ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА Если течешь, друг мой, лето увидать, Лето чудное, как божья благодать, — На себя ты, дорогая, посмотри: Взор твой ярче и отраднее зари. Этот взор, во тьме сверкающий, Мне напомнит небеса. Я, больной, изнемогающий, Вновь поверю в чудеса; Как пустыня — степь бесплодная, Оживет душа холодная. Если хочешь, друг мой, осень увидать, Если хочешь волноваться и страдать, Если хочешь знать лихие наши дни, — Ты мне в сердце наболевшее взгляни. Устреми глаза лазурные В это сердце: видишь, в нем Есть порывы — вихри бурные, Что шумят в ночи и днем, Колыхая степь бесплодную В осень тетиную, холодную. Осень темная несет с собой дожди. В осень темную ты солнышка не жди! Но когда ты, голубица-чародей, Взглянешь ласково на страждущих людей, Оздор_о_веют болящие, Что шатаются, как тень, И ослепшие, шарящие Вдруг увидят светлый день, И тогда, подруга милая, Оживится степь унылая. Эта степь — мои бесплодные мечты. В темном омуте житейской суеты Я плыву… плыву, не зная сам — куда? Посвети мне путеводная звезда! Сжалься, друг мой, над страдающим, Озари мой путь скорей! Маяком будь, освещающим Тайны страшные морей, Где пловцы погибли многие — Духом слабые, убогие. * Царь наш — юный музыкант — * Царь наш — юный музыкант — На тромбоне трубит, Его царственный талант Ноту "ре" не любит: Чуть министр преподнесет Новую реформу, — "Ре" он мигом зачеркнет И оставит "форму", "Что за чудное гнездо Наша Русь Святая! Как прекрасно наше "до", "До"… до стен Китая". И с женою и с детьми, Чувствуя унылость, Царь не знает ноты' "ми" (Есть словечко "милость"). Помня ноты две "la-fa", Царь не любит сплина, — На Руси ему — "лафа", Разлюл_и_-малина. Царь сыграет ноту "соль" Без ошибки, чудом, Если явится "хлеб-соль" С драгоценным блюдом. Уподобясь на Руси Господу-аллаху, Он выводит ногу "си" (Сиречь: "да")… на плаху. ПОХОРОНЫ Хоронили его в полуночном часу, Зарывали его под березой в лесу. Бросив в землю его, без молитв, без попа, Разошлась по домам равнодушно толпа. И о нем плакал только нахмуренный лес; На могилу смотрели лишь звезды с небес; Мертвеца воспевал лишь один соловей, Притаившись в кустах под навесом ветвей. Тот, кто пулей свинцовой себя погубил, Этот лес, это небо и звезды любил; Он лесного певца на свободу пустил, Потому — что и сам о свободе грустил. КАЗАЧОК Фонари кругом бросают свет унылый, бледный. На забитой, жалкой кляче едет "Банька" бедный. Седоков у "Ваньки" двое: барыня-старушка Да в истасканной ливрее казачок Петрушка; Зябнет он, закрыв глазенки, с холоду трепещет, А извозчик в рукавицах лошаденку хлещет. Ты не бей ее напрасно! Полно, перестань-ка За двугривенный тиранить лошаденку, Ванька! Посмотри: она устала, снег ей по колено… Вздорожали нынче, Ванька, и овес и сено, У твоей несчастной клячи кожа лишь да кости, Привезти еще успеешь старушонку в гости! При фонарном слабом свете на нее взгляни ты: Очи смотрят тускло, дико; сморщены ланиты… А на них, бывало, страстно люди любовались, Вкруг красавицы толпою шумной увивались; Все ласкали, баловали барышню-резвушку… Жаль ее… и жаль мне также казачка Петрушку! Вот приехала старуха к внуку молодому, Отказал бы он охотно бабушке от дому, Да боится: у старухи водятся деньжонки. "Эти ведьмы очень скупы, и хитры, и тонки… Может быть, она оставит все наследство внуку?" — И целует внук с почтеньем бабушкину руку. Занялась она с гостями, по копейке, вистом, А Петрушка спит в передней и храпит со свистом. У старухи худы карты: двойка да семерки, А Петрушке с голодухи снятся хлеба корки. Обыграли на целковый барыню-старушку… Жаль ее… ж жаль мне также казачка Петрушку! |
