— Где ты? — У Виктории все сжалось внутри.

— Здесь. — Блейк вошел в комнату. — Я, не хотел мешать тебе.

Он был одет в черное — верхняя пуговица рубашки расстегнута — и напоминал дикое животное, подкрадывающееся к своей жертве.

— Я не могла уснуть, вот и пришла сюда, чтобы немного успокоиться. Но я немедленно уйду — не хочу мешать тебе.

Виктория попыталась проскользнуть мимо него, но Блейк удержал ее за руку:

— Останься, пожалуйста.

Виктория заглянула в его темные глаза. Ее удивил нежный, почти умоляющий тон Блейка. Потом перевела взгляд на руку, которая удерживала ее.

— Так почему ты не можешь уснуть? — спросил Блейк, отпуская ее руку.

— Иногда мне не спится, — пожала плечами Виктория, — когда в голове бродят разные мысли.

— И о чем же ты думаешь сегодня?

Виктория не ответила на его вопрос и плотнее запахнула халат, словно хотела защититься от его пронзительного взгляда.

— Я пойду, — обронила она. — Уверена, теперь мне удастся заснуть, а ты можешь оставаться здесь.

— Чепуха. Ты мне не помешала.

— Я не слышала, как ты вошел, и свечи у тебя в руках нет.

— Несколько лет на полях Вест-Индии, вдали от цивилизации, научили меня ориентироваться в темноте. Кроме того, я довольно хорошо знаю планировку собственного дома. — Блейк шагнул ближе, и лунный свет озарил его красивое лицо. Виктория вновь почувствовала мужской запах, исходивший от него. — Ты все еще не ответила на мой вопрос.

Виктория смотрела на его худощавое загорелое лицо и не могла понять, о каком вопросе он говорит. От его близости у нее кружилась голова.

— Так что там у тебя в голове? — повторил свой вопрос Блейк.

— Ничего серьезного. — Не будь за ее спиной арфы, Виктория отступила бы назад. Но ей не хотелось предстать перед ним трусихой, и самое главное: не дай Бог, чтобы он понял, какой эффект оказывает на нее его близость.

Блейк опустил руку в карман рубашки и достал ожерелье. Золотая цепочка болталась у него на пальцах, и бриллиант переливался всеми цветами радуги.

— Победителю неприлично демонстративно подчеркивать свою победу. — Виктория закусила губу.

— Ты меня не поняла, Виктория. — Блейк протянул ей ожерелье. — Я возвращаю тебе твое украшение.

— Но почему? — поразилась Виктория. — Ты честно выиграл его.

— Мне не нужно женское ожерелье. Представляешь, как оно будет выглядеть на мне? — Он усмехнулся. — А подарить мне его некому. И потом, тебе не следовало ставить его на кон. Не знал, что у тебя такая же страсть к игре, как у твоего брата.

— Я не играю, — оборвала его Виктория и тут же нахмурилась: он заставлял ее нервничать и терять самообладание. Она, которая всегда все тщательно обдумывала и взвешивала, когда речь шла об инвестициях, теперь, рядом с Блейком, вдруг обнаружила, что все ее действия спонтанны и импульсивны, а с языка слетает все, что вертится в голове.

Он сводил ее с ума.

Виктория смотрела на ожерелье в протянутой руке. Ей хотелось схватить его и бежать, не размышляя над ценой его благородного поступка, но вспыхнувшая в нем подозрительность остановила ее.

Блейк выжидательно смотрел на нее.

— Я не понимаю… — произнесла Виктория.

— Просто меня рассердило, как настойчиво ты искала способ избавиться от нашей договоренности. — Казалось, взгляд темно-синих глаз проникал Виктории прямо в душу. — И еще потому, что я не собирался тебя отпускать — даже если бы ты выиграла.

Виктория пребывала в полнейшем смятении. Ей следовало бы возмутиться: он заставил ее поверить в условия пари и в то, что у нее действительно был шанс выиграть свободу. Но в то же самое время она уважала его за честность. Она проиграла ожерелье, и Блейк мог бы не говорить сейчас, что ни при каких условиях он был ее, все равно не отпустил.

А теперь он возвращает ей ожерелье. Она потянулась, было за ним, но замерла в нерешительности.

— Что ты хочешь взамен?

— Только чтобы с твоего лица исчезло это печальное выражение. И чтобы ты могла крепко спать в моем доме.

Виктория онемела, пораженная искренностью его слов.

— Можно? — спросил Блейк.

И, не дожидаясь ответа, он взял ее за плечи, повернул к себе спиной и откинул в сторону темную массу волос. Его пальцы коснулись ее шеи, и Виктория почувствовала неожиданное непрошеное волнение. Разгоряченную кожу обожгло холодное прикосновение бриллианта. Блейк не опускал руки, поглаживая ей шею.

Виктория замерла, чувствуя, как внутри пробуждаются новые ощущения.

— Равенспер, — едва слышно прошептала она, — так не может продолжаться.

— Почему нет? — прошептал он ей на ухо и тихонько прикусил мочку уха. — Ты такая красивая.

У Виктории подогнулись колени, когда Блейк провел пальцем по ее щеке, коснулся подбородка.

— Мы должны остановиться. — Виктория закрыла глаза.

— Кто бы мог подумать, — засмеялся Блейк, — что это — та самая особа, которая в детстве преследовала меня и умоляла поиграть с ней.

— Это было очень давно, милорд. — Виктория повернулась к нему лицом и взглянула ему в глаза. — С тех пор многое произошло, и мои чувства изменились.

— Неужели? Я верю только в то, что из детской привязанности они переросли в женское желание.

— Ты ошибаешься… Я не думаю…

Блейк наклонил голову и смотрел на губы Виктории. А она пыталась собраться с мыслями под его обжигающим взглядом.

— Ш-ш-ш, моя дорогая Виктория. — С этими словами он завладел ее губами. — Ты так чутко реагируешь на мои прикосновения…

Теперь его губы стали более требовательными. Он слегка коснулся сначала ее нижней губы, потом верхней, потом стал нежно ласкать языком ее рот.

Виктория вцепилась в его рубашку, ощутив сквозь тонкий материал крепкие мышцы руки. Она не знала, то ли отталкивала Блейка, то ли, наоборот, еще ближе прижимала к себе.

— Ты борешься с неизбежностью, любовь моя, — хрипло произнес Блейк. — Не борись с собой, уступи тому, что тебе нужно, чего ты страстно желаешь.

Его слова будто освободили Викторию. Она позволила ему обнять ее и крепко прижать к себе, и все ее тело занялось жаром, соски напряглись и отвердели. Виктория закрыла глаза и полностью отдалась во власть своих ощущений.

— Вот так… — прошептал ей на ухо Блейк. — Твое тело просто умоляет, чтобы я прикоснулся к нему, и требует еще большего.

Блейк снова поцеловал ее, на этот раз осторожно исследуя языком потайные глубины ее рта.

Виктория застонала и выгнулась в его объятиях.

— Да, — охрипшим голосом произнес Блейк, — ты быстро учишься, моя прелесть. Позволь мне показать тебе кое-что еще.

С этими словами Блейк распахнул ее халат. Шелковая ткань соскользнула с плеч и легким облачком упала к ногам. Виктория почувствовала, как его рука провела по шелку ночной рубашки и накрыла ее грудь. Большим пальцем он стал ласкать напряженный сосок, и волна несказанного удовольствия прокатилась по ее телу. Виктория глухо застонала.

— Да-а, — прошептал Блейк, как будто зная, насколько чувствительна к ласкам ее грудь.

Большой палец Блейка скользнул под шелк ночной рубашки и дотронулся до затвердевшего соска. Жаркая волна удовольствия опять заливала ее, и из горла вырвался тихий, приглушенный звук.

— Тебе понравится… ты полюбишь это… — Голова Блейка склонилась к ее груди, и она почувствовала, как его горячее дыхание увлажнило прозрачную ткань, прикрывавшую грудь. Он медленно обхватил губами сосок и, стягивая ткань вниз, обнажил розовый бутон и коснулся его языком.

Виктория запрокинула голову и задохнулась в сладком обжигающем пламени.

Губы Блейка тем временем завладели вторым соском, жадно и ненасытно лаская его. Наслаждение пронзало Викторию сладкой болью, она задыхалась, чувствуя, как бурлит в жилах кровь, тяжелеют бедра и сладкая истома разливается по всему телу.

Его возбужденная плоть уперлась ей между ног, и она охотно раздвинула их. Блейк вплотную подтянул ее к своим бедрам, и Виктория застонала от наслаждения и выгнулась ему навстречу, вцепившись в рукава рубашки.