Кажется, сознание Вигтауна навсегда обращено назад, в прошлое. Вероятно, с ним столь многое случалось в юности, что теперь уже ничто не удивляет и не вызывает интерес.

Обычный гость прибывает в Вигтаун с единственной целью: посетить могилы мучеников Вигтауна. Их можно найти за низким железным ограждением старинного кладбища. На широком, горизонтально ориентированном камне выбита надпись:

Внутри той же ограды находятся еще два могильных камня: один в память Маргарет Лахлэйн, которую утопили заодно с юной Маргарет Уилсон, другой — в честь трех мужчин, повешенных «без приговора суда», как гласит камень, в 1685 году. Еще одна любопытная надпись — впрочем, не имеющая никакого отношения к ковенантерам, — хранит имя Джона Коуэна и его «честную славу»:

Дорога ведет на юг по плоской зеленой территории, четырнадцать миль до крошечного мыса с серыми руинами церкви на самом краю суши. Эта церковь отмечает место Кандида Каза — Белого дома, чье имя сияет ярким светом сквозь мглу веков. Святой Ниниан был одной из наиболее значительных персон, когда-либо ступавших на землю Шотландии, и довольно странно, что память о нем не процветает так, как могла бы. На маленьком острове Уиторн он выстроил церковь, которая, судя по всему, была первой каменной церковью, возведенной во славу Господа в Великобритании. Насколько я понимаю, поклонение Христу началось в Британии в районе вдоль Римской стены (Адрианова вала). Все новые религии устремлялись сперва на север и распространялись среди причудливого смешения народов, огражденных западными пределами Римской империи. Небольшие статуэтки Исиды найдены именно возле стены, бык Митры был там крайне популярен, и легко поверить, что и новая вера нашла обращенных в многонациональной среде колониального римского войска. Святой Давид, покровитель и креститель Уэльса, был уроженцем христианской семьи, и святой Ниниан, вероятно, происходил из такого же рода: культурные люди британского происхождения, усвоившие местную интеллектуальную атмосферу окраины римского мира. Считается, что он родился в 362 году н. э., во времена Юлиана Отступника. Бури, потрясавшие империю, все еще бушевали. Оставалось всего полвека римского владычества в Британии — стране, которая считалась римской территорией на протяжении такого же отрезка времени, который отделяет нас от эпохи Генриха VIII.

Когда святой Ниниан отправился в Рим, он проехал полмира по военным дорогам и увидел хорошо организованный римский мир вплоть до самого его исторического центра. Он вернулся в край, которому предстояло вот-вот погрузиться в пучину анархии. Он возвратился святым человеком, миссионером, и принял решение построить церковь на север от стены, в стране, сопротивлявшейся Риму. Он прибыл на маленький остров Уиторн и возвел «белый дом», каменную церковь, прямо над водами. Это произошло в 396–397 годах, еще до того как святой Колумбан, которого иногда называют первым христианским миссионером в Британии, ступил на берег Айоны! Звон колокола в церкви святого Ниниана разносился над водами Солуэя лет на тридцать раньше. Должно быть, до святого человека на острове Уиторн доходили новости о том, что основы знакомого ему мира рухнули. Сам Рим оказался в страшной беде. Великий Адрианов вал зашатался. Пикты Гэллоуэя и скотты ждали своего часа, чтобы перейти границу и разграбить богатые земли к югу от стены. А на скале острова Уиторн святой Ниниан, должно быть, преклонял колени и молился о спасении христианского мира, когда услышал, что легионы, охранявшие Британию более четырех столетий, получили приказ уйти на защиту Рима.

Я стоял перед маленькой церковью с обрушившейся кровлей, размышляя о том, что это, вероятно, одно из самых поразительных зданий во всей Шотландии. В начале своего существования оно сияло, как свеча во мраке. С почтительностью и благоговейным трепетом я осознавал, что мне представилась удивительная возможность коснуться камней преемника изначальной Кандида Каза.

Малл в Гэллоуэе, в определенном смысле, для Шотландии является концом света.

Это крайняя точка узкой полосы земли, примерно тридцати миль длиной, которая, если бы не перешеек между Гленлюсом и Странрэром, стала бы островком неподалеку от побережья Вигтауна. Как все места в стороне от дорог, он обладает особым, островным духом. Он напомнил мне полуостров Ллейн в Уэльсе.

Я прибыл туда прекрасным ветреным утром, когда соленые волны разбивались о великолепные пески Люса. Я оказался в приятном приветливом краю лесов и широких полей, постоянно продуваемых морскими ветрами. Риннз в Гэллоуэе, как называют этот полуостров, имеет совершенно особенный облик; я ожидал услышать необычный говор, отметить местные привычки, давно исчезнувшие на «материке», но сохранившиеся здесь, в мирном уединении узких дорог и чисто выбеленных фермерских домиков.

Проезжая через Риннз, я двигался на запад полуострова, в местечко под названием Порт-Логан. Там на берегу высится белое башнеобразное здание, к которому ведет длинный проезд, а прямо рядом с постройкой находится пруд с треской. Весьма типично для шотландской щедрости и для простоты нравов Риннза, что здесь не требуют платы за вход, хотя в любом другом краю непременно установили бы оплату, полшиллинга или шиллинг. Вы просто вносите свое имя в книгу посетителей, которую предлагает вам молодой рыбак, и проходите к прекрасному водоему, вырубленному в скальной породе таким образом, чтобы с каждым приливом он пополнялся водой, но рыба не могла бы покинуть садок. Молодой человек берет корзинку с мидиями, которые всегда наготове для кормления рыбы.

Пруд является собственностью местного землевладельца, Макдуалла из Логана, чья семья, по сведениям сэра Герберта Максвелла, единственная в Гэллоуэе ведет происхождение от пиктов и сохранила земли до наших дней. Полковник Эндрю Макдуалл устроил рыбный садок в 1800 году с целью пополнить свои кладовые свежей треской и другими видами морской рыбы. Так или иначе, идея, к счастью для рыбы, не во всем соблюдалась, и в результате с годами многие поколения трески стали совсем ручными и привыкли к кормлению с рук. Этот пруд уникален, и, как мне сказали, сюда приезжают натуралисты со всего мира.

Мы прошли через дверь, потом по каменной лесенке, и тогда я увидел пруд футов 50 шириной. Как только хлопнула дверь, вода буквально вскипела, и поверхность заполнилась зеленоватыми телами рыб, причем некоторые были, очевидно, фунтов по десять весом.

— Они слышат, когда идешь, — пояснил молодой рыбак.

Он подошел к самой кромке воды с корзиной мидий. Пять-шесть рыб высунули головы из воды, словно собаки, рассчитывая на еду. Это было весьма необычное зрелище. Еще какое-то количество рыб кружило чуть дальше, а самые ловкие уже разевали рты, неожиданно огромные. Щелчок, всплеск, и первая треска ухватила свою добычу.

Крупная рыбина выпрыгнула из воды, изогнув тело и подняв брызги. Рыбак сделал шаг назад.