Бек подумал, что они пропали. Из темноты ринулось столько тварей, что ни дворф, ни горцы, даже если бы были готовы, не могли бы их остановить. Но сейчас и Панакс, и Квентин были на земле, а Бек пытался защитить их всего лишь ножом.

— Квентин, — в отчаянии закричал Бек и тут же был сбит с ног налетевшим сзади урвольфом.

Но горец был уже рядом, и в руках он держал меч Ли. Лицо Квентина побелело от страха, но взгляд был решителен. Когда урвольфы бросились на него, он взмахнул старинным мечом и закричал: «Ли! Ли!» Его меч тут же раскалился добела, и по его клинку забегали ручейки огня. Квентин вскрикнул от неожиданности, отпрянул и чуть не упал через Бека. Урвольфы в панике разбежались и скрылись в темноте. Квентин, пораженный тем, что произошло, и одновременно восхищенный, кинулся вдогонку.

— Ли! Ли! — кричал он.

Урвольфы снова бросились в атаку. Им удавалось в последний момент увернуться от текущего с меча огня. Панакс поднялся на ноги, взял свой топор и встал рядом с горцем. На лице дворфа читалось удивление.

«Волшебство! — подумал Бек, бросаясь к ним. — Значит, меч Ли все–таки волшебный! Странник был прав! »

Но ситуация оставалась сложной. Урвольфы не отступали, они подошли со всех сторон и ждали возможности прорвать оборону. Они были хитры, не давали застать себя врасплох и были настроены решительно. Даже волшебство меча всего лишь не давало им подойти.

— Панакс, их слишком много! — Бек старался перекричать рычание урвольфов. Он держал горящую головешку и тыкал ею в морды нападавших.

Почти ничего не видя от пыли и пота, трое обороняющихся стали спиной к костру и смотрели в темноту. Едва видимые твари мелькали среди теней. Вспыхивали и исчезали горящие глаза. Не зная, откуда ждать следующего нападения, Бек размахивал перед собой ножом. Он вдруг подумал, не воспользоваться ли ему сейчас Феникс–камнем? Но он не видел, как камень сможет им помочь.

— Они сейчас набросятся! — крикнул Панакс. Голос его охрип. — Черт! Как их много! Откуда они только взялись!

— Бек, ты видишь, ты видишь? — Квентин смеялся почти истерически. — Меч, оказывается, действительно волшебный, Бек! Он действительно волшебный!

Бек счел радость брата совершенно неуместной и сказал бы ему об этом, если бы только у него были силы. Но все его силы уходили на то, чтобы наблюдать за движениями теней.

— Ли! Ли! — прокричал Квентин, выскочил из их маленького круга, замахнулся на тени и тут же отступил.

— Панакс! — крикнул он. — Что нам делать?

Вдруг перед защищавшимися, обдав их холодным воздухом, промелькнуло что–то еще более темное и быстрое, чем урвольфы. Защищавшиеся инстинктивно отпрянули. Раздалось шипение, словно через узкое отверстие начали выпускать пар, урвольфы завыли и стали хватать зубами воздух. Бек не видел их в темноте, но слышал издаваемые ими звуки, и в них чувствовалось бешенство, страх и ненависть. Еще мгновение — и урвольфы ринулись прочь и исчезли, словно их тут и не было.

Наступила тишина. Бек Рау затаил дыхание и стоял, низко пригнувшись, почти присев, и держал свой нож, направив его в сторону деревьев. Рядом стоял Квентин, неподвижный, словно окаменевший.

В темноте снова что–то пошевелилось, и из тени в свет костра выступило какое–то огромное, покрытое лохмотьями тело, не совсем человеческое, но не похожее и ни на какое другое существо. Тело начало медленно обретать более ясные очертания, оно словно образовывалось из сгущающихся теней. Оно приобретало форму, но нельзя было сказать, что это такое. Такое могло привидеться только в кошмаре.

— Что это? — прошептал Квентин Ли.

— Трулз Рок, — тихо произнес Панакс, и слова прозвучали холодно, словно они лед.

Лежащий среди зловещих Диких Дебрей поселок Угрюмый Угол был залит светом и полон шума. Завсегдатаи пивных и притонов вывалили на улицу, празднуя без всякого повода. Все они были потеряны как для себя, так и для тех, кто когда–то знал их. Угрюмый Угол был последней ступенью на лестнице, ведущей вниз, последним прибежищем тех, кому уже некуда было идти. Если приезжий обратится к кому–нибудь из местных жителей с вопросом, то совсем не обязательно, что он получит ответ, — вместо этого у него запросто могут отнять кошелек или перерезать горло. Драки здесь возникали постоянно и без всякого особого повода. Самое важное правило поведения здесь — не лезть в чужие дела.

Даже Предд, которому доводилось бывать в разных переделках, остерегался жителей Угрюмого Угла.

Когда–то Угрюмый Угол был сонной деревушкой, приспосабливавшейся к запросам охотников и звероловов, промышлявших в малоисхоженных Диких Дебрях. Деревушка была отдаленной и многие годы не могла привлечь других клиентов. Но охота приносила мало денег, а азартные игры — много, и постепенно характер деревушки начал меняться. Эльфы стали сторониться ее, но зато жители Южной Земли и скитальцы нашли, что для их целей местоположение ее превосходно. Люди, бежавшие от своего прошлого, от рухнувших надежд и постоянных разочарований; люди, которым было тесно в рамках закона, искавшие свободы, при которой верх берет самый сильный и проворный; люди, отчаявшиеся и надеявшиеся вновь обрести способ существования, но уже отбросив мораль, — все эти люди, в конце концов, оказывались в Угрюмом Углу. Кто–то, пробыв там немного, уходил. Некоторые задерживались надолго. А те, кому выжить не удавалось, — оставались там навсегда.

При свете дня это был захудалый сонный поселок с обшитыми вагонкой домами, грунтовой дорогой с глубоко наезженными колеями, с темными переулками. В это время суток все жители спали дома и ждали ночи. Дикие Дебри со всех сторон окружали поселок, лес и густой кустарник постоянно подступали и грозили совершенно его поглотить. Все постройки в поселке казались времянками, словно их построили на скорую руку за несколько дней, а к концу недели вполне могли снести. Жителям не было дела до самого поселения, их интересовало только то, что от него можно взять. Угрюмый Угол производил впечатление запертого в клетку голодного зверя, который только и ждет возможности вырваться.

Предд осторожно шел по улицам, стараясь держаться подальше от света и не подходить к группам людей, стоящих у пивных. Он был Крылатым Всадником и предпочитал открытые пространства. Он был разумным человеком, который уже бывал в Угрюмом Углу и в подобных местах и знал, чего здесь можно ожидать.

Он замедлил шаг и наконец остановился у входа в переулок, где трое человек избивали дубинками четвертого, шарили в его одежде и искали кошелек. Тот, кого били, умолял не убивать его. Лицо и руки его были в крови. Один из грабителей посмотрел на Предда, своим жестоким взглядом оценивая, насколько сильным противником может оказаться Крылатый Всадник. Предд сделал так, как его учили. Он, не отводя взгляда сразу, посмотрел на того человека, показывая, что не боится, затем отвернулся и пошел дальше.

Угрюмый Угол не место для слабохарактерных и тех, кто хочет отвратить мир от порока. Такие не выживут здесь, где царит жестокость и ненависть. Здесь каждый либо хищник, либо чья–то добыча, третьего не дано. Предд чувствовал гнетущую атмосферу безнадежности и отчаяния.

Он покинул центральную часть поселка с его ярким светом и громким шумом и пошел среди лачуг, где обитали те, кто нашел свое убежище в дурманящем зелье. Существа, обитавшие здесь, никогда не выходили из своих, созданных ими, миров. Проходя мимо, Предд чувствовал вонь химических препаратов. Он чувствовал запах пота и испражнений. Все нужное им для бегства от мира было бесплатно. После того как они отдали все свое имущество.

Крылатый Всадник огляделся по сторонам, убедился, что за ним не следят, и свернул на тропинку, уходившую в лес. В скором времени тропинка привела к домику, стоящему среди рощицы, где росли ясени и вишни. Домик был аккуратным и ухоженным, под окнами висели цветочные ящики, а вокруг был разбит садик. Маленькая усадьба была островком покоя среди общего гама. В окне горел свет. Крылатый Всадник подошел к двери, прислушался, затем постучал.