Андрей Ступин, работая старшим экономическим советником Кошака, регулярно просматривал официально публикуемые малотиражной газетой «Кремлёвский новостник» бюллетени о продвижении воровских финансовых потоков банка «Ромашка» как по чёрным, так и по белым схемам. Построение причудливых графиков по взвешенным результирующим показателям стало его любимым развлечением на работе, помимо компьютерной игры «Тетрис». К тому же, как оказалось, в «Ромашке» в малом совете директоров работал на полставки его старинный приятель, полковник ФСБ Абдулла Ицхакович Петров, с которым лейтенант Ступин ещё в молодости вместе учился на курсах усовершенствования офицерского состава (КУОС) в Кировокане. То ли по личной рассеянности, то ли для проверки бдительности личного состава мэрии, Андрей в служебных разговорах иногда путал Абдуллу Петрова с его однофамильцем, действительным и полномочным представителем мэрии города по закупкам еды, пищи и продовольствия, капитаном ФСБ Петровым. Сотрудники мэрии в ответ испуганно кивали головами и быстро расходились по служебным кабинетам. По агентурным данным Абдулла Петров был то ли внедрён, то ли сам пришел в «Ромашку» со дня её основания, поскольку с юности испытывал непреодолимое трансцендентное влечение к учётным операциям с корпоративными векселями. В «Ромашке» он стал известен под воровской кличкой «Петров», что удачно совпало с его настоящей фамилией.
Как-то раз, в дружеском разговоре в курилке мэрии Санкт-Петербурга, Анатолий Кошак поставил перед старшим экономическим советником Ступиным очередную неподъёмную задачу — найти к завтрашнему вечеру для вечно голодающего города полторы сотни тонн сливочного масла, а то просто зарез. И желательно — несоленого. Вернувшись к себе в кабинет, Андрей Ступин не раздумывая набрал номер Абдуллы Петрова:
— Алё, Абдулка? Это Андрей Ступин тебя беспокоит. Да-да, тот самый. Не позабыл ещё операцию «Шторм-333», штурм дворца Амина и всё такое? Ну да, нам Алексеич из группы «Гром» ещё фотки про это как-то показывал на курсах. Говорят, кровищи там было! А помнишь, как Алексеич песни на французском под эти слайды пел? Laisse les gondoles à Venise… за душу с полтычка брало. Короче, давай стрелу забьём, брателло? Дело есть на сто рублей. Ага. Давыдов в Астории годится. Сегодня в полночь. Отбой до зелёного свистка. Береги себя, товарищ!
Андрей твёрдо решил помочь своему второму после Москвы любимому городу со сливочным маслом и заодно поправить свои расшатавшиеся личные финансовые дела. Месячную зарплату из мэрии он проживал за полдня, а вытаскивать активы из своих успешных бизнесов ему страсть как не хотелось. К тому же, безлимитные кредитные карточки «Америкэн Экспресс», что ему после унизительной переписки, наконец, прислали из Вашингтона, регулярно блокировались в ATM Ленинградской области и мало где принимались вообще. Поэтому Андрей часто возвращался из местных служебных командировок злым и голодным. Мысль о том, что город регулярно голодает вместе с ним, а где-то рядом крутятся буквально миллиарды практически ничейных долларов, приводила его в тихое бешенство.
— Ну, ничего! Я верну в этот город революционную справедливость, — говорил он сам себе, сжимая до хруста в тренированных суставах беззащитный руль своего служебного шестисотого Мерседеса, — мало никому не покажется!
Подкатив в полночь к гостинице «Астория», Андрей бросил машину на платной стоянке незапертой и неоплаченной, ловко маскируясь под лоха из Псковской области, приехавшего на конференцию передовых фермеров по куроводству. Он прошел триста пять метров по Большой Морской улице и остановился около урны. За этой урной ещё с восьмидесятых годов стояла закладка, удалённо сканирующая внутренние помещения «Астории». Засунув руку за урну, Андрей вслепую шарил по заплеванному гражданами и загаженному кошками асфальту. Наконец, он нащупал заветную кнопку и нажал. На его нано-телефон сразу же пришел трансформированный и кое-как оцифрованный с древних, допотопных слабо модулированных частот ответный сигнал. Андрей включил встроенный в сетчатку левого глаза тонкоплёночный молекулярный видеоэкран и перевёл его в режим «изображение». Экран послушно отобразил внутренность ресторана «Давыдов» и сфокусировался на заказанном третьем столике слева от входа. Там сидел огромный человек с пятикилограммовым лицом и идеально выбритым татуированным черепом.
— Дружище Абдулла, — улыбнулся про себя Андрей Ступин — как же ты разжирел!
Андрей прошёл ко входу в «Асторию» и всего за пятнадцать минут, ловко манипулируя удостоверениями ветерана ФСБ, сотрудника мэрии и стодолларовой банкнотой, убедил швейцара пропустить его внтурь. В «Давыдове» очень малый симфонический оркестр на сцене играл блатную «Мурку» по рукописным нотам. В середине неосвещённого зала приплясывали две-три штатных проститутки в обнимку с полупьяными представителями международного валютного фонда. Абдулла Петров сидел за столиком в гордом одиночестве, притаптывая в такт огромными ногами сорок седьмого размера, и не спеша пил водку с содовой из литрового хрустального бокала.
— А, Андрей, физкультпривет! Тебя ещё не замочили? — Абдулла всем корпусом развернулся к вошедшему и протянул Ступину огромную, накачанную утренними двухпудовыми гирями ладонь, размеры которой наводили на мысль о коровьем вымени.
— Здорово, Абдулаша, сам-то как? — Андрей скромно присел на тактично выбранный самый грязный край стола и отрепетированно-несмелым жестом подозвал официанта.
— Ничтёнка! Два лимона зелени в день имею, — выдохнул Абдулла. — Как с зоны откинулся, так теперь совсем кручёным стал. Конкретно фарт попёр. Не поверишь — мочалки сами в штаны ко мне лезут! А ты чё такой голимый? Всё в своем Парижопске судьбу дрочишь?
— Да я больше по мелочам подрабатываю, международными валютными операциями, посредническими корпоративными услугами, сэйлс-менеджментом, то-сё. Короче, как у ваших говорят, Азовский банк катаю.
Абдулла Петров удивленно приподнял левую бровь и опустил свою тяжеленную лапищу Андрею на плечо:
— Да., дела. Вор ворует, а фраер пашет. Тебе же, вроде, положняковая пайка от конторских кентов причитается?
— Спецслужбам сейчас и без меня тяжело. Финансирование урезали, сокращения кругом, в звании месяцами не повышают. Старики сидят по кабинетам, дрожат от страха, до пенсии дожить мечтают. Нынче органы только американской гуманитарной тушёнкой и живы. Короче, как у ваших говорят, наши кенты последний хер без соли доедают, да котлеты из картона покупают.
— Да., дела. Ну, хорош кисляк мандячить, зёма! Поедем, я тебя по-братски с одной чиксой сведу. Она тебе такой массаж ствола заделает! Из пацанов на неё никто ещё ни разу не пожаловался.
— Что ты, Абдулла! Я, всё-таки, немножко, да женат. А жене изменять — это как-то непорядочно. К тому же, я — офицер, хоть и временно на пенсии. Короче, как у ваших говорят, лошадям стыдно будет в глаза смотреть.
— Да., дела. Алё-малё, официант, стакан уже принеси моему братке! Андрюха, я тебе завсегда без базла налью. Ты забздел по жизни маленько, а ведь раньше чуть не в жиганах ходил. Мурку водить не будем, сопли подбери и переходи завтра к нам в бригаду. На оффшорные клиринговые операции. Банк «Ромашка», слыхал?
— Ага, — Андрей по-бабьи всхлипнул и тоненько подвыл для жалости, — спасать меня надо, Абдулаша. А заодно и весь город. Сливочного масла надо срочно полторы сотни тонн. А то люди кругом голодают. Буквально на хлеб мазать нечего. Опять же, меня с работы из мэрии могут попёрнуть. Короче, как у ваших говорят, кругом вилы.
— Да., дела. Не бздюме, поллимона личняковой зелени я тебе подкину. За всю Россию на жопу не забожусь, но город мы подкормим. Мы ж здесь почти как местные, нам не в падлу общаковый чифирбак долить. А теперь поехали на хату, сеансы посечём, в стос шпильнем. Я за тебя мал-мала поставлю.
— Хорошо, Абдулла. Ты же видишь, мне деваться некуда. Только и осталось что в «Ромашку». Короче, как у ваших говорят, олень боится загона, а вор боится закона.
