Туман всколыхнулся, и из него сплошным потоком хлынули псы — суровые, свирепые звери с уродливыми мордами и здоровенными челюстями. Мощные чеканные ошейники с шипами охватывали толстые шеи. Свинячьи глазки псов поблескивали красным. Говор в толпе затих — все боялись этих гончих, которые обладали тонким нюхом и определяли беглецов еще за две версты от них.

Леша вскочил, слабости в ногах как не бывало, он повернулся и побежал вниз по склону, но псы тут же догнали его, и повалили на землю. Вслед за псами волочился туман, завивался вокруг уродливых тел, постепенно затмевая свет, так что с трудом уже можно было различить машущую руками фигуру Крапилова.

Тут-то и появились ОНИ — смутные глыбастые тени, что пришли вслед за псами. Туман скрывал их лица и детали строения, но силуэты выглядели внушительно. Двое бережно подняли брыкающегося и извивающегося Крапилова и понесли дальше, в туман. Звери устремились за ними, вверх. Дымка начала стаивать. Толпа вздохнула как единый человек и живо начала обсуждать увиденное, а Анатолия Скреблова пробил холодный пот.

До вечера он был сам не свой. Ходил из угла в угол, или, напротив, сидел, сжавши руками голову точь-в-точь, как вкушающий ныне благости в замке Крапилов. Не верилось ему, что все уже закончилось, было страшно и одиноко. Пусть он станет героем, пусть на деревенской доске почета (смахивающей на мемориальную) появится его имя, идти наверх он не хотел. Наплевать на почести, не о такой судьбе он мечтал, покидая замерзающий город.

Незадолго до часа икс он решил бежать. Подергал дверь — заперта. Выглянул в окно и никого не увидел, большая удача. Активисты отошли, ненадолго, но этого хватит вполне. С натугой подняв тяжеленную деревянную лавку, швырнул ее в окно, высадив стекла вместе с рамами. С бешено колотящимся сердцем вылез в образовавшийся проем. И, спрыгнув на землю, побежал прочь из деревни, в сторону дремучего леса.

Только там спасение, может быть, еще удастся найти выход на пещеры, может быть, еще получится…

— Эээй! — гикнул позади звонкий детский голос. — Скреблов убегает!!!

За ним гнались до самой кромки леса, а потом отступили — лес был полон неведомых страшилищ, без ружья на которых выходить было бессмысленно. Беглеца ждала гибель, если только он не наткнется на один из входов в пещеры.

А он все бежал, запинаясь о древесные корни, теряя равновесие, ветки хлестали его по лицу. Он должен найти пещеры, должен найти…

Бежал он долго. Один раз заметил маленького розового кролика, что следовал параллельным курсом, чуть повернув голову, словно следя за бегом большого человека. Он шикнул на зверька, и крол поспешно скрылся в синеватых жестколистных зарослях.

Где-то далеко взвыл рог. Скреблов прикусил губу, заставляя ноги работать быстрее. Он надеялся, что Хозяева плюнут на жертву, благо их еще пара сотен в деревне. Но нет, не плюнули, организовали охоту.

Залаяли псы — маленькие кровожадные чудища. Они обожали охоту. Любили всякое ее проявление, но на людей — больше всего. Анатолий несся как ветер, ноги уже подкашивались, бока резало, в уголках рта пузырилась пена. Сквозь красную пелену в глазах едва успевал следить, чтобы не запнуться о корень, не упасть.

Ближе воют псы, ближе, вот, кажется, совсем рядом.

И потерявший от ужаса и усталости равновесие, Скреблов налетел на толстый, изборожденный морщинами ствол старого дерева.

Когда он очнулся, то первым делом увидел массивный силуэт, что возвышался над ним. Гротескная гуманоидная фигура что-то смутно напоминала Анатолию, что-то давнишнее, из детства. Псы тоже были здесь — смрадно дышали в лицо. А потом сильные, с жесткой грубой кожей руки подняли его, легко оторвали от земли, да так и потащили. Рассеянный свет упал на лица его пленителей, и Скреблов заорал, потому что узнал их.

Он вопил, пока не сорвал себе голос. Они шли вверх, поднимаясь на холм, до того момента, как впереди заклубился зеленоватый туман. Анатолий дернулся последний раз и обвис, тяжело втягивая пропитанный запахом трав, воздух.

Две гротескных, высоких, почти до трех метров, фигуры шли в окружении мятущихся псов, пока не скрылись в тумане. С легким вздохом дымка приняла их.

Распростертого между пленителями человека хватило лишь на еще один хриплый птичий крик. После этого настала тишина.

Анатолий Скреблов Изошел.

Не он первый, не он последний.

— Что же это?! — ошарашено повторил Дивер слова Изошедшего Крапилова, хотя и не догадывался об этом, — как же так?!

— Это все вуаль, все она виновата, — глубокомысленно сказал Влад, ежась от холода.

— Да нет никакой вуали, — сказал Никита Трифонов, — это все из-под земли.

— Да молчи ты, провидец хренов!!! — заорал Дивер и в сердцах грохнул кулаком по жестяной стенке склада, так что строение отозвалось глухим шумом. Который нехорошо повторился эхом. Было, впрочем, от чего.

Влад привалился плечом к косяку, глаза его рассеянно обозревали открывшуюся картину.

А она вполне могла шокировать, обладая замысловатой безумностью картин Дали и угрожающей нестандартностью гравюр Босха.

Пол в складе исчез. Его заменила обширная, квадратных очертаний яма с гладкими, посверкивающими слюдой стенами, с садисткой раздражающей точностью уходящими вниз на недосягаемую глубину. Само здание склада теперь было чем-то вроде навеса над шахтой, словно специально построенного, чтобы препятствовать попаданию внутрь дождя. Над самым центром этого грандиозного провала одиноко свисала неработающая лампа в жестяном абажуре. Восходящие из глубин земных потоки заставляли ее лениво покачиваться.

Все что было на полу — оружие, груз, взрывчатка — все исчезло, кануло в глубину, дна которой было не видать.

Поверить, что эта яма может быть продуктом деятельности слепой природы, не представлялось возможным. Нет, тут угадывался чей-то замысел, причем выдумавший ее обладал весьма специфическим чувством юмора, очень близким к мелкому пакостничеству.

— Вот тебе и большой бум, — протянул Степан, — а, Дивер. Судьба-злодейка против нас.

— Поднесите фонарь! — рявкнул Дивер.

Влад поднес фонарь, аккуратно перегнулся через край пропасти. Оттуда пахнуло теплым воздухом, перемешанным со странными запахами, почему-то сразу вспомнилось метро — тот же черный тоннель, только положенный горизонтально, шелест вентиляции, пахнущий резиной бриз за несколько секунд до того, как поезд появится из-за поворота.

В глубине тоннеля что-то блеснуло, заиграло желтоватыми искрами, и Сергееву, на миг утратившему чувство реальности, вдруг показалось, что и вправду видны головные огни приближающегося поезда. Тихий глухой шум, отдающий эхом; вот, кажется, различается стук колес. Влад опасно накренился над пропастью, и Степан поспешил ухватить его за руку.

— Ты поаккуратней.

— Я понял, — сказал Владислав, глядя на мелькающие блики, — там поток. Вода.

Он уже слышал его — очень слабенько, поток был слишком глубоко и, судя по всему, абсолютно черен. Потому и отражал свет их фонаря.

— Пропасть земная, бездна… — Белоспицын в свою очередь заглянул вниз, плотный ком слежавшегося снега пополам с грязью от его движения сорвался с края и полетел в пропасть. Глухой плеск донесся ой как не скоро, — сколько ж тут метров?

— Не очень много, метров сто. — Сказал Влад, — но нам хватит. — И повернувшись, он с вызовом глянул прямо на Дивера, — лезть мы туда все равно не собираемся, так ведь?

Дивер качнул головой. Грандиозные его планы рушились как особенно высокий карточный домик — эффектно и с грудой прямоугольных обломков.

Подошел Никита, глянул вниз без особого интереса, сказал:

— Почти к ним, совсем немного не хватило. Глубокая яма.

На улице подул ветер, он гнал серебристые снежинки, которые прыгали и танцевали в заснеженном воздухе.

— Никита, — вкрадчиво спросил Дивер, — все ведь теперь внизу в пещерах? Не в аду, не в центре земли, так?

Трифонов кинул, настороженно глядя на Севрюка.