6. Эстонец и камень Сыпучий снег летел в норд-осте И каменел в тисках луны. Ледник пахал поля до кости И щедро сеял валуны. Они твой лемех ждут со злостью, Украдкой, точно колдуны. Но вот столетья эст упрямый Катал окатанный гранит, И розовато-серой рамой Теперь валун поля хранит. И плуг идет легко и прямо: Упрямый труд – ты сам гранит. 7. Тот, кто остался Враг уже на эстонской земле – Некуда отступать. Слева сосед – на сосновом комле, Справа – пустая гать. Сзади стоит отцовский дом, Он пока еще цел. Каждый куст здесь стрелку знаком. В сердце – каждый прицел. – Умирали викинги, стоя, Непременно с мечом в руке. У него наследство простое: Ледяная решимость в зрачке. Но всего дороже на свете Ему вот эта земля, И вот чахлые елки эти, И в каменье свои поля. И высокий удел немногих Обозначен ему в облаках: Умереть на своем пороге С трехлинейной винтовкой в руках. ИЗ АЛЕКСИСА РАННИТА Переводы с эстонского 1. Полигимния Медленным шагом вступаю я в храм твой, высокая муза, Темен, упрям, – неофит, – скромен, как странник аскет, Встал пред тобою, смущенный, и крылья мои потемнели. Слушаю, как ты во мне ритмом пространство зажгла. Дории звуки немые! Раздел и суровый, и гордый, В трезво-могучих чертах он простотою пьянит, Контуром хладным рисунка. Фронтоны, рельефы и фризы Вместе с рядами колонн – истина их в чистоте. Тихо я снова вступаю под сени их ясности строгой, Робко встаю пред тобой, Дева, Творящая Гимн, – Муза, моя чаровница! Свое заклинанье, как пламя, Произнеси и заставь стих неумелый запеть. 2. Отрешение Тихо, в безветрии ночью листва опадает на травы, Точно касается дождь чутко уснувшей земли. Первый призыв тишины. И последняя жалоба ветра. Лист, говоришь ты с листом? Или с собою, душа? Падают листья. И вижу, как месяц на хрупкой рябине Точно в рубашке дитя, тощее, в ветках сидит. Смотрит оттуда, как мертвый. Из дали глаза остеклянил. Губы скривил и молчит. Машет мне белой рукой. В замкнутом круге брожу я. В блужданье безвыходность давит. Ночь – безысходный тупик. Только остались одни Листьев, как птиц, переклички. И песнь обреченной цикады. Путь отрешения, рок. Зов совершенного – смерть. ЭСТОНСКИЙ ЯЗЫК – Luule on leek, mis on kasvamas allapoole. Aleksis Rannit Поэзия – пламя, Плывущее вглубь. Алексис Раннит Peoleo – иволга Стихи – цветы над целиною слова, Над корневою тканью языка, И нам звучит таинственно и ново Другой язык цветением цветка. И вот язык моих упрямых предков, То светлый, как ласкание волны, То твердый, как кремень, то зло и метко Летящий в цель, то смутный, точно сны. Как объяснить мне иволгу лесную И дробную апрельскую капель? Певучих гласных музыку двойную, На «р», как гром, раскатистую трель? Стихи на этом языке, как пламя, Плывут неуловимо в глубину, Плывут голубоватыми огнями В свою, в тебе сокрытую, страну. IN SOMNIS ЗМЕИ Da inde in qua me fur le serpe amiche… Dante Alighieri, Inferno. Canto XXV Мне с той поры друзьями стали змеи. 1. Рассказ Объяснять бесполезно – Это было вот так: В облаках был железный И наломанный мрак. И откуда-то снизу – И до облачных дох – Фиолетовой ризой Поднимался сполох. Этот цвет аметиста – И не синь, и не бел, – Был и ярким, и чистым, И горел, и кипел. Я бежал по дороге К этой сказке огня. Но хватали за ноги И держали меня Те, кто делом и словом Не пускали на смерть. Но свеченьем лиловым, Как магнит, была твердь. Вот и стали кружиться Свет и тени вокруг. Вырывалось, как птица, С хрипом сердце из рук. Подо мною, в провалах, – И до выжженных туч – За лучом вырывало Электрический луч. И, вздымаясь, как дуги, Били струи, звеня, Синевато-упруго Привиденьем огня. И с шипеньем змеиным, Поднимаясь на хвост, Жалом тонким и длинным Достигали до звезд. |
