Он пожал плечами и поцеловал ее опять, как будто подсмеиваясь над ней.

— Мы должны быть реалистами, Эл.

Ее охватило разочарование. Она была абсолютно права, когда сомневалась в его чувствах. Откуда им было взяться за такое короткое время, ведь их вовсе не было раньше. Если бы она была в силах рассуждать в этой ситуации, Эллен сказала бы, что она думает о настоящих отношениях, а он — о легкой интрижке.

Она соскользнула с его коленей и отошла от стола.

— Я полагала, что ты пригласил меня сюда проглядеть резюме.

Она не позволит этой боли, которая вспыхнула в ней при его словах, завладеть ею целиком. Хотя он мог быть менее прямым и чуть более оптимистом, она вполне принимала то, что он сказал. С его точки зрения, они недостаточно хорошо знали друг друга, чтобы заключать какие-либо соглашения. Что же, она с ним согласна. Но она также знала, что она-то его любит. Любит его. Если бы он попросил ее остаться и переехать к нему, она по крайней мере дала бы ему возможность поверить в то, что их чувства не испарятся так скоро. И тогда, тогда можно было бы надеяться, что те же самые чувства — его чувства — перерастут в настоящую любовь… Ведь ее-то чувства и были уже настоящей любовью.

Но не его. И в этом вся разница.

Она коротко вздохнула.

— Давай поглядим резюме.

— Давай не будем, — сказал он, и голос его прозвучал совсем не так, как звучал голос, принадлежащий тому человеку, которого она знала на протяжении четырех лет.

Он поднялся со стула, обхватил ее за талию и повлек в сторону одного из своих новых кабинетов.

— Я не хочу работать.

— А я хочу, — заявила она и ловко выскользнула из его рук. — Я осталась сегодня только для того, чтобы помочь тебе.

— А я думал, что ты осталась потому, что я тебе нравлюсь.

— Ты мне нравишься, — согласилась она, раздражаясь при мысли о том, что в этом-то и состояла проблема. — Но осталась я для того, чтобы помочь тебе в работе.

— Ну ладно, Эллен, — простонал он. — Если ты отложишь свою поездку ровно настолько, насколько мне понадобится твоя помощь, то у нас не будет возможности разобраться, что мы чувствуем по отношению друг к другу.

— Почему? — возразила она и обернулась, чтобы поглядеть ему в глаза. — Разве я недостаточно хороша для тебя, чтобы время от времени ты приезжал в соседний штат?

— А зачем вообще мы должны ездить туда-сюда и видеться лишь время от времени, когда мы можем видеть друг друга каждый день, если ты только останешься?

— А почему я должна отказываться от интервью и от возможности получить настоящую работу? Почему я должна откладывать исполнение своих планов, только чтобы успокоить тебя?

— Потому, что это логично, — заявил он несколько раздраженно.

— Логично для тебя.

— И для тебя тоже, — настаивал он. — Ты ведь не уехала.

— Но я должна уехать, — возразила она, осознавая, что это правда.

— Нет, не должна. Мы оба будем сожалеть, если не насладимся тем, что у нас есть, пока оно есть.

У Эллен перехватило дыхание. Он не сказал: «давай вглядимся в наши чувства и понадеемся, что они перерастут в нечто большее». Он сказал: «насладимся тем, что у нас есть, пока оно есть». Хотя она отчаянно пыталась ничего не приписывать ему, не воспринимать этих слов буквально, но это замечание наводило на мысль, что он хочет чего-то побыстрее и чего-то очень легкого и поверхностного. Или чего-то, что не требует усилий и преодоления трудностей. А любви без этого не бывает. Значит…

— Мы оба будем сожалеть об этом, Кен, но я не замечаю, что ты готов на что-то ради меня. Тебе так легко говорить — забудь обо всем, все забрось. И это — только для того, чтобы ты «насладился тем, что у нас есть».

Чем больше она об этом думала, тем больше злилась. Потому что это было правдой. Он действительно не желал ничем жертвовать. Он не хотел рисковать. Он даже не смог попросить ее остаться на время большее, чем несколько недель. Он не то чтобы опасался, что у них ничего не получится, он был просто уверен, что их чувства скоро угаснут.

Он надеялся на это.

Из глаз Эллен потекли слезы, и она почувствовала себя полной дурой.

— Знаешь что, Кеннет? Сегодня я не в настроении чем-либо наслаждаться, — проговорив это, она повернулась и опрометью выбежала из кабинета.

Ее теннисные туфли мягко шлепали по полу, крытому коврами, когда она устремилась по коридору в направлении к лестнице. Она не была настолько глупа, чтобы воспользоваться лифтом. Ведь за то время, что она будет ждать его, Кеннет сможет опять схватить ее и, возможно, опять заговорить до того, что она потеряет остатки разума, которого и так у нее было не так уж много, раз она явилась к нему сюда.

— Эллен, подожди! — позвал Кеннет, явно находясь в нескольких шагах у нее за спиной, но все же не настолько близко, чтобы схватить ее за руку.

Она расслышала отчаяние в его голосе, но приписала его страху потерять нечто, что он так хотел быстрее получить, и она заставила себя продолжить бег и даже ускорить его. Она достигла двери на лестницу, распахнула ее и понеслась вниз по ступеням.

А когда Эллен услышала, как захлопнулась за ней дверь, то невольно прислушалась, ожидая, что сейчас она снова откроется и на лестницу выбежит Кеннет, но этого не произошло.

Кеннет бросился к лифту, полагая, что это его единственный шанс задержать Эллен. Он нажал на кнопку, но ничего не произошло. У проклятого механизма ушла целая минута на то, чтобы подтянуть кабину с первого этажа. К тому времени, когда она подъехала, он был не просто раздражен задержкой, он был близок к панике.

Он принялся лихорадочно жать на кнопку, пока дверь наконец не закрылась. Когда она раскрылась на первом этаже, он бросился к застекленному выходу из здания и успел выбежать из него как раз в тот момент, когда маленькая голубая машина Эллен рванулась со стоянки, принадлежащей компании Мейер-Бредли Фудс.

— Привет, Кен.

Кеннет зажмурил глаза, а затем приветствовал членов своей семьи натянутой улыбкой.

— Привет, Линда. Здравствуйте, дядя Эдвард.

— Вместо того чтобы работать сегодня вечером, — сказал Мейер, проследив, как его дочь выходит из его кабинета, — почему бы тебе не поужинать с Линдой и со мной?

— Я не могу, я… — начал Кеннет.

— Что ты? — спросила Линда, останавливаясь перед ним.

По выражению ее лица Кеннет мог понять, что она спрашивает не просто из вежливости, а потому, что нечто в нем вызвало у нее жгучее любопытство.

— Ничего, — сказал он, внезапно почувствовав себя полным идиотом.

Он только раз потерял самообладание из-за женщины, и это почти разрушило его. Он больше никогда не позволит себе стать таким уязвимым.

— Знаешь, Кен, — сказал Мейер. — Мне в самом деле не нравится, как ты вкалываешь сутками напролет. Ты часть нашей семьи. Люди начинают поговаривать, что я настоящий рабовладелец, если мои родственники просиживают на работе до самой ночи. Так что, пожалуйста, поужинай с нами.

— Конечно, если только у тебя не было других планов, — уточнила Линда, бросив на него многозначительный взгляд.

Кеннет уловил этот взгляд. Он знал, что она имеет в виду его планы в отношении Эллен. Они действительно у него были, но вот только Эллен с ними не согласилась. Она от него сбежала. И никакого возврата к ним нет.

Он глубоко вздохнул, потому что при мысли о том, что он ее больше не увидит, боль стальным обручем сдавила грудь. Но само появление этой боли только доказывало, что он прав. Они зашли слишком далеко, и сделали это слишком быстро, что явно было неправильно. Иначе он бы не потерял голову несколько минут назад. У него бы не возникло этого ощущения детской беспомощности. Он был бы чутким, но разумным и вполне счастливым.

А он вовсе не был счастлив.

— Да, я с удовольствием поужинаю с вами, — сказал он. Не все ли теперь равно?

— Ну что же, тогда пойдем. Я плачу, — заявил Мейер и беззаботно затараторил, явно не осознавая, что с Кеннетом происходит нечто неприятное: — В другом конце города открылось новое неплохое местечко. Отличная кормежка. Хочешь поехать с нами или предпочитаешь отправиться туда на своей машине?