Но Блейка не обманула внешняя наивность Дженкинсона относительно причины его визита.

— Лорд-казначей, я уверен, мистер Паджетт сообщил вам, что один из ваших уполномоченных присвоил деньги из казны регента.

— О каком уполномоченном вы говорите? — Дженкинсон нахмурился, и морщины стали глубже. — Кроме Николаса Вацситтарта, канцлера казначейства, в моей комиссии их четверо.

Блейк знал, что Дженкинсон испытывает его, поэтому посмотрел ему прямо в глаза:

— Я говорю о младшем лорде-уполномоченном Чарлзе Эштоне. Я подозреваю, что мистер Паджетт проинформировал вас о тайных действиях Эштона сразу, как только это обнаружилось.

— А кто проинформировал вас, лорд Равенспер?

— Я вложил много денег в казначейские облигации и не хочу, чтобы внутренний скандал в министерстве обесценил мои вклады. — Блейк прекрасно понимал, что не ответил на вопрос Дженкинсона, но он не хотел раскрывать, что Уильям Паджетт, являясь секретарем по финансам и помощником казначея, одновременно работал на Блейка.

— Вы интересный человек, — произнес Дженкинсон. — Думается мне, вы пришли сюда не для того, чтобы подкупить меня, и политические амбиции вам чужды. Тогда зачем?

— Я предполагаю, судья не выдал ордер на арест уполномоченного Эштона потому, что вы не хотите, чтобы это дело получило огласку. Репутация комиссии казначейства в опасности, и регент должен попытаться избежать публичного спектакля в виде суда. Иначе люди перестанут верить одной из наиболее важных ветвей власти.

— Что вы предлагаете, лорд Равенспер? — Лорд-казначей с нескрываемым интересом смотрел на Блейка.

— В интересах регента вернуть в казначейство пропавшие деньги, не раскрывая общественности истинную картину произошедшего. Потом уполномоченного Эштона можно наказать и неофициально убрать с этого места, сохранив при этом лицо правительства.

— Ваша логика весьма убедительна, лорд Равенспер, но как вы предлагаете достичь таких благородных целей?

— Если уполномоченному Эштону намекнуть, что вы подозреваете его в воровстве, он поймет: ему следует либо исчезнуть из Лондона, либо предстать перед судом за государственную измену. Он, несомненно, примет решение оставить страну и прихватит с собой украденные деньги. Если вы последуете за ним, то легко сможете задержать его и вернуть деньги. И публичного скандала не произойдет.

Блейк сразу уловил тот момент, когда Дженкинсон согласился с его планом. Его взгляд приобрел остроту, и он согласно кивнул:

— Я поговорю с младшим уполномоченным Эштоном сам и дам ему понять, что подозреваю его в мошенничестве. Я заставлю его поверить, что, как должностное лицо того же учреждения, я попытаюсь оправдать его за недостаточностью улик. Ваши казначейские облигации, лорд Равенспер, останутся в целости и сохранности.

* * *

Следующие две недели промчались как в тумане. Июнь перешел в июль, и светский сезон продолжал свое кружение.

Как граф Равенспер и как один из самых завидных холостяков в Лондоне, Блейк получал огромное количество приглашений. Маскарады, балы, чайные церемонии, вечера, свадебные завтраки и крестины… Но он отклонял все приглашения, потому что хотел, как можно больше времени проводить с Викторией, и слишком хорошо понимал, что она не может сопровождать его на эти светские увеселения.

Вместо всего этого они прекрасно проводили время вместе, наслаждаясь обществом, друг друга. По утрам они вместе читали многочисленные газеты, которые выписывал Блейк, и которые доставляли ему домой. Среди них были «Морнингпост», «Таймс», «Сент-Джеймс кроникл», «Нью-Ллойд ивнинг пост», «Обсервер» и «Еженедельный политический бюллетень Коббетса». Все эти газеты давали информацию о текущем состоянии рынка. Такое занятие любую другую леди утомило бы до слез, но Виктория чувствовала приятное волнение, вспоминая, что в доме отца ей приходилось прятать под подушку «Таймс».

Когда Блейк встречался с Джастином, чтобы обсудить дела, Виктория больше не выходила из комнаты, ее, наоборот, поощряли остаться. Блейк спрашивал у нее совета, и она при этом светилась от гордости.

Но они не превратились в отшельников и изредка все же выходили из дома. Блейк водил ее обедать в известные рестораны, но не туда, где ее могли узнать, а в те места, о которых она только слышала: там обедали брокеры и джобберы.

Ее личность здесь никого не интересовала. Кроме того, Блейк старался заказывать столик в полутемном углу или в отдельном кабинете.

Виктория отведала супа из черепахи в ресторане «Корабль и черепаха» на Лиденхолл-стрит, сочное мясо и бараньи отбивные в ресторане на Патерностер-роу. Она наслаждалась печеночным пудингом в «Чеширском сыре» и дегустировала необычные вина в таверне «Радуга» на Флит-стрит.

Совершенно неожиданно к ним с визитом явился Спенсер.

Брат Виктории узнал, что Блейк уладил его дела со Слаером, и появился на ступенях его дома, чтобы учинить Блейку допрос. Виктория была поражена его появлением, но Блейка оно не удивило, и он пригласил Спенсера в дом. Поначалу между ними чувствовалась напряженность, но Спенсер вынужден был признать, что Блейк никак не опорочил репутацию Виктории, и что его решение в отношении местопребывания сестры оказалось мудрым.

Виктория подозревала, что перемены в отношении брата к Блейку объясняются главным образом тем, что Блейк выплатил его долги. Она обожала брата, но хорошо знала о его слабостях.

После этого брат навещал Викторию ежедневно, и они обсуждали домашние дела. Похоже, Чарлз Эштон и Джейкоб Хоббс были так увлечены поиском денег, чтобы вернуть долги Блейку, что их нисколько не волновало, где проводит время Спенсер.

Во время очередного визита брата, когда Виктория угощала его чаем, в гостиную вошел Блейк. У него в руках было приглашение на тисненой бумаге.

— Леди Ховард устраивает маскарад, — сообщил он, похлопывая приглашением по ладони.

Виктория поставила чайник и подняла глаза на Блейка. Он казался взволнованным и переминался с ноги на ногу.

— Какая-то проблема, связанная с леди Ховард?

— Проблема? Нет. За исключением того, что это приглашение я не могу отвергнуть.

— Понятно… — протянула Виктория, хотя ничего не поняла.

Поскольку Блейк отказывался от всех приглашений, они все вечера проводили вместе, разговаривали, играли в шахматы или в карты. А по ночам… Их ночи проходили в сверкании страсти, и Виктория не хотела бы отказаться даже от одной такой ночи.

— Мне кажется, я могу внести ясность, — подал голос Спенсер. — Леди Ховард оказалась единственной титулованной леди, которая не отвернулась от семьи Равенспера, когда для них наступили трудные времена.

— Откуда ты знаешь? — заинтересовалась Виктория. — Несколько лет назад я слышал, как отец проклинал эту женщину.

Виктория с трудом сглотнула. Еще один факт против Чарлза Эштона. Неужели в характере отца нет ни одного положительного качества?

— Леди Ховард сделала для нас намного больше. — Блейк бросил приглашение на стол. — Она пожертвовала деньги на лечение матери в работном доме.

— Они помогли ей?

— Нет. Надсмотрщик украл деньги и присвоил их. В гостиной повисло тягостное молчание.

— Это ужасно, — прошептала Виктория, нарушая тишину. — Конечно, ты должен принять приглашение леди Ховард.

— Да, — кивнул Блейк. — Маскарад состоится в эту субботу. Если хочешь, ты можешь провести этот вечер с братом.

Виктория ощутила глубокое отчаяние, но постаралась не давать, волю чувствам. Как защитная реакция на смену отчаянию пришла злость.

А чего она ждала? Что может сопровождать его, как это делала бы законная жена?

Чудовищно.

— Наша семья тоже получила приглашение, — произнес Спенсер. — Виктория может пойти с нами. Все думают, что она уехала в деревню к подруге, и теперь подумают, что она вернулась.

— Пусть решает сама, — обронил Блейк. Виктория видела, как по его лицу промелькнули беспокойство, страх и разочарование.