Однако медики успели вовремя.

После совместного обеда с Дуэйном и Кэролайн остаток недели прошел спокойно. Начиная с выходных дней и до среды мое имя не упоминалось ни в газетах, ни на телевидении. И только в воскресном выпуске «Ньюс энд обсервер» появилась статья, где в хронологическом порядке перечислялись преступления Рэнди, сообщались подробности о его аресте и последующем судебном процессе, а также упоминалось несколько нелепых измышлений мистера Притчета. Кроме того, в статье цитировались слова прокурора, который шесть лет назад добился вынесения смертного приговора моему бывшему мужу. Он заявил, что для его ведомства моя персона не представляет ни малейшего интереса и что с момента завершения судебного процесса у него не появилось никаких оснований заподозрить меня в причастности к преступлениям, совершенным Рэнди. Журналисту удалось побеседовать с родственниками погибших, но все они отказались выступить с какими-либо заявлениями и в один голос твердили о нежелании ворошить прошлое.

В этом наши желания полностью совпадали. Исключение составлял один Притчет, ставший заложником собственного горя. Я понимала, что ничто не сможет излечить его охваченную смятением душу.

Возможно, мне следовало вернуться на работу в «Дейта менеджере», но теперь временная передышка представлялась заслуженным отпуском, и я целыми днями слонялась по дому, читала журналы и занималась уборкой. Без Хейдена дом казался пустым. Когда он находился в школе, я то и дело поглядывала на застывшие стрелки часов и с нетерпением ждала момента, когда можно забрать оставленного после уроков сына.

В среду, пообедав позже, чем обычно, я принялась пылесосить нижний этаж, намереваясь убрать гостиную и коридор и вымыть посуду, а потом отправиться за своим малышом в школу. Закончив уборку, я выключила пылесос, и в этот момент на улице послышался шум, который диссонансом прорезал катившийся к закату короткий зимний день. Вой сирен раздавался недалеко от нашего дома, он то затихал, то становился еще громче. В голове промелькнула мысль, что на магистрали 1-40, должно быть, произошла авария. Потом донесся голос диктора из оставленного включенным телевизора.

И тут я принялась себя уговаривать, что ослышалась.

Я зашла в маленькую комнату, трясясь, как в лихорадке. В нижней части экрана бежала строка «Срочные новости». Взяв в руки дистанционный пульт, я усилила громкость. Суровая женщина-диктор исчезла с экрана, а вместо нее появилась сцена, при виде которой подкосились колени. Она была снята широкоугольным объективом, с вертолета, летящего над территорией учебного центра Кэри. Я сразу узнала скошенные крыши зданий, гимнастический зал, площадку для спортивных игр. Несколько служебных машин с включенными мигалками беспорядочно сгрудились перед зданием, расположенным справа от административных помещений.

– Подробности происшествия продолжают поступать на одиннадцатый канал новостей, – говорил голос за кадром. – Для тех, кто подключился к нам только сейчас, сообщаем следующее: полиция Кэри подтверждает смерть одного человека на территории учебного центра Кэри. Это начальная школа, которая находится правее Дэвис-драйв. Руководство школы заявляет, что на момент совершения преступления большинство учащихся уже ушли из школы, и просит родителей звонить только в том случае, если есть основания считать, что их дети находятся на территории школьного городка на дополнительных занятиях. Телефонные линии в школе перегружены, и родителей просят обращаться в полицейское управление города Кэри, в случае если…

Я наконец стряхнула с себя оцепенение и, схватив с приставного столика сумочку, бросилась в гараж. Дверь гаража еще не успела открыться, и я все еще рылась в сумочке в поисках ключей от машины, когда за спиной раздался вой полицейской сирены. Звук был таким неожиданным и резким, что сердце едва не выпрыгнуло из груди. Я оглянулась и увидела полицейскую машину, останавливающуюся у кромки подъездной дорожки.

– Ли Рен? – обратился ко мне офицер, выглядывая из окна машины.

– Что с моим сыном?

Полицейский вышел из машины и, открыв заднюю дверцу, пригласил меня сесть.

– Мэм, приказано доставить вас в школу. Другими сведениями я не располагаю, но уверен, что вам все объяснят на месте.

Всю дорогу я просила полицейских ехать поскорее. Они включили сирену и мигалку и стали обгонять все идущие впереди машины, которые уступали дорогу и съезжали к обочине. Мы добрались до учебного городка за пять минут, которые показались мне вечностью. За это время я успела позвонить по мобильному телефону супругам Роу, лишь для того, чтобы не молчать и отогнать сам собой напрашивающийся вывод.

Дуэйн взял трубку после второго звонка.

– Привет, Нина, мы сегодня в ваших краях. Мне нужно дать показания на бракоразводном процессе в Рэли. Вы подумали о нашем предложении приструнить Притчета?

– Что-то произошло в школе, где учится Хейден. Об этом сообщают по телевидению, а я сейчас еду туда вместе с полицейскими, но мне не говорят, что случилось с сыном. – Я с удивлением отметила, что мой голос звучит неестественно спокойно. В такой ситуации любой стал бы кричать и биться в истерике, а я словно окаменела и совсем не чувствовала сердца, которое, казалось, делает не более одного удара в минуту. Такое ощущение, будто погружаешься в зимнюю спячку и смотришь на окружающий мир через щель в пещере, а снаружи происходят события, на которые нельзя повлиять.

Дуэйн спросил, где находится школа, и я монотонным голосом объяснила, как до нее добраться. Было слышно, как он нервно щелкает пальцами, и я мысленно представила встревоженное лицо сидящей рядом Кэролайн.

– Пожалуйста, приезжайте скорее, – попросила я и повесила трубку.

Через минуту мы подъехали к школе, и водитель стал лавировать между автомобилями, выстроившимися по кольцевой транспортной развязке. Наконец он припарковал машину, и я стала лихорадочно дергать за ручку дверцы, которая никак не хотела открываться. Тут меня осенило, что это полицейская машина. Сидевший на переднем сиденье офицер открыл дверцу. Выйдя из машины, я сразу заметила Бисли, который стоял в толпе полицейских у входа в учебный корпус, тот самый, что показывали в программе новостей. Ноги сами понесли меня к заместителю директора. Офицер, который привез меня сюда, шел следом и уговаривал успокоиться, но потом отстал.

Заметив меня, Бисли стал говорить, что потрясен происшедшим. Под ногами разверзлась черная бездна, и я боялась, что не выдержу и потеряю сознание.

– Где Хейден? – обратилась я к Бисли, но, глядя на лица стоявших вокруг людей, поняла, каким будет ответ.

– Приехала мать, – раздался голос в толпе, и я испугалась, что сойду с ума прямо сейчас. Мужчина, одетый в форму цвета хаки, с галстуком на шее, решительно взял меня под руку и повел к административному корпусу.

– Кто-нибудь может сказать, где мой сын? – повторила я вопрос.

Мужчина в форме представился агентом сыскной полиции Джастином Мэтьюсом. Это был молодой жизнерадостный человек со здоровым цветом лица, и только ранняя седина на висках говорила о том, что его профессиональный опыт не ограничивается компьютерным тренажером, который моделирует криминальные ситуации. При других обстоятельствах я нашла бы его симпатичным.

– Миз Рен, вы должны знать правду: вашего сына похитили. Преступник, личность которого пока не установлена, зашел в класс, где в тот момент находился Хейден, убил учительницу и, забрав вашего сына, покинул территорию школы. Мы не знаем, были ли у преступника сообщники, но располагаем описанием машины, на которой он увез Хейдена. Два свидетеля видели, как из учебного городка выезжает пассажирский мини-фургон последней модели, бежевого или желтоватого цвета. Вам знакома такая машина?

Я покачала головой. На таких машинах разъезжает половина родителей в Кэри. Господи, кому понадобилось похищать Хейдена, и какой в этом смысл?