– Надо полагать, это условие не может относиться к лицам, стоящим выше вас по званию.

– Я тоже так думаю. Если вы позвоните советнику Мейлену, я полагаю, он наверняка даст свое разрешение…

– Спасибо, но я думаю, что мы вполне можем заниматься своими делами раздельно, – холодно ответил капитан.

В комнату вошел полицейский, посланный за миссис Вилльерс. Вместе с ним был и советник Маркхейт.

– Виноват, господин капитан, – сказал полицейский, – но миссис Вилльерс исчезла из отеля.

– Что?

– Я вместе с людьми из санитарного отряда господина Mapкхейта обошел все комнаты, и мы точно установили, что миссис Вилльерс в отеле нет.

– Кто видел ее в последний раз? – спросил капитан.

– Официант, подававший миссис Вилльерс завтрак в саду. Он видел, как она потом прогуливалась по саду и беседовала с часовым, стоящим на посту у прохода через проволочное заграждение.

Капитан беспомощно посмотрел на Маркхейта.

– Возможно, чтобы кто-то прошел через заградительный кордон?

– Ну… случаи такие бывали… Но крайне маловероятно… Как вы считаете, Элдер? – обратился он к забытому всеми инспектору.

Элдер взглянул на капитана.

– Если у вас есть какие-то соображения, – проговорил тог смущенно, – можете высказать их господину советнику. Я не возражаю…

– Я бы в первую очередь допросил часового, с которым разговаривала миссис Вилльерс, и официанта.

Маркхейт щелкнул пальцами.

– Черт возьми, это он попал в точку. Как вы полагаете, капитан?

– Естественно, допросить этих двоих необходимо. Это мы сделали бы так или иначе. Пришлите сюда солдата и официанта, Седлинц. Хотя многого я от этих допросов не ожидаю.

Официант не сообщил ничего нового. Завтрак он подавал около девяти часов.

– Эта дама не показалась вам взволнованной или расстроенной?

Официант пожал плечами.

– Эта дама всегда была немножко нервной… На этот раз она выглядела как раз относительно спокойной. Читала газету, писала какое-то письмо…

– Вы не заметили: после завтрака она не возвращалась в холл?

– Нет. Разговаривала о чем-то с часовым, потом я ушел на кухню, а когда вернулся, ее уже не было.

– Спасибо. Вы можете быть свободны.

Пришел часовой, которого только что сменили с поста. Теперь до конца карантина и он стал пленником «Гранд-отеля».

– Когда вы сегодня стояли на посту, с вами беседовала какая-либо дама?

– Да. Нам дали приказ быть повежливее. Можно даже разговаривать, стоя на посту, если кто-нибудь из гостей заговорит с той стороны заграждения.

– О чем она говорила с вами?

– Спросила, сколько мне еще осталось стоять, и не приму ли я от нее небольшой подарок… Я ответил, что это запрещено, потому что так можно разнести заразу…

– Больше вы ее не видели?

– Нет.

– Можете быть свободны.

– Погодите-ка!

Это проговорил, подходя к солдату, инспектор Элдер.

– Слушай, братец, если ты сейчас же отдашь мне письмо, это обойдется тебе всего в два дня карцера. А если нет, я постараюсь, чтобы ты не миновал военного трибунала. Не забывай, что во время карантина действуют законы военного времени!

– Но… прошу прощения…

– Прекрати заикаться, а то хуже будет! – оборвал его Элдер. – Эта женщина пообещала заплатить тебе, если ты отправишь тайком ее письмо! Ты вчера уже так сделал, а это тяжелое…

– Неправда! Сегодня она в первый раз попросила…

– Давай сюда письмо, тогда, может, и выйдешь сухим из воды!

Побелевший как мел часовой вытащил из кармана конверт.

– Что она тебе наговорила? – продолжал инспектор.

– Что… даст мне сто гульденов… если я отправлю письмо… Я не хотел… Но она плакала… умоляла.

– Убирайся! Сейчас ты под карантином, а потом посмотрим, что с тобой делать!

Солдат вышел.

– Я почти не сомневался, что так оно и будет, – сказал Элдер. – На кой черт писать письмо, если отправишь его только через три недели? Только чтобы попытаться передать его контрабандой. Проще всего обратиться прямо к часовому…

– Можно взять письмо? – негромко проговорил капитан.

– Пожалуйста.

Письмо было адресовано Артуру Кеклину в Сингапур.

– Полагаю, что у нас достаточно оснований, чтобы вскрыть его… – неуверенно проговорил капитан и разорвал конверт.

На листке было написано:

«Знайте правду! Марджори встретилась с Додди. Они вместе на Малой Лагонде, в „Гранд-отеле“. Застряли там из-за карантина. Одна итальянка по имени Релли тоже знает обо всем, и они смеются над вами…» Подписи не было…

– Дело запутывается, – проговорил капитан, играя кинжалом.

– А вы что скажете, Элдер? – спросил Маркхейт.

– Надо бы поговорить с этой Релли.

– Разумеется, – сказал капитан. – Седлинц, пригласите сюда синьору Релли.

Она вошла в кокетливом черном шелковом платье, с ясными глазами отлично выспавшегося человека. В комнате сразу же повеяло запахом дорогих духов. Улыбнувшись, она громко поздоровалась.

– Доброе утро, господа! Беднягу Вангольда напугали прямо-таки до смерти.

– Он излишне впечатлителен. Нам всего-навсего нужно было кое-что у него выяснить. Садитесь, синьора.

– Спасибо.

Она обернула вокруг пальца конец великолепного жемчужного ожерелья.

– Вы знакомы с неким Артуром Коклином? Она с задумчивым видом выпятила нижнюю губу.

– Коклин?… Фамилия довольно обычная, но я такого не знаю… А что это как-то связано с убийством бедного доктора Ранке?

– Поначалу мы думали, что да, – ответил капитан, – но тут выплыло еще несколько довольно темных дел.

Капитан взял со стола кинжал и начал нервно вертеть его в руках.

– Что это? – спросила синьора Релли, вытягивая шею.

– Кинжал. По сути дела – игрушка, но, тем не менее, Доктор Ранке был убит именно им.

Синьора Релли без чувств опустилась на пол.

…Выпрыгнув в сад, молодой человек в обернутом вокруг бедер полотенце начал осторожно красться вдоль стены. Он чувствовал, что еще немного и свалится от усталости.

Как раз над собою он заметил открытое окно, стекла в котором были защищены металлической сеткой. Разумеется, это не жилая комната, а ванная. Затянув покрепче полотенце, он взобрался на карниз. Темно и тихо.

Он спрыгнул в комнату. Так и есть, он нащупал рукой край ванны. Слишком расхаживать тут не стоит – из-под двери пробивался легкий свет. Его рука наткнулась на какое-то покрывало… по крайней мере, не придется лежать прямо на полу… Отлично. Что-то на манер кушетки. Будем надеяться, что хозяин не вздумает купаться ни свет ни заря. Он быстро приподнял покрывало и, забравшись под кушетку, сразу же уснул.

Проснулся он от того, что прямо у него над головой делали вскрытие доктора Ранке.

Утро уже наступило, было совсем светло. То, что он принял за кушетку, оказалось низеньким, длинным столом для вскрытия. Протяни он ночью руку чуть дальше, он дотронулся бы до трупа.

Бр – р-р!… Не слишком-то приятное ощущение.

– Печень слегка увеличена, результат рецидива малярии… этого не пишите, коллега, – услышал он голос Маркхейта. – На внутренней стенке желудка затвердение от залеченной язвы… Так, пошли дальше… Который там час? Что-то есть хочется… Ладно, это ерунда… Значит, так. Пишите: вокруг входного отверстия колотой раны, нанесенной в районе верхней оконечности легкого, имеется примерно двухсантиметровый след, оставленный, по всей видимости, рукояткой… Ох, и жарко же… Так… ну, это чепуха… Пойдем дальше… – Шелестя халатом, он продолжал диктовать: – Причина смерти – внутреннее кровоизлияние из артерии, поврежденной каким-то режущим инструментом. Зашейте его снова, Грубер, а протокол в двух экземплярах будьте добры отпечатать к ланчу.

Грубер начал, пыхтя, зашивать разрез, потом послышался плеск воды из рукомойника, и они вышли. Молодой человек видел из-под покрывала ноги уходящих.

Черт возьми!

На одной из пар ног были белые, не слишком чистые теннисные туфли с необычной формы кофейным пятном на носке!