Это было уже немножко чересчур, и капитан вышел из себя. Неужели этот тип пытается строить из себя такого простака, который даже не знает значения слова «алиби»?

Неслыханно! Капитан стукнул кулаком по столу.

– Прекратите эту комедию! Идиота хотите из себя корчить?!

– Господин капитан, – простонал обвиняемый, – клянусь, никого я не хочу корчить и только прошу немедленно вызвать сюда мою жену.

Вангольд сидел с опущенной головой между двумя полицейскими, чувствуя себя как нельзя более несчастным… Капитан расположился напротив, спрятав глубоко под письменным столом ноги, обутые в домашние шлепанцы. Какой-то мерзавец спер у него из-под двери сапоги. Ужасно неприятно!

– Убийство произошло непосредственно перед тем, как объявили о введении карантина. Где вы находились в это время?! Ну?!

– Разговаривал с господином капитаном.

– Гм… да… это я помню. Вы интересовались, насколько надежно оцепление.

– Клянусь, я ни в чем не виноват…

– Вы утверждаете, что все это время находились в холле? Вангольд молчал.

– Ну? Перед тем, как заговорить со мною, вы стояли вместе со всеми остальными? Предупреждаю, что я проверю ваши слова, допросив любого, о ком вы скажете, что он стоял рядом с вами. Сознайтесь лучше, этим вы облегчите свою участь.

– Но, прошу прощения, я действительно был внизу…

– Где?! Говорите же, ради бога. Есть у вас алиби или нет?!

– Я же ведь сказал, что не знаю. Покупками всегда занимается моя жена и…

– В последний раз предупреждаю: прекратите разыгрывать идиота!

– Клянусь, что я ничего не разыгрываю… – чуть не плача, и обхватив голову дрожащими руками, ответил Вангольд.

– Где вы были перед тем, как подошли ко мне?

– С дамой… некой миссис Вилльерс… В дверь постучали.

– Прошу прощения. – В комнату вошел инспектор Элдер. – Я хотел бы кое-что сообщить вам…

– После того, как я окончу допрос, – ответил капитан. Элдер присел и в ответ на удивленный взгляд капитана извиняющимся тоном сказал:

– Разрешите мне присутствовать при допросе. Все равно мне – в связи с моим заданием – тоже нужно поговорить со всеми жильцами.

– Ну, господин Вангольд, – сухо продолжал капитан, – о чем же вы беседовали с миссис Вилльерс?

Вангольд, заламывая руки, всхлипнул.

– Миссис Вилльерс стояла у окна, а я подошел и сказал, что стоит чудесная погода… потом мы познакомились… потом…

Он потер себе лоб.

– Продолжайте…

– Она пригласила меня… зайти на минутку к ней в номер… это на первом этаже…

– И что дальше?!

– И… поставила передо мной сэндвичи… Такие, знаете, маленькие, с сыром, они еще продаются в коробках… Только надо их упаковывать в станиоль, иначе они быстро портятся.

– Ерунда какая-то!

– Конечно, ерунда, потому что они все равно подсыхают, но все-таки лучше…

Капитан снова ударил по столу.

– Чем вы занимались в номере миссис Вилльерс?

– Звонил по телефону.

– Кому?…

– Н-не знаю…

Капитан глубоко вздохнул и закурил сигарету.

– Хотите закурить? – спросил он у совершенно уже растерявшегося преступника. Быть может, когда он немного успокоится, дело сдвинется с мертвой точки.

– А они без опиума? Моя жена говорит, что это ужасно вредно…

– Без опиума. Пожалуйста… – Подав Вангольду огонь, капитан откинулся на спинку стула. – Кому же вы все-таки звонили? Давайте попробуем поговорить по-хорошему, – сказал он с ласковым видом укротителя тигров.

– Миссис Вилльерс набрала номер и… и, знаете, попросила меня сделать ей услугу… сказать мужчине, который снимет трубку… такую фразу: «Артур напал на след».

– И вы сказали…

– Д-да… Миссис Вилльерс сразу же нажала на вилку телефона… так что ответа я не услышал.

– В каком номере все это происходило?

– В сорок втором… Там живет миссис Вилльерс…

– Мы выслушаем и ее. Горк, попросите миссис Вилльерс прийти сюда.

Горк вышел.

– Клянусь, господин капитан, я невиновен, – прохныкал Вангольд.

  А каким образом очутилась в вашем кармане окровавленная салфетка, по которой ясно видно, что в нее был завернут нож?

– Честное слово, не знаю… Я, понимаете, немного выпил с горя, потому что без жены…

– Жаль. Окровавленный платок – решающая улика. Не могу себе представить человека, который сумел бы избежать скамьи подсудимых после того, как corpus delieti кровавого преступления было найдено в одежде, которую он носил в тот самый день.

– В таком случае нам предстоит еще один сенсационный поворот событий, – неожиданно вмешался Элдер. – Я обнаружил покрытый кровавыми пятнами кинжал в чьем-то сапоге. Когда мы выясним, чей это сапог, у нас появится и второй преступник – ведь орудие убийства найдено в его одежде!

У капитана отвисла челюсть, и он непроизвольным жестом вытянул вперед обе ноги.

– О чем вы говорите? – немного прийдя в себя, спросил капитан у Элдера.

– Если мы будем считать улику, найденную в одежде, неопровержимым доказательством участия в преступлении, то владелец сапог – соучастник господина Вангольда.

– Где вы нашли сапоги?

– Перед восемьдесят седьмым номером.

– Это мой номер! – воскликнул капитан.

– Вероятно, сапоги подбросили туда после того, как вы ушли. Вы встали на рассвете, а бой обнаружил их только сейчас.

– Это… мои сапоги! Наступило неловкое молчание.

– Тогда и вам, господин капитан, не избежать скамьи подсудимых, – проговорил наконец Вангольд.

– Чушь! Сапоги стояли перед дверью, и кто-то, проходя мимо, бросил в них нож.

– Ну, мой костюм тоже висел перед дверью, и кто-то, проходя мимо, сунул в него салфетку. Либо немедленно освободите меня, либо прикажите арестовать и вас самого!…

Ситуация явно становилась нелепой.

– Прошу прощения, господин Валгольд, но вы вовсе не арестованы, я просто допрашиваю вас.

– Я буду жаловаться. Мне нанесен моральный ущерб, и я требую компенсации.

– Инспектору Элдеру следовало пораньше сообщить о своей находке.

– Вы сами разрешили мне быть лишь свидетелем допроса, капитан. Приказ есть приказ.

– Что ж, господин Вангольд, на этом мы сейчас закончим, но я попрошу вас оставаться в нашем распоряжении.

– Я до самого правительства дойду! – выкрикнул Вангольд и выбежал из комнаты.

– Только что бой прибежал ко мне, – начал Элдер, – и сказал, что из пары сапог, которые он взял, чтобы почистить, перед восемьдесят седьмым номером, выпало вот это.

Элдер вытащил из кармана кинжал и положил его перед капитаном. Собственно говоря, это, скорее, был охотничий нож с черной рукояткой и коротким, острым лезвием, только немного старомодного образца. На украшенной драгоценными камнями рукоятке была выгравирована римская цифра два. На лезвии изумительно легкого кинжала виднелось несколько ржавого цвета пятен.

– Вряд ли можно сомневаться, что это и есть кинжал убийцы, – заметил капитан. – Маркхейт провел уже вскрытие. Рана не такая уж глубокая, но широкая… Здесь тоже лезвие короткое, но широкое у основания.

– Почему только он такой легкий? – спросил один из полицейских, подбрасывая кинжал в руке. – Словно детская игрушка.

– Вот именно, – сказал капитан. – Это не настоящее оружие. Какая-то безделушка или игрушка. Если бы лезвие при ударе наткнулось на кость, оно бы согнулось или сломалось. Но кто все-таки мог подбросить его в мой сапог?

– Согласно моей теории, это сделал Вангольд, и это был просто гениальный ход с его стороны, – сказал полицейский.

– Неплохая теория, – кивнул Элдер. – Особенно… если учесть, что вчера вечером украли, а потом снова вернули назад платье еще и у миссионера.

Снова наступило неловкое молчание.

– Каким, собственно говоря, делом занимаетесь вы здесь в отеле, инспектор? – спросил наконец капитан.

– Разыскиваю преступника, следы которого привели сюда. Я дал слово, что ни в коем случае не разглашу, о ком идет речь.