Павловск На белые ресницы маргариток Легла роса: цвет снега и колонн. Двенадцати аллей песчаный свиток Разверзнут вширь. Здесь правит Аполлон. И желтизна дворцовых стен – как осень, Как маргариток желтенький глазок. Нам отдых дан. Мы большего не просим. На солнечных часах нам – выйдет срок. Недвижен Павел, озирая службы, Где гонг сзывает граждан на обед. О, милый Павловск, храм нетленной дружбы С той родиной, которой больше нет. 1934 Сфинксы Шпионы разных государств. Порой влюбленные в друг друга, — Что нам названья наших царств. Златого Рога или Буга… Национальности скрестив. Как меч, как редкую породу, О, дважды Сфинкс из древних Фив, Как ценим мы свою свободу! И, застывая над Невой, В глазах повторно повторимой, В Тебе я вижу облик свой, С Тобою несоединимый. 1934 Ты целуешь в губы жарко Ты целуешь в губы жарко. Обещаешь даль и дом — Мне Нева, моя товарка. Машет синим рукавом. И других домов не надо: В ночь – скамьи гранитной кант. Над водой стоят громады Зданий – каменных Орант. Что любых Европ закаты? От всего отженена. Мне Невы гранит покатый — Нерушимая стена. 1935 Блаженство темное мое Блаженство темное мое. Последний кров мой, спутник милый. Нева, гранитный водоем, Река моя! Моя могила! Плащ богородицын – слегка От ветра складки – волны – чаще… Как назову тебя, река? Невою. Летой. Всех Скорбящих… Где книзу шире рукава, Бери – песков покаты плечи — Ты, троеручица – Нева, В объятья, крепче человечьих: От страшных истин бытия, Не к лучшим дням, не к ровной славе — Ты тихо вынесешь меня В моря, которыми он правит… 1935 Но неужели, город, ты Но неужели, город, ты Одним задуман человеком? — В цепях тяжелых спят мосты, К своим прикованные рекам. И много ль их (одна иль две!) Медуз, единственных на свете? — С Невой, Венеции в ответ, Разгуливает в паре ветер — И каждый невчик отдан в рост, Как паруса, надуты воды, С чугунным лаем сотый мост Упрямо охраняет входы Туда, где, меж гранитных стен — О, полных шелеста и звона! — С двояким Сфинксом у колен, Теченьем правит Персефона. 1935
Когда, в тумане розоватом Когда, в тумане розоватом Встают такие города… Как Достоевского когда-то. Меня преследует вода. И я готова, вскрикнув резко, Бежать, стремглав, по всем мостам: Но та, на ощупь, с тихим плеском За мною ходит по пятам. Вода. Литая позолота. В зацветшей заводи, одна, Угрюмой аркой Деламота Она увенчана сполна. Не ветер – вкус воды летейской. Кто жажду странствий утолял? — Сменяет ров Адмиралтейский Екатерининский канал… Еще фонарь мерцает тускло, Но первый луч уже найдет Русалок, возвращенных в русла… По капелькам. Наперечет. 1935 Крюков канал Крюков, скользящий на сонмище звуков, — Декою зданья, где оперный шум, Подан – смычок, искривленный чуть, – Крюков, Отплеск лагунный – но что я пишу… Крыш отраженьем он в корне изглодан, Он облака отплеснет к облакам, — Или – по трубам – высокую ноту Ветер берет, нараспев – по крюкам? — Глубью собор, точно галька, отточен: Волн о волну заколдованный круг, Купол о купол – так замысел зодчий Схвачен водою, чуть сделавшей крюк… Это – не к Замку: многооконней Лег на ребро здесь кирпичный пенал, — Скачет, седея, литовской погоней, К скрюченным мостикам Крюков канал. 1935 Меньшиковский дворец Покоритель ветреных сердец. Чуть поводит – не пройдет, шалишь — Меньшиковский розовый дворец Насурмленными бровями крыш. И глазастых окон пьян разбег Сквозь тяжелый слой белил, румян… До чего же, в наш приличный век, Он наштукатурен, хулиган. Разве для таких зазорных дел Мудрый зодчий здесь его воздвиг? — Сахарный барашек. Воск в воде. Кавалер прекрасный. Озорник. И не писан про него закон, И с Невой они обручены — А в него, поди, со всех сторон Все четыре ветра влюблены. |
