— Нас всех когда-нибудь укокошат, — резонно заметил Падальщик.

— Давай не будем о вечном, коллега. Лучше скажи, твои маленькие злобные потрошители при тебе? — поинтересовался я.

— Конечно, — подтвердил Падальщик, — ты же з-знаешь, я люблю игрушки, но они годятся для развода тупых созданий. Умное шакалье на них не купится.

— Как сказать, — возразил я, — от жратвы диаблеро никогда не отказывались. Боцману пора проветриться, иначе он тут всех нас позаражает.

Последнюю фразу я сказал громко, чтобы слышали другие коммандос. Падальщик-то понял, к чему я клоню, еще когда услышал вопрос о любимых игрушках. Теперь он, оскалившись, достал горсть шариков размером с лесной орех.

Боцман уже стал совсем плохой. Один глаз у него вытек, и проснувшийся жрательный рефлекс вынудил начать жевать свой собственный язык. Падальщик цепко ухватил агонизирующего солдата за волосы, запрокинув тому голову, и заставил проглотить свои гнусные «орешки».

— Что вы делаете?! Немедленно прекратите, — внезапно вмешался в происходящее майор Крауни.

Представитель Конгресса забыл, что находится не у себя в кабинете, и метнулся к нам. Меня не устраивал театр, который мог разыграть штабной, поэтому коротким ударом в лоб я усадил майора на пятую точку. Его оруженосец попытался вмешаться, однако жало моего «Серпа», замершее в сантиметре от горла майора Крауни, остановило лейтенанта.

— Слушайте с-сюда, господа предс-ставители закона, — злобно прошипел я, и голос мой был скрежещущим, напоминающим тембр Падальщика, — у себя с трибуны будете вещ-щать, что и кому надо делать! Если еще раз кто-то попробует встать на моем пути, пускай с-сразу вспоминает, всех ли родственников упомянул в завещании.

Больше никто не стал вмешиваться, и Падальщик, завистливо зыркавший, как я забавляюсь с майором, словно тряпичную куклу схватил Боцмана, отпер засовы, приоткрыл крышку люка и выбросил бывшего солдата наружу. Благодаря «оптоэлектронному глазу», функционирующему там, мы имели возможность видеть, что случилось дальше.

Патрульный попытался встать, но тут же был сбит и растерзан невидимыми пастями и когтями. Словно по волшебству, куски плоти и костей мертвого туловища исчезали вместе с броней. Взрослые — ЖРАЛИ. Здесь они были, здесь, папаша и мамаша выводка, просто «глаз» их не видел. Луна продолжала светить на полный вперед, будто диаблеро ее наняли с целью обеспечения маскировки.

— Эй, уроды, хотите поиграться? — спросил Падальщик, поглядывая на экран пульта летающего «глаза». Полукиборг уже достал другой пульт, совсем маленький. — А мои крошки очень хотят! — он нажал кнопку и активировал миниатюрных потрошителей.

Я знал, что гладкие шарики, внедренные в диаблеро, где-то там, внутри тварей, ощетинились множеством игл и принялись в буквальном смысле слова потрошить изнутри монстров, трудно уязвимых снаружи… Одиночный вой, захлебывающийся и прерывистый, вынудил сделать поправку: Боцман достался на обед все-таки одному монстру, который сейчас катался по земле, раздирая когтями себе внутренности, пытаясь избавиться от невыносимых страданий. Бесполезно.

Когда вой затих и с диаблеро было покончено, Падальщик, довольно скалясь, выдал: — Осталась еще одна невидимая задница! — и как будто в подкрепление его словам жуткий удар сотряс наш композитный ящик спасения.

Это была мамаша семейства, самая крупная тварь в гнездовье. Она у них верховодила и редко рисковала своей шкурой. Но гибель чуть ли не половины семьи и особенно потеря самца разъярили ее. Сейчас огромная тварь, невидимая нам, засела на верхушке купола и ожесточенно долбила в пласт-броню лапами. Мы теперь могли бы компетентно расписывать ощущения человека, засунутого в бочку, по которой бьют кувалдой. Но бункер выдержал, даром что не металлический, и тварь поняла, что оттуда она нас достать не сможет. Удары сверху прекратились. «Глаз» не мог показать нам, куда переместилась самка диаблеро, но уже несколько секунд спустя мы знали, где она…

Люк в нашем куполе мог оказаться не самым надежным элементом. Удары, которые по нему посыпались, рано или поздно доконали бы крепления. И это опасение подтвердилось, несколько десятков ударов спустя крышка с душераздирающим скрежетом сорвалась с одной петли, и образовался просвет между нею и краем проема.

Пит заорал: — Сдохни, тварь!! — и прыгнул к люку. Сунул в щель ствол своего импульсного ружья, и портативный потомок гаусс-пушки шваркнул туда заряд, разогнанный электромагнитной силой. Самка почти на ультразвуке взвыла по ту сторону крышки, следующим ударом сорвала люк со второй петли, еще раз ударила и выбила его напрочь. Невидимый пинок отбросил здоровенного Пита вместе с его ружьем в сторону… Остальным больше ничто не загораживало сектор обстрела, и разъяренная невидимость была накрыта в буквальном смысле шквальным огнем. Благодаря проему мы точно знали, куда целиться, чтобы не промахнуться. Лично я опустошил все три магазина трехствольного мультигана… Если бы не защитные шлемы, наша группа превратилась бы в команду оглохших.

Многочисленные прицельные попадания из нашего оружия сделали свое дело, тварь затихла и наконец проявилась, стала видимой. Так они и валялись неподалеку от входа в купол, изрешеченная мамаша и раскромсанный на лоскуты папаша. Пара взрослых диаблеро сдохла от наших рук в течение четверти часа! Будет о чем рассказывать в сталкерских барах, если доживу до релакса хоть в одном из них.

Чудом до сих пор не влетевший в какую-нибудь абнормаль, «глаз» показал, что уцелевшие отпрыски семьи диаблеро к нам лезть не собираются. Мы были готовы продолжить свой путь, благо расчистили его ближайший участок. Но нам пришлось сидеть в бункере, держа под прицелом открытый проем люка, до оговоренного срока. Только затем мы выступили.

— Теперь можно. Какой-то период нас не засекут. Следующая контрольная засечка в тридцати двух часах семнадцати минутах пути, — прокомментировал наше отбытие полковник Вильсон. — Надо к этому времени добраться в указанную точку и спрятаться.

— Герои в нужное время в нужном месте, ох, как же мне это что-то напоминает, — проворчал я. И почему-то единственной, кто повернул ко мне голову и внимательно посмотрел на меня, была Маленькая Смерть. Остальные или не расслышали, или не придали особого значения.

Группа выдвинулась строго по времени, но, пройдя несколько сот шагов, лейтенант Шветс вдруг захотел вернуться в оставленный нами бункер, мотивируя, что забыл там очень важную вещь. На это Падальщик сказал, что переломает штабному все кости, если тот будет нарушать правила. Я промолчал, но если бы об этом не напомнил киборг, тогда сказал бы я.

Первая поправка к неписаной конституции сталкеров Ареала гласит: никогда не возвращайся назад. Нам нужно было только вперед, вперед без промедления. А впереди наступал рассвет, и на покосившихся бетонных блоках стен бывшего придорожного павильона, справа от нас, я вдруг заметил строчку слов, наспех, с брызгами, не очень давно выведенную алой краской:

«Дальше каждый сам за себя, и только Бог за всех».

Понятия не имею, кому это было до такой степени нехрен делать, чтобы здесь шататься, расписывая граффити стены.

Но богов в нашем пестром коллективе, по ходу, точно не было.

Отвечаю.

Коротко доложив результат операции по зачистке Одержимых, Декс выбрался из разомкнувшегося нутра «кенгуру» и устало присел на край мобильной платформы. Мышцы напряженно дрожали. Еще бы, вся эта беготня с воздушно-акробатическими номерами по пересеченной местности забрала много силы, и организм требовал хотя бы кратковременного отдыха. Но толком отдохнуть не удалось, капитан Кравиц был неумолим и дал на привал только пять минут. Затем группа снова продолжила движение.