— Видишь ли, это ближайший к моей комнате запас. Виктория беспокойно переступила с ноги на ногу, прежде чем нашла в себе силы заговорить:

— Тогда я оставлю тебя с твоей выпивкой.

С этими словами она повернулась, чтобы уйти.

— Подожди.

Рука Виктории замерла, не дотянувшись до ручки двери.

— Выпей со мной.

— Не думаю, что это хорошее предложение.

— Всего один глоток.

Виктория повернулась к нему лицом. Блейк держал в руках два стакана, и она удивилась, как в таком сильном опьянении ему удается быстро и легко двигаться.

В ее стакан Блейк плеснул бренди на донышко, свой наполнил до краев. Виктория, колеблясь, взяла у него стакан.

— Тост, — потребовал Блейк, поднимая стакан.

— Здесь нечего праздновать.

— Конечно, есть. — В стеклянном взгляде синих глаз промелькнули сине-зеленые искорки. — Давай выпьем за то, что я спас тебя от чрезмерно влюбчивого мистера Сент-Брайда, а?

— Я бы не стала пить за это, — с замиранием сердца возразила Виктория.

— Тогда за что?

— За перемирие, — предложила Виктория.

— А, так ты предпочитаешь забыть то, что было сказано сегодня днем, и вернуться к тем отношениями, что уже установились между нами?

— А разве это плохая идея? Если мы должны целый год жить под одной крышей, можем же мы быть, по крайней мере, вежливы друг с другом?

— Вежливы? — повторил Блейк, изогнув бровь. — Превосходно, — проворчал он. Несколько капель бренди из его стакана попали на кружевную манжету, испачкав белую ткань. Блейк, даже не заметив этого, одним глотком осушил стакан.

Виктория тоже поднесла стакан к губам и выпила все одним глотком. Напиток обжег горло и каждый дюйм пищевода, пока добирался до желудка, и она закашлялась. Эффект оказался мгновенным. У нее разогрелась кровь, и прошло нервное напряжение.

Блейк засмеялся. Подойдя ближе, он взял у нее из рук пустой стакан и поставил оба стакана на боковой столик. Потом вернулся к ней, его взгляд остановился на ее губах, и глаза его потемнели. Он поднял руку и коснулся пальцем ее пухлой нижней губы.

— Пусть я, по-твоему, пьян, но я могу найти много других слов, чтобы описать, какими я бы предпочел видеть наши отношения. Они не имеют никакого отношения к слову «вежливые».

От прикосновения его указательного пальца к ее губе у Виктории участился пульс. Блейк стоял так близко, что она чувствовала тепло его тела. Ей тоже ужасно хотелось прикоснуться к его губам, но вместо этого она отвела его руку в сторону.

— Остановись.

— К несчастью для тебя, обратного пути нет, — жестко сказал Блейк. — Перемирие невозможно. Все, что было сказано, в гневе или нет, чистая правда. Ты напомнила мне, что я уклоняюсь от выполнения собственных планов.

— Что ты имеешь в виду?

— Я был слишком снисходителен, и очень долго. Собирай свои вещи, дорогая. Мы возвращаемся в Лондон.

На городской улице шаги отдавались гулким эхом. Тяжело дыша, Спенсер свернул в темный переулок и отчаянно рванул вперед.

Он ничего не видел в темноте — свет городских газовых ламп не проникал в узкий переулок. Он быстро, изо всех сил, шагал вдоль кирпичной стены, нащупывая руками ее неровную поверхность.

Неожиданно Спенсер ударился головой о какой-то твердый предмет, внутри черепа, как фейерверк, вспыхнула боль. Прошло несколько драгоценных секунд, прежде чем он понял, что столкнулся с большим железным ящиком. Отвратительная вонь подсказала: он столкнулся с мусорным баком жильцов близлежащего дома.

Спенсер положил руку на бак и так стоял, сдерживая дыхание, пока в голове не прояснилось.

У входа в переулок прошлепали по луже чьи-то шаги, потом они стихли.

Панический спазм сдавил горло Спенсера. Его преследователь догадался, что он свернул в переулок.

Бежать было некуда. Он должен действовать быстро. Не тратя время на дальнейшие раздумья, Спенсер забрался в железный бак и зарылся в мусор.

Внутри бака стояло невыносимое зловоние. К горлу подступила тошнота. Почувствовав рвотные спазмы, он приложил ко рту кулак и прикусил его, чтобы не стошнило, иначе преследователь мог бы обнаружить его. Вокруг него валялись гниющие продукты, нечистоты и даже разложившийся труп собаки.

Шаги приближались, потом вовсе остановились. Двое. Мордовороты Слаера.

Спенсер даже дышать перестал. Он лихорадочно соображал, как его угораздило попасть в такое затруднительное положение. Он чувствовал себя уверенно, когда вошел в клуб «Петух и бык» и сел играть со Слаером. Но в этот вечер Спенсер проигрался вчистую и потом даже заподозрил, что Слаер подтасовал колоду.

С того самого вечера Спенсер ходил и оглядывался, потому что не смог расплатиться со Слаером по долгам, включая огромные проценты, и тот послал за ним своих подручных.

Смысл действий Слаера был прост и понятен: расплатись или свой долгой возьмет плотью и кровью.

У Спенсера затекли ноги, страдания стальным обручем сжали грудь. Единственный человек, которому он мог доверять, который мог помочь ему, сейчас был далеко.

Вики. Впервые за свою жалкую жизнь он попытался помочь ей и опять все испортил.

— Этот проныра исчез, — проворчал один из преследователей.

— Должно быть, он свернул в другой переулок, — ответил ему хриплый голос.

— Все равно мы его найдем. Хоть он и сын какой-то шишки в министерстве финансов, мозгов у него маловато.

— С удовольствием превращу эту крысу в кровавое месиво.

Хриплый смех эхом разнесся в узком переулке, затем послышались удаляющиеся шаги.

У Спенсера безумно колотилось сердце. Он осторожно высунул из бака затекшие ноги. Вонючие отходы прилипли к его волосам, лицу и одежде.

Он размышлял, сколько ему осталось жить.

«Не могу поверить, что я снова в Лондоне», — думала Виктория.

Она смотрела в окно на бежавших по улице людей. Собиралась сильная гроза, и они спешили под крышу. Дул Сильный ветер, срывая листья с деревьев, вздымая в водовороте мусор и бросая его в лица пешеходов. Мужчины подняли воротники сюртуков и удерживали их руками. Некоторые опустили на уши поля шляп, чтобы защитить лица.

Когда с неба упали первые большие капли дождя, газовые лампы на улице зашипели и стали парить, как рассерженные драконы. В комнате было тепло и сухо, но кожа Виктории покрылась мурашками. Она отошла от окна, растирая руки, и кружевные шторы опустились на свое место.

Виктория находилась в лондонском доме Блейка на Сент-Джеймс-стрит. На этой улице, как подтверждал вид из окна, жили в основном богатые холостяки. Здесь же находились фешенебельные лондонские клубы, среди которых самыми знаменитыми были «Уайтс», «Брукс» и «Будлз». Здесь царила такая атмосфера, что если женщина была замечена в открытом экипаже или гуляла по Сент-Джеймс в сумерках, ей тут же приклеивали ярлык женщины сомнительной репутации.

Виктория не посмела анализировать настоящую причину того, зачем Блейк привез ее сюда.

Она бродила по комнате, изучая обстановку. Обои в деликатных розовых тонах с подходящим по цвету покрывалом остались в Роузвуде. Здесь ее новая спальня была отделана в персиковых тонах и обставлена мебелью красного дерева. Большую часть комнаты занимала огромная кровать с серым прозрачным пологом. По одну сторону камина стоял высокий комод, по другую — прочный шкаф. За двухстворчатыми дверями находилась небольшая гостиная.

Во всем чувствовался хороший вкус, и Виктория не смогла найти ни одного недостатка в своей новой комнате. Но в то же самое время темная крепкая мебель явно предназначалась мужчине, хотя персиковый цвет отделки был очень женственным.

В комнате пахло свежей краской. Виктория представила, как прислуга в спешном порядке превращала гостевую комнату для мужчин в апартаменты для женщины, выполняя требования хозяина, изложенные в короткой записке.

Стало понятно, что решение Блейка привезти ее сюда было незапланированным и неожиданным.