Обрадованный возможностью продолжить, ретро-изобретатель снова открыл рот. Ораторствуя, он неуловимо напомнил Ленина на броневичке.

  - По мере того, как я рисовал двигатель, он мне нравился даже больше канонерки. Вот это действительно верхняя грань моих способностей. Если он ещё и работать будет, как задумано - поставлю сам себе памятник, так как кроме меня никто всё равно не оценит гигантский скачок, которым мы перепрыгиваем через пропасть поршневых машин. Но с паровой машиной возникает новая задача - доселе мы строили лишь деревянные клиперы, на которые её не поставишь. С железной канонеркой опыта не хватает. Очевидно, что строить корабли нового типа могу только под Архангельском. У меня там наиболее развитая база и персонал. Вопрос станков откладываю на потом, когда станет понятно, какие именно станки нужны. Пока решаю общие вопросы.

  - Вот! - Шура обернулся к Марии, подняв в воздух указательный перст. - Оцени подход. Сначала строится паровая машина и корабль для неё, а потом создаются станки для их изготовления. А ты говоришь, Членобок... Простите, граф, что прервал. Продолжайте, прошу вас.

  - Корабль ограничен размерами тамошнего эллинга. Оттого делаю его в размерениях фрегата. Следующее условие - нужны стамиллиметровые орудия, стрелять так стрелять. А также палить и открывать огонь. Вот и все детали проекта проработаны. Что ещё? Осадка. Вспоминая глубины Маркизовой лужи и Невы, ограничиваю осадку тремя метрами.

  Граф отхлебнул дорогого фряжского вина, гости последовали его примеру.

  - При сорока метрах длины, шести метрах ширины и трёх метрах осадки имеем теоретическое водоизмещение около трёхсот тонн. Будем считать этот пробный блин канонеркой. Но канонерка нужна мореходная. И высоту надводного борта менее трёх метров в носу позволить себе просто не могу. В результате, площадь корпуса по бортам выходит не меньше пятисот квадратных метров, плюс ещё метров сто пятьдесят на палубу и примерно столько же на переборки. Вес обшивки будем считать четвертью общего веса. В результате на один квадратный метр приходится около ста пятидесяти килограмм веса, из чего легко находим толщину обшивки - двадцать миллиметров.

  Шура поперхнулся вином. Не Бог весть какой корабел, но основы проектирования судовых корпусов он штудировал с Мыколой при помощи ноутбука и профессиональных знаний военного моряка. Впервые в мировой истории толщина железной обшивки рассчитана из умозрительного количества железа, поделённого на площадь и удельный вес, полностью игнорируя разницу между надводной и подводной частью, прочным поясом у ватерлинии... И правда - новатор.

  - ... А с другой стороны, для отработки технологий постройки железного корабля лучше рискнуть тремя сотнями тонн железа, чем тысячью. Перехожу к главному, для чего строю корабль - к вооружению. Это ещё одно моё спорное решение, над которым сгрыз мундштук трубки. Дело в том, что на канонерке я отказался от бортовых башен у мидель-шпангоута, оставив только пару носовых и пару кормовых башен, вооружённых двумя орудиями каждая. Как обычно в моих проектах, башни далеко выдаются за борт и способны простреливать сектор в сто семьдесят градусов. Итого канонерка имеет на борту всего восемь орудий калибром сто миллиметров, по примеру клипера. Причин такого сокращения много, начиная от объёмов крюйт-камер и заканчивая валкостью судна. Кстати, - внезапно сменил тему хозяин особняка. - Слышите, как тихо?

  "Только когда не трещишь без умолку", - подумал Шура, но оценил его правоту.

  - Крики чаек, плеск волн, завывание ветра. С этим бороться сложнее, но ответ на этот вопрос нашёл ещё не родившийся Гельмгольц. Резонансные камеры! Более того, в моё время, точнее, в мою юность, с подобными резонаторами вся страна знакома была. Большинство офисных помещений оборудовали фальш-потолками с дырочками. Порой и стены были зашиты такими панелями со множеством отверстий. Это был не "дурацкий дизайн", как говорили более поздние и менее начитанные строители, а резонаторы Гельмгольца, существенно снижающие посторонние шумы. Камера между потолком и фальш-панелями с дырочками образовывала тот самый "объёмный резонатор" который поглощал шумы в определённом диапазоне, усиливая шумы на одной, расчётной, частоте.

  - И вы смогли в уме, по памяти, воспроизвести эти расчёты? Бросив другие дела по благоустройству этого отсталого мира? Вы - мой герой! Может, и утеплённые ватерклозеты внедрили? Да?! Вы - душка!

  Граф слегка покраснел, от машкиных комплиментов или выпитого, но Шура испортил идиллию.

  - Ваши расчёты не верны. Разве что резонаторов Гельмгольца, тут не берусь судить. В начале семнадцатого века и без того тихо.

  - Что вы себе позволяете, сударь? Извольте объяснить! - вскипел Бенедикт.

  - Элементарно, Беня. Мария, извини, будут цифры и неприятные технические подробности. Начну с формул расчёта паровой машины. В любом справочнике или даже в Википедии, которую знают все попаданцы, можно найти определение понятия "единица работы сил". Так как первый двигатель получился паровым, соответственно первую единицу обозвали "паровой лошадью", которая соответствует работе поднятия семидесяти пяти килограмм на один метр высоты за одну секунду. Уловили тонкость? Семьдесят пять килограмм переместить на метр вверх - это работа. Или уронить тот же груз на метр, он ту же работу выполнит. А уж мощность характеризует способность механизма выполнять работу в единицу времени. Вы точно уверены, что поршень под давлением десять атмосфер пройдёт нужное вам расстояние именно за секунду, а не за две? Или за полсекунды. Нет? Я так и думал. Дорогой граф, вы сравнили тёплое с мягким. Далее, если взять паровую машину и её мощность, зависящую от диаметра цилиндра и давления пара, то она исчисляется не в лошадиных, а индикаторных силах.

  - Какая разница? - хмуро буркнул граф.

  - Приличная. С лёту не вспомню некоторые формулы, надо посидеть-подумать. Навскидку упомяну паровые машины, которые использовал Можайский в неудачной попытке построить первый русский самолёт. Помните о таком? В СССР долго пытались доказать русский приоритет в авиации и тщились обосновать, что нелепица в тонну с лишним веса способна взлететь на тридцатисильном моторе. Считали, опыты ставили. Как ни крути, тридцать лошадиных сил мало. А у Можайского были индикаторные силы! В пересчёте на привычные нам единицы - около двадцати одной лошади. Ладно, на секунду предположу, что с давлением пара и диаметром поршней вы случайно угадали. Не будете так любезны чертежи показать?

  Крайне неохотно и с предчувствием неприятной критики Бенедикт открыл бюро и достал кипу листков. Заранее прикидывая пути отступления, заявил:

  - Се - черновые варианты. Чистовые в Архангельск отправил, на завод.

  - Не расстраивайтесь, батенька. Если что не так, поправите. Скажете, чем отличаются ваши наброски от рабочих чертежей. Где у нас топка с котлом? Ага. Очень напоминает банную. Контейнер для угля, над ним бочка в сотню вёдер. В три сотни? Ещё лучше. А позвольте спросить, о котлах жаротрубных, водотрубных барабанных или хотя бы прямоточных слышали? И как без труб собрались равномерно поддерживать температуру пара и давление? А-а, механик будет крутить вентиль... Без комментариев. Едем дальше. Вода в котле расходуется. Надо добавить. Чем, позвольте спросить?

  - Вёдрами, - неуверенно протянул попаданец. - Не, ими медленно. Ну, помпа водяная.

  - А что в рабочих чертежах, вёдра или помпа? Ладно, не суть. Чтобы залить воду в котёл ведром или помпой низкого давления, нужно давление пара стравить. Иначе ваш "механик" откроет крышку и обварится струёй пара, бьющей под давлением до десяти атмосфер. Есть такая штука для впрыска воды в котёл без сброса давления, инжектор называется. Не знали? Прискорбно. Умолчим о сложном и точном приборе, именуемом "предохранительный клапан". Не сомневаюсь, он у вас исполнен в наилучшем виде.