Приготовления длились недолго, и вскоре дуэлянты остановились на расстоянии пятидесяти шагов друг от друга. Дальше по команде стрелки должны идти на сближение, и в принципе можно сразу стрелять друг в друга. Стрелять, как правило, начинает тот, у кого первым не выдержат нервы. Правда, есть шанс все закруглить без крови. Это если стрелки дойдут друг до друга, ни разу не выстрелив при этом. Тогда считается, что обретено перемирие, и все довольные собой расходятся по домам.

Дуэли возродились на полосе фронтира вдоль Периметра, когда люди поняли, что необходимо как-то упорядочивать межличностные споры. Поругаться, набить морды и разойтись, как это обычно бывает в большом мире, для абнормальных и «околонормальных» условий, — слишком слабый способ выпуска давления пара. Стрелять безо всяких правил — противоположный конец шкалы, но если так поступать, то фронтир просто-напросто превратится в Ареал, где уже другие неписаные законы действуют.

Команда «Сходиться!» была отдана, и Лучник зашагал навстречу майору. Крауни, в свою очередь, сделав не более десятка шагов, атаковал первым. Штабной выхватил свой «смит-и-вессон», модель десятая, «M&P», у офисных грызунов неистребимо пристрастие к классическим пушкам из популярных кинофильмов… Выхватил, и ну давай стрелять! Раз, два, три… пока не опустошил весь барабан, майор палил и палил, с остервенелым, перекошенным лицом. Вполне возможно, он даже не видел, куда стреляет. Лучник отреагировал неожиданным образом. Точнее, он никак не реагировал. Он просто шел дальше, неторопливо, будто прогуливался… Правда, немного пошатывался при этом, пару раз даже споткнулся, будто под подошвы ему попались коренья деревьев, которых в этом месте быть не могло в принципе.

Все свидетели этого расстрела оцепенели, забыв, как дышать. Даже я. Никто не ожидал, что увидит такое. И что вменяемый человек способен вот так, спокойненько шагать под градом пуль, выпущенных невменяемым оппонентом. Лучник вроде не провидец, будущее не зрит. Понадеялся на шаткость состояния майора? Но ведь хотя бы случайно, хоть одна из пуль 38-го калибра…

Барабан револьвера опустел, но майор продолжал нажимать на спуск, и боек щелкал, щелкал, щелкал, пытаясь заставить пустоту выстрелить.

А вот теперь Лучник отреагировал. Левый кольт уже был у него в левой руке, когда боек «military-and-police» начал клацать.

И прозвучал ответный выстрел.

Экономный он стрелок, во как. Потратил только один патрон, вогнал пулю точно в переносицу. Дуэль закончена.

Пленный выродок, послуживший причиной спора, по-прежнему стоял на коленях с закрытыми глазами, но сталкер сразу подошел к нему и хлопнул по плечу. Ни слова не говоря, взмахнув своим пистолетом, Лучник жестом указал направление. Иди, мол, отсюда на фиг, в свою пустыню.

— Я не забуду этого! — крикнул мутант, вскакивая на ноги.

— Давай шлепай! — Это уже кричал Бедлам по-русски. — Пока еще кто-нибудь не передумал!

— Запомни, сталкер, твой друг принесет вам смерть! — указав на меня, выкрикнул бывший Наездник. После чего тут же скрылся в песках среди мегалитов.

Мутант явно имел в виду меня и показывал именно в мою сторону, но Лучник никак не отреагировал на странное предупреждение, даже не глянул. Он молча собрал свое оружие, подождал, пока мы все подтянемся, и повел группу дальше. Никто из нас ему тоже ни слова не сказал. Все-таки, что произошло? Он заведомо знал, что не словит пулю, или каким-то образом выстраивал траекторию своего движения, уже учуяв летящих посланцев смерти…

Что-то из рюкзака и карманов бронекомплекта майора прихватил с собой профессор. О том, что надо похоронить служивого политика, никто и не заикался. Мы не успевали хоронить куда более достойных людей…

Вскоре огромный крейсер, угрюмо возвышавшийся посреди пустыни, показался вдали одинокой, черной, ржавой громадиной. Таких кораблей, без всякого смысла раскиданных по всему Ареалу, было несколько десятков. Каким образом они оказались на территории, точно никто не знал. Только подозревалось, что появление как-то связано с тем злополучным ядерным взрывом. Кроме этого, единственное, что могли обобщить люди, так это факты, что разного тоннажа корабли-призраки, появлявшиеся в пустыне, — все были военными. Ни одного цивильного лайнера, танкера или сухогруза по камням и песку под беспощадным солнцем пустыни не «плавало».

Уже покойный майор Крауни как раз упоминал о том случае, когда запущенная по 51-й ракета попала в телепорт. Корабли в одночасье появились именно в тот день. Никто никогда не видел их экипажи, но и без этого одиноко стоящие, пустые корабли сразу же приобрели дурную славу. Их окрестили Титаниками, и сталкеры старались обходить эти корабли пустыни, считая абнормальными образованиями. Но сейчас тропа вела в один из таких кораблей, и шансов отвертеться — у нас не оставалось.

— Ночью в таких кораблях полно эктолатеральных сгустков, — сказал профессор Сноу, поравнявшись со мной, — но днем эти стальные коробки вполне безопасны. Считается так.

Не знаю, успокаивал себя профессор или просто решил поддержать разговор, но неожиданно одна из скорострельных установок из арсенала брошенного крейсера рявкнула предупредительным выстрелом.

— Кто такие?! — Громкоговорители донесли вопрос. У тех, кто прятался на ржавой посудине, было прямое сообщение с базой, Бам-беем, поэтому оборона наверняка оснащена по высшему разряду.

— Нам нужно в Бам-бей! — прокричал в ответ Лучник. — Хотим пройти!

— Тогда проводник и тот, кто будет делать ставки, пускай дуют ко мне! — предложили с корабля. — Другие пусть ждут.

— Проводник не может делать ставки, — пояснил включившийся в разговор Падальщик, — таковы правила подземного города. Я бывал в Бам-бее больше раз, чем все вы, вместе взятые, мне хорошо известны тамошние законы. Они просты: проводник и бойцы Арены не имеют права играть на тотализаторе. Я не пойду, мне в последнее время не везет, профессору идти тоже нельзя, это будет выглядеть несолидно, так что выбор у нас не такой уж и большой.

— Я вывел Крауни из игры, — проговорил Лучник, — поэтому должен занять его место на арене. Поэтому я игрок-боец, мне тоже нельзя. Вообще, делать ставку — это по его части. Ему не привыкать к массовым играм.

И Лучник указал на Бедлама.

— Ясный пень, дружаня, — сказал тот по-русски. — Кому ж еще за народ радеть-то! — И добавил по-английски: — Я иду.

На том и порешили. Балантай-Бедлам вслед за Пабло скрылся в узкой вертикальной трещине, зияющей на левом борту Титаника. Нам же оставалось только ждать, но ожидание длилось недолго.

Бедлам вскоре показался из пробоины и, призывно махнув рукой, позвал к себе. И мы потянулись в стальное нутро крейсера. Я первым. Затем Лучник, снайпер Декс, профессор Сноу, его личная Маленькая Смерть, старина Падальщик и в арьергарде Питбуль, патрульный Ареала.

— Все есть хорошо, — проинформировал специалист по ставкам в массовых играх. — Плазма-бомбы, профессор, ты отдать. Это есть плата за проход. Еще тысяча балл положить наш счет. Они говорить, что наши игроки нуждаться купить снаряжение для шоу, и эта тысяча хватить.

— Не многовато им будеть? — спросил Декс. — Хотельось би одьну бомбу на всякий слючай прибьереч. — И это были едва ли не первые слова, которые я услышал от парящего снайпера, тотально удрученного потерей своей джамп-системы. По-английски говорил парень с заметным акцентом произношения, хотя совершенно правильно употреблял формы слов, в отличие от Балантая.

— С таким тротиловым эквивалентом, — вмешался в разговор Падальщик, — в Бам-бее нам все равно не дадут разгуливать.

— Да ладно, отдадим три! — сказал Сноу, протягивая адские машинки. — Взрывать нам ничего не придется, а в качестве платежного средства они превосходны, маленькие и дорогостоящие. Потому я их и взял.

— Да, проф, — продолжил Бедлам. — Бомбы отдать не сейчас, на другой сторона. Я сказать, что ты есть богатый немец, приехать Америка сорить деньги. Но сейчас подумать, что ты может не знать немецкий язык. Надо сказать, что ты есть немой немец…