– Ради бога, – прозвучал голос Вольфганга, – что тут произошло?

– Немедленно разойдитесь по своим комнатам, – приказал капитан. – Полиция сама сумеет навести порядок.

Это, естественно, вызвало только новый приступ истерической паники.

Дамы решили, что будут спать все вместе, оставив свет включенным до утра. Старичок, маркиз Равердан, опираясь на палочку, выскочил в коридор, угрожающе размахивая невесть откуда взявшимся у него старинным дуэльным пистолетом.

Князь Сергей, тоже поспешивший на место событий, дошел только до поворота коридора. Увидев, что перед дверями Мод собралась целая толпа, он потерял сознание. Шиллинг, губернатор островов Тонга, успел подхватить его.

– Врача!… Врача! Человеку плохо… – крикнул он.

Несколько женщин подняли крик, пятилетний сын французского атташе заорал во всю глотку, а управляющий Вольфганг стоял, даже не пытаясь вытирать стекавший по лбу пот. Хоть какой-то порядок удалось навести лишь с трудом. Маркхейт сделал князю укол, а затем перевязал Элдера, прижимавшего к ране совершенно промокший от крови платок.

– Мод… – прошептал князь.

– С ней все в порядке, – ответил Элдер. – Не беспокойтесь и возвращайтесь к себе в номер. С Мод я уже разговаривал, но сейчас не надо мешать работе полиции…

После того как князю помогли уйти, Элдер направился к комнате Мод. Маркхейт пошел вместе с ним… Кто знает, что там – ведь Элдер сказал, что уже беседовал с Мод, только ради того, чтобы успокоить князя.

У висевшего в коридоре телефона Элдер остановился.

– Одну минутку, – он набрал номер.

– Ну? – спросил он и, выслушав ответ, сказал: – Превосходно. Спасибо, Седлинц, отличная работа. – Он повесил трубку.

– Что сообщил Седлинц? – полюбопытствовал капитан.

– Я еще вечером попросил его, если вновь погаснет свет, немедленно, что бы ни случилось, мчаться к распределительному щиту и снять отпечатки пальцев.

– Браво! – невольно вырвалось у Маркхейта.

– Отличная мысль, – чуть кисло признал капитан. – Надо полагать, рубильник выключил кто-то из сообщников преступника.

– Я думаю, что это сделал он сам.

– Почему?

– Потому что я знаю, кто преступник. Он любит оставаться на втором плане.

– Я знаю вашу теорию на этот счет и не буду снова выспрашивать – кто же он. Откуда, однако, вы узнали, что этот мерзавец именно сегодня в полночь собирается нанести девушке визит?

– Разрешите мне не ответить и на этот вопрос. У меня есть для этого очень серьезные причины. Между прочим, господин капитан, действуете вы исключительно быстро и энергично.

– Жаль лишь, что в темноте я промахнулся. Но откуда взялся тот, который разбил вам голову, инспектор?

– Из соседней комнаты. Я услышал, как скрипнула дверь, и тут же получил по голове палкой или резиновой дубинкой.

Они уже стояли перед дверью Мод. Элдер постучал.

– Войдите!

Мод встретила их с совершенно спокойным лицом, и теперь уже это не было игрой. Страх, тревога исчезли, она готова была встретить свою судьбу.

– Полагаю, мисс Боркман, – сказал Элдер, – что разумнее всего будет, если вы, ничего не опуская, расскажете нам обо всем, что случилось здесь сегодня ночью… обо всем, разумеется, что имеет отношение к нашему следствию, – добавил он быстро.

– Пожалуйста…

Она рассказала о назначенной в письме на полночь встрече, о неожиданном появлении ее необычного гостя, и постаралась как можно точнее передать весь их разговор.

Элдер задумался.

– Во время нашего последнего разговора вы сказали, что понятия не имеете ни о каких «заметках».

– Я сказала неправду. Я украла заметки профессора Декера о Бананоксиде. Один мерзавец шантажировал меня, и мне не оставалось ничего другого. Я хотела отдать ему эти заметки, но, к сожалению, их у меня больше нет. Это все, что я могу сказать.

– В этом случае нам придется арестовать вас, мисс Боркман, – со вздохом сказал Элдер.

– Вполне естественно, – спокойно ответила Мод.

– А теперь вернемся к вашему незваному гостю. Вы уверены, что точно передали его слова?

– Я отлично запомнила их.

– Первые слова были «Не зажигайте огня»?

– Не совсем. Он сказал категорично: «Не зажигать!»

– А в конце он сказал: «Я подумаю… теперь сидите тихо»?

– Не совсем так. «Надо подумать… теперь сидите тихо…»

– Спасибо. Это даст нам возможность легко схватить одного из сообщников. Спокойной ночи, мисс Боркман. Верьте мне, если только это окажется возможным, я постараюсь вытащить вас из беды, не причинив никому вреда. Попрошу вас оставаться в своей комнате. Перед дверью мы поставим часового.

В коридоре капитан нервно спросил у Элдера:

– Почему вы сказали, что мы легко схватим сообщника?

– Среди работающих в отеле туземцев будет не так уж трудно найти того, кто сегодня ночью пробрался к девушке.

– Откуда вы взяли, что это именно туземец? – спросил Маркхейт.

– Для них характерно, что из всех форм глаголов они чаще всего используют неопределенную, ведь трудно спрягать глаголы на чужом языке. Мы говорим: «не зажигайте, я подумаю…» Туземец скажет: «не зажигать… надо подумать».

– Думаю, что вы снова попали в самую точку, – пробормотал капитан.

Уже светало, когда они вернулись в канцелярию. Седлинц и еще пара полицейских пили чай. Всех будто немного морозило и при тридцати пяти градусах жары. Карандаш выдавил бороздку на размякшей от сырости бумаге блокнота.

– Где управляющий? – спросил Элдер.

Один из полицейских сходил за Вольфгангом. Волосы управляющего были растрепаны, глаза впали, холодные, как лед, руки дрожали.

– Ужасно, ужасно… – хриплым голосом непрерывно повторял он.

– Чего вы хнычете?! – перебил его инспектор. – Для вас эта чертова история только лишний доход. Отель полон три недели – в самый мертвый сезон.

– Но, простите, а скандал?!

– Это только лишняя реклама. На будущий год отель будет битком набит.

– На будущий год срок моего десятилетнего контракта истекает, и отель перейдет государству. Что мне толку от рекламы?

– Вот как? Значит, вы только арендатор?

– Да.

– Вы один? Вольфганг замялся.

– Нет… Я создал здесь курорт и купил у малайского раджи Малой Лагонды концессию на десять лет, но так, что половина паев принадлежит ему. Голландские власти утвердили это соглашение, «Нидерландише Банк» тоже.

– Как получилось, что в вашем отеле любой может так запросто орудовать с распределительным щитом? С сегодняшнего дня мы поставим у него часового.

– Щит находится рядом с машинным отделением, где бывают только кочегары и механик. До сих пор не было никаких поводов для принятия особых мер предосторожностей.

– Мы допросим всех, кто работает в машинном отделении. Кроме того, пришлите в канцелярию всех туземцев, которые сейчас находятся в отеле.

Вольфганг вышел.

– Вот отпечатки пальцев, – сказал Седлинц.

– Спасибо. Возьмите, – сказал Элдер, протягивая завернутое в папиросную бумагу зеркальце. – Здесь тоже есть отпечатки. Сравните их с теми, что у вас.

Седлинц поспешил взяться за дело.

– Откуда у вас это зеркало? – спросил капитан.

– Оно побывало в руках у преступника.

– Если эти отпечатки и отпечатки на рубильнике совпадут, вы арестуете его?

– Нет. Слишком мало улик.

– Разве то, что он в критический момент выключил свет, не достаточная улика?

– Достачная, чтобы обвинить его в соучастии, а я хочу доказать и то, что он – убийца, шантажист, бандит!

– Как насчет его алиби?

– Безупречно. Найдется немало свидетелей, готовых чистосердечно и под присягой показать, что они были вместе с ним…

– И все-таки…

– И все-таки он – убийца.

В комнату вошли рабочие из машинного отделения, лифтер-негр, мулат-бармен, шофер-тамил, два туземца-поваренка, малаец-торговец сувенирами и, наконец, прачка-полукровка.

– Фергюсон! Уведите туземцев в соседнюю комнату, отберите тех, у кого несомненное алиби, а остальных будете присылать сюда по одному.