— Вот то-то, — довольно ухмыльнулся президент. — Знаю я вас. Небось, ждёте — не дождётесь, чтобы я добровольно в отставку подал. Не будет этого!

— Борис Николаевич, — взял слово Арбитрарий Смехалков, легендарный патриарх-мастер лицедейного жанра. — Весь народ и мы включительно просим вас поскорее спасти Россию от, прости Господи, системного кризиса и поскорее завершить реформы. А то простые люди умучились прямо. Коровы не доятся, рожь не колосится, патриотические фильмы не снимаются. Беда просто!

— Это не ко мне, — хмуро ответил президент. — Это как народ решит. У нас, всё ж таки, на дворе демократия, а не хвост собачий.

— Как убежденный агностик, не могу с вами не согласиться, — поддержал президента гений реформ Егор Радар. — Взвешенные макроэкономические факторы экспоненциально зависят от личностнофизиологических показателей человеческого ресурса.

— Точно! Не хочет народ работать, хоть тресни, — поддержал Радара вечно во всём виноватый второй гений реформ Анатолий Арчибайс. — Готовы даже неудавшиеся покушения на меня устраивать, лишь бы не работать. Головой.

— Это, понимаешь, ерунда. Меня кагебешники даже в реке когда-то топили и ничего. Теперь, вот, президентом, вишь, работаю, — усмехнулся Пельтцер и незаметно подмигнул подполковнику Ступину (Петрову).

После этого все помолчали, дружно думая каждый о своём.

— А в реке Шексна на днях поймали пудового налима. Ей-Богу не вру! — добавил вдруг генералиссимус Воробьев.

— А это при чём здесь? — рассердился президент. — Ты лучше войну в Чечне, давай, поскорее заканчивай, понимаешь. А то придет там к власти какой-нибудь батыров-шматыров, греха не оберёшься.

— Да мы это разом, Борис Николаевич. Силами двух парашютно-десантных полков. Вот только Англия нам гадит, — бойко отрапортовал старший начальник армии генералиссимус Воробьев.

Все дружно покосились на побледневшего госсекретаря США.

— А что я? — обиделся тот с акцентом. — Моя страна вообще по-другому называется.

— Тогда почему у вас язык до сих пор английский? — ловко задал провокационный вопрос директор ФСБ Ступин (Петров). — Все нормальные люди говорят по-немецки. Shprehen Sie Deutsch?

Госсекретарь США скорбно задумался, не зная что ответить.

— Господа, давайте не будем говорить о работе, — дипломатично предложила Ирина Помада, третий гений реформ. — Давайте лучше вместо работы пожелаем имениннику крепкого здоровья.

— Вместо работы? — оживился олигарх Авраам Осиновский. — Я согласен. Так, значит, таки на пенсию провожаем? У меня как раз подходящая кандидатура на этот постик имеется.

— Ты, Осина, мне, понимаешь, не хами! — грубо оборвал его Пельтцер. — Я сам себе кандидатура. Кто коммунистов в узде держать будет? Ты что ли, сучок?

— Тогда предлагаю тост за то, чтобы в России не стало ни коммунистов, ни нацистов, — поддержал разговор господин Германцов, четвёртый гений реформ.

— Гхм… тогда, понимаешь, в России вообще ни одного человека не останется, — возразил президент. — Для кого мне реформы-то проводить?

Все согласно кивнули и положили в тарелки по второй порции салата.

— Борис Николаевич, я зачем нам вообще реформы? — отважно спросил Андрей Ступин (Петров). -Деньги, ведь, у нас есть. Я, к примеру, на днях из Питера три новых железнодорожных состава с наличными долларами пригнал. Уже растаможены. Куда нам больше? Считайте, что Россия спасена и всё такое.

— За Россию! — подняли бокалы все присутствующие и выпили.

— Три состава наличных, говоришь? — подозрительно спросил Пельтцер, вытирая губы рукавом. — И где же они?

Все дружно покосились на олигарха Авраама Осиновского.

Он покраснел, сердито бросил на стол накрахмаленную салфетку и быстрыми шагами вышел из Грановитой палаты.

— Догнать? — загорелись глаза у шефа личной охраны генерала Творжакова.

— Сиди, понимаешь, — приказал ему Пельтцер. — Я Осину знаю. Он — честный человек. Через день всё с процентами вернёт.

— За проценты! — зашумели все чокаясь, целуясь и поздравляя друг друга.

— Боже благослови! — басом добавил патриарх Государственной Церкви.

За окном пробили кремлёвские куранты. Вечерело. У Константино-Еленинской башни громко ржали дрессированные лошади Краснознамённого ордена Октябрьской революции Президентского полка. В секретных слуховых окнах магазина ГУМ новая смена проводила вечерний осмотр и перезарядку крупнокалиберных пулеметов «Утёс».

Страна незаметно для себя отходила к мирному сну.

Каждый житель Москвы знает, что вход в верхние этажи головного небоскреба всемогущей корпорации «Газпром» по улице Намёткина возможен только через вертолётный люк в раздвигающейся титановой крыше. То есть, простому смертному, в отличие от небожителей, вход в здание заказан навсегда. Однако, не все знают, что верхние три этажа были возведены с помощью секретных отечественных технологий с совершенно секретной целью и стоили на порядок дороже, чем весь отель «Бурдж аль-Араб» в Дубае. Трёхэтажный пентхауз на крыше Газпрома был специально спроектирован правительством Москвы лично для подполковника Ступина в знак признательности за его успешную разведывательно-хозяйственно-политическую деятельность на посту Директора ФСБ и вообще. В счёт заслуг. Свидетельство о приватизации на атриум-пентхауз площадью полтора квадратных километра, торжественно выданное Андрею Андреевичу Ступину, было собственноручно подписано мэром Москвы и международно заверено кардинал-канцлером святой Апостольской канцелярии Папы Римского в Ватикане.

В редкую минуту отдыха Андрей Андреевич любил посещать своё автоматически поворачивающееся вослед за солнцем трёхэтажное человекоубе-жище. По традиции, заложенной Петром Великим, он назвал это уютное место «мон плезир», что знатоки галло-романской подгруппы языков легко переведут как «моё удовольствие». Двумя самыми ценными конструктивными особенностями Мон Плезира были его необычайная неуязвимость и полная невидимость для стороннего наблюдателя. Закалённое фторакрилатное органическое стекло, из которого были изготовлены стены Мон Плезира, имело композиционную основу, сотканную из тончайших сверхпрочных углеволоконных нитей. Это позволяло стеклу выдерживать прямое попадание кумулятивной гранаты, выпущенной из РПГ-27 «Таволга». Кроме того, тройное микроплёночное нано-покрытие «Луч-1» на стекле полностью поглощало любые внешние излучения в бесконечно широком частотном диапазоне. Это делало верхние три этажа здания Газпрома абсолютно невидимыми ни днём, ни ночью, и как-бы несуществующими вообще. Знатоки утверждали, что Мон Плезир мог выдержать прямое попадание ядерной бомбы по методу упругого отскока от двухметрового слоя натурального каучука, покрывающего крышу этого элитного пентхауза. Но проверить последнее утверждение на практике не представлялось возможным. В любом случае, только здесь Андрей Ступин чувствовал себя в относительной безопасности.

Внутренней отделкой и стилизацией апартаментов Мон Плезира занимались ведущие специалисты арабской гостиничной цепочки «Джумейра», принадлежащей давнему деловому партнеру герр Ступина шейху Абу. Об истинной, непоказной роскоши пятнадцати апартаментов (по числу бывших союзных республик СССР) можно сказать только одно. Как-то посетивший Андрея на пасху султан Брунея Хассанал Болкиах нашел их не уступающими своему дворцу Истана Нурул Иман (известному как «Дворец света»). После чего султан быстро уехал, сильно изменившись в лице.

Андрей в одиночестве бродил по Мон Плезиру в своих любимых стоптанных домашних тапках и красных боксёрских трусах до колен. В венецианских зеркалах, старательно изготовленных братьями Доменико на острове Мурано в шестнадцатом веке, отражался безупречно слепленный мускулистый торс Андрея. Он скучал в жирной и развратной столице по откровенно нищему, но высокодуховному Петербургу, по чистому и опрятному Берлину, а также по подводной охоте на ископаемых кистепёрых рыб в Красном море. На отделанном платиной рабочем столе Андрея пылились кипы неподписанных деловых бумаг. Он ходил по коридорам, задумчиво щёлкая резинкой от трусов и предавался трансцендентальной медитации. Этой нехитрой технике для разгрузки головного мозга его выучил брат Фёдор перед тем, как сбежал вместе с Алиной в свою убогую коммуналку на Садовой.