали ковбоям, а еще доллар за вашу, поскольку не выполнили порученную вам работу.

— Я оставалась за конторкой после часу, сэр, и считаю это вполне достаточным. — Гарнет порылась в кармане и швырнула на стойку монету. — Вот вам деньги за комнату братьев Бун, но за свою я платить не собираюсь.

— Отлично! Тогда собирайте вещи и выкатывайтесь. Таким, как вы, не место в моей гостинице.

— Таким, как я? — Она подбоченилась. — Извольте объясниться, сэр!

— Я жду, леди. Чтоб через пять минут вас с вашими пожитками и духу здесь не было.

— С превеликим удовольствием! — Круто повернувшись, Гарнет устремилась вверх по лестнице. Пока Флинт не соберется покинуть город, угол найти труда не составит. Она сложила немудреные вещички и завернула их вместе с рубашкой и штанами Флинта в бумагу, накануне взятую в магазине. Спустившись в холл, Гарнет гордо прошествовала мимо хозяина гостиницы, не удостоив его даже мимолетным взглядом.

Но на улице сообразила, что понятия не имеет, где искать Флинта. К счастью, город был маленьким, и вскоре она заметила знакомую фигуру у станции дилижансов. Маккензи разговаривал с каким-то человеком. Гарнет поспешила было к ним, но, услышав обрывок разговора, остановилась и отступила в тень.

— Всего-то и делов, что поедешь охранником до Уэйнесбурга. Стингер дал туда телеграмму и получил ответ, что замену они приготовили.

— А что с Галладжером? — поинтересовался Флинт.

— Док вытащил из него индейскую стрелу и считает, что через неделю он сможет вернуться на службу. Значит, подхвачу на обратном пути. Спасибо за помощь, Флинт.

— Я все равно еду в ту сторону. Так что не стоит благодарить. Да и негоже упускать случай честно заработать.

— Я трогаюсь через десять минут, — предупредил незнакомец.

— Подожди, только заберу из платной конюшни своего серого и привяжу его к задку экипажа.

Так он собирается улизнуть, расстроенно думала Гарнет. Даже не попрощавшись! Но вместо того чтобы выйти Флинту навстречу и бросить в лицо обвинение, женщина только отступила еще дальше. Гарнет представляла себе его бешенство при виде ее. Но стоит промедлить, и она потеряет его навсегда. Проскользнув на станцию, Гарнет купила билет до Уэйнесбурга и к тому времени, как вернулся Флинт, устроилась в дилижансе. Пока он привязывал Сэма, она скрючилась на сиденье в три погибели. Однако, к ее облегчению, внутрь Флинт не удосужился заглянуть, а молча полез наверх устраиваться на скамейке рядом с кучером.

Гарнет распрямилась и улыбнулась своим спутникам. Их было трое. Один из них показался ей коммивояжером, а юная пара — молодоженами.

Улыбка Гарнет стала еще восторженнее, и она обратилась к попутчикам:

— Приятный для путешествия денек, господа!

Пятидесятимильный путь до Уэйнесбурга прошел в приятной беседе. Гариет мило щебетала с торговцем виски и молодоженами, которые, как оказалось, ехали в Санта-Фе. А когда кучер останавливал дилижанс, притворялась спящей, чтобы не выходить из экипажа.

Они прибыли в Уэйнесбург уже к вечеру. Гарнет терпеливо дождалась, когда Флинт скроется в помещении станции, и только тогда выбралась из дилижанса, захватив сверток со своими пожитками. Оставаясь незамеченной, молодая женщина украдкой наблюдала, как Маккензи возвращается, перебрасывается на прощание парой слов с кучером, отвязывая Сэма, и уходит прочь.

К счастью, город оказался значительно больше Команч-Уэллса, поэтому Гарнет удавалось держаться от Флинта на большом расстоянии и незаметно следовать за ним.

Она вздохнула с облегчением, когда увидела, что он отдает Сэма в платную конюшню. Это означало, что ее бывший проводник намерен задержаться в городе по крайней мере до завтрашнего утра. Так оно и вышло — с седельными сумками через плечо Флинт заглянул в ближайшую гостиницу.

Выждав время, Гарнет проследовала за Маккензи. Называть свое настоящее имя до разговора с Флинтом она сочла неразумным и поэтому зарегистрировалась под девичьей фамилией. Служащий подал ей ключ:

— Ваша комната номер восемь в конце коридора, миссис Петтит.

— Я вижу, здесь остановился мистер Маккензи. — Гарнет сделала вид, что только что заметила знакомую фамилию в книге. — Мы ехали с ним в одном дилижансе.

— Именно так. — Портье дружелюбно улыбнулся. — Его комната номер семь — рядом с вашей. Надолго ли к нам?

— Пока не знаю. — Гарнет положила на стойку серебряный доллар. — Скорее всего до завтрашнего дня. Там будет видно.

— Общая ванная — первая дверь направо. Но если вы предпочитаете вымыться в номере, за дополнительные двадцать пять центов вам все устроят в комнате. Желаю приятного отдыха.

— Благодарю, сэр, — ответила Гарнет с преувеличенной бодростью: мысль о предстоящей встрече с Флинтом отнюдь не вселяла в нее уверенность.

В комнате она развязала пакет и, достав из него мужские штаны и рубашку, вышла в коридор и застыла у соседней двери. Наконец, собравшись с духом, Гарнет с бесшабашной решительностью кавалерийской атаки самого генерала Стюарта толкнула дверь.

Сбросив сапоги и повесив ремень с револьвером на спинку кровати, Флинт решил вздремнуть несколько часочков. Всю дорогу его глаза слипались, он еле сдерживался, чтобы не заснуть и не свалиться со своего высокого насеста рядом с кучером.

Взяв ключ с комода, он направился к двери. А вспомнив, как рыжеволосая не давала ему спать всю ночь, не сдержал улыбки — славно провели время. Чертовски не хотелось ее оставлять, но Флинт знал: у Гарнет достанет сил и мужества снести разлуку. И какого черта, сердился он на себя, какого дьявола он ее жалеет! Жалеть следовало себя. Гарнет юркнет в постель к своему троюродному братцу и там успокоится, а он будет долго-долго одиноко вспоминать их первую и последнюю ночь.

Он наклонился, чтобы вставить ключ в замочную скважину, и в это время дверь напротив, с треском распахнувшись, ударила его по макушке, а при падении он весьма ощутимо проехался по ней спиной.

Флинт лежал на полу и глядел в потолок, на котором кружились тысячи темных точек. Странно, что он не видел их раньше.

— Дорогой, ты в порядке?

Он тщетно боролся с головокружением. Какой уж тут порядок? Был бы в порядке, ему бы не слышался голос рыжеволосой, не мерещился ее аромат, а темные точки на потолке не сошлись бы в два прозрачных зеленых круга.

— Извини, дорогой.

Флинт застонал. Она!

Все сходилось: голос с хрипотцой, от которого по спине пробегали мурашки, зеленые глаза, светившиеся то теплом, то щемящей грустью, знакомая шелковистая грива пламенеющих на солнце рыжих волос, которые при лунном свете становились золотисто-каштановыми.

Но все эти соблазны он оставил в пятидесяти милях отсюда — крепко спящими в гостиничном номере.

И тут им оказаться не было ни малейшей возможности. Если только… Существовало одно лишь объяснение.

Флинт Коллингсвуд Маккензи, ты умер и вознесся на небо!

Потом он вспомнил, как сияние этих глаз, каскад волос и волнующий шепот болезненно томили его чресла, и догадался: видимо, сбылись пожелания недругов, которые спали и видели его в аду.

Флинт несколько раз мигнул — зрение прояснилось, но рыжеволосой нигде не оказалось. Поистине, разыгравшееся воображение может свести человека с ума, подумал он с облегчением. Попробовал сесть, но тут вновь возникла рыжеволосая, опять уложила его на пол, обернула вокруг головы мокрое полотенце и велела не шевелиться.