Кое-как придя в душевное равновесие, Андрей позвонил своему денщику Ли Петровичу:

— Петрович, сгоняй-ка, брат, быстрой соплей за пивом. А то у меня изжога после вчерашнего банкета в Останкино.

— Слушаюсь, товарищ подполковник. А какого взять? — послышался вечно сонный голос старшего прапорщика ФСБ китайца Ли.

— Возьми «Балтику». В ларьке за гаражами. Там подешевле. Мне опять зарплату на два дня задерживают.

— Мы в ларьке и так должны за неделю. В долг больше не дадут.

— Чёрт! Скажи им, что у меня все деньги в бизнесе. Наличных нету ни копейки.

— Не поверят, буржуи. Я им лучше из своих заплачу, Андрей Андреевич.

— Ладно, делай как знаешь, — оборвал разговор Ступин.

«Что за страна? — подумал он. — Сколько здесь живу, никак не могу у этому привыкнуть. Никто не верит в долг. Даже мне! Из денег признают только наличные. Что сделалось с доверчивым, широким и щедрым русским народом?» Он снова набрал номер на своём мобильном нано-телефоне:

— Алина? Привет, дорогая. Ты ещё долго гулять собираешься? А то у тебя муж уже месяц не кормлен, ты не забыла?

В ответ послышались какие-то охи, ахи и мягкий шелест торопливо откидываемого пухового одеяла.

— Дорогой, если ты голоден, сходи в кафетерий или диетическую столовую. Я всё равно готовить не буду. Не женское это дело, — услышал он счастливый голос Алины.

— Да меня охрана не выпустит, ты знаешь мои обстоятельства. Не вертолёт же мне угонять, чтобы элементарно пожрать? В холодильнике пусто. Приезжай, а? Я соскучился.

В телефоне послышался голос Фёдора, который, похоже, в чём-то горячо убеждал Алину.

— Ладно, мы приедем, если хочешь. Купим тебе по дороге кетчуп и полкило сосисок. Но уговор — варить их будешь сам! — ответила мужу Алина.

— Замётано. Жду, — Андрей раздраженно вырвал серебряную нить нано-телефона из своего уха. «Чёрт бы побрал эту офицерскую честь. Даже проститутку не наймешь. Хотя, говорят, секс с проституткой — это не измена супруге. Нет, не буду соблазняться».

Андрей по-мужски сжал зубы и стыдливой мелкой трусцой побежал в свой двухэтажный тренажёрный зал срочно качать железо. К вечеру сотрудники Федеральной службы охраны доставили на служебном вертолёте Алину и Фёдора прямо на крышу Мон Плезира. Ухнув на вакуумном лифте через огромный люк на потолке, выполненном из высокопрочных композитов с бериллиевой матрицей, развесёлая парочка по-московски, без предупреждения, шумно ввалилась в трёхсотметровую прихожую. Андрей, обернувшись полотенцем из шкуры последнего тасманийского сумчатого волка, вышел им навстречу из душа, по-хозяйски улыбаясь. Всего через несколько минут они встретились.

— Сколько лет, сколько зим! А я уж гадаю, придёте или не придёте. Совсем ты у меня жену увёл, — шутливо погрозил он пальцем брату-близнецу и испытующе прищурился. — А ведь я тебя на три минуты старше, нехорошо!

Фёдор молчал и смущённо оглядывал роскошную, отделанную литыми золотыми пластинами по эксклюзивным лекалам Джанни Версаче, прихожую и торопливо развязывал шнурки ботинок, чтобы не наследить на полу, выполненном наборной мозаикой из дымчатого горного хрусталя.

— Ладно, не ревнуй, — несколько грубовато сказала Алина мужу в качестве приветствия. — Отнесись ко всему проще. Вот тебе обещанные сосиски, — и она протянула Андрею старомодную сетку-авоську, взятую напрокат у Фёдора.

— Ты же знаешь, Алина, в лексиконе боевого офицера ФСБ нет слова «ревность», — отчеканил ей Андрей и торопливо вгрызся в сырую сосиску.

— Иначе бы я за тебя не пошла, — сказала Алина и по-дружески обнялась с Андреем, когда тот прожевал.

Родственники прошли в мраморную гостиную. Плазменный панельный телевизор шириной во всю стену передавал выступление Директора ФСБ Ступина перед высшим командным составом национального антитеррористического центра «Улыбка Сталина».

— Это запись, — сказал Андрей, небрежно усаживаясь в любимое кресло, выдолбленное из черепа динозавра-трицератопса. — Вот, веду здесь подростковую жизнь бэтмана или, прости Господи, отшельника. Даже самому смешно. Как будто у меня нет ни друзей, ни родственников, ни подчинённых, ни всё такое.

— Андрей, я тебя предупреждала, что в Москве без наличных денег шагу не ступишь, — укоризненно покачала головой Алина. — Хотя бы сто долларов в кармане надо иметь на расходы. Иначе так и будешь сидеть дома один, как сыч.

— Сто долларов, — возмущённо воскликнул Андрей, — да в Китае крестьянин за такие деньги целый год работает! Кстати о работе. Мы тут с братвой основали открытое международное акционерное общество по спасению России от системного кризиса. Уставной капитал — девятьсот миллиардов баксов. В случае успеха предприятия можно заработать до тысячи процентов прибыли в год. Я вошел в долю. К тому же, я тут нам с тобой одну небольшую страну в Африке присмотрел. На днях покупаю. В общем, деньги все в деле, наличных даже на еду нет, — и торопливо достал из авоськи вторую сосиску.

Фёдор Ступин зачарованно смотрел на многометровое изображение брата-близнеца на плазменном экране.

— Никогда не думал, что мы с тобой так похожи, — вымолвил он.

— Шанешно ши пошоши. Тьфу! — Андрей выплюнул недожёванную сосиску. — Конечно похожи. Однояйцевые, как-никак.

— Ты вот, точно — однояйцевый, — пошутила Алина и достала из своей сумочки серебристую фляжку с любимым «блэк-рашеном». — И больше никак, чем как.

— Алина, кончай его подкалывать, — покачал головой Фёдор. — Ему и так тяжело. Я бы на месте брата…

— Вот когда окажешься на моём месте… — угрожающе перебил его Андрей.

— Мальчики, не ругайтесь, — Алина напряжённо смотрела то на одного, то на другого, то на экран телевизора, — Я, кажется, кое-что придумала, — и она сплела из трёх пальцев загадочную фигуру, изображающую мудру кудзи-ин в пальцевой боевой игре докко.

Пентхауз повернулся вокруг оси на три градуса, ловя предзакатное солнце.

Борис Николаевич Пельтцер часто видел вещие сны, подрёмывая в своём рабочем кабинете. То ему снилось, как спецгруппа КГБ в чёрных масках в провокационных целях сбрасывает его с моста в реку. То ему снилось, что он случайно недоплатил партвзносы в Свердловский обком КПСС, и товарищи коллективно его стыдят на собрании ревизионной комиссии. То ему снилось, что в России наступило полное торжество демократии, и благодарные граждане ставят ему памятник на месте мавзолея Ленина. Просыпаясь после таких снов, Борис Пельтцер долго тряс головой и обливался холодной водой из переносного дачного дюралевого рукомойника.

— Вот же, понимаешь, какая дрянь снится, — бормотал он и садился под уютную лампу с зелёным абажуром работать с документами.

В эту ночь Борису Николаевичу долго не спалось. Он ходил по своему кремлевскому кабинету из угла в угол. Снаружи через окно доносились возмущенные крики граждан и народа, требующих хлеба без зрелищ. Только что президент отправил почётную делегацию миллиардеров-олигархов в голодающие страны Малой Азии с целью найти дополнительные кредиты для возрождения России. Во всех остальных странах в долг уже не давали.

— Куда деньги деваются, ума не приложу? — спрашивал сам себя президент вслух. — Ведь только что были, понимаешь, и сразу их нет. Может, правда пора переходить на безналичные расчеты? Егор Радар, вишь, не раз намекал, что безналичные труднее будет красть. Только ведь народ нас опять не поймет. Народ наличные любит.

Борис Николаевич привычно прикорнул в уголке кабинета, на монашески-жёстком казённом диване, оставшемся здесь со времён Председателя СНК РСФСР Ульянова. Сон скоро пришел, и оказался он хуже и страннее прочих.

А приснилось президенту следующее.

Приоткрылась секретная дверь в стене, через которую Борис Николаевич обычно пробирался на служебный теннисный корт. И вышли из той двери двое директоров ФСБ Ступиных (Петровых). Похожих, как близнецы-братья.