— Да что это с ним? — воскликнул Варяг.
— Шок. Побочный эффект, — пробормотал Людоед и сунул под нос Николаю железную кружку с водой. — Выпей, Коля.
— Что это? — простонал Васнецов.
— Теплая вода с сахаром, — ответил Крест. — Сахар шоковое состояние снимает. Давай. Пей.
— Не могу…
— Через не могу. Пей!
Николая снова свело судорогой, но рвать уже было нечем. Он дрожащими руками схватил кружку и с большим трудом влил в себя жидкость.
— Извини… пока… не могу рассказать, что видел…
— И не надо. Сейчас ложись на стол и передохни. Мы все слышали. Ты комментировал свое видение в трансе.
— Людоед… не делай так больше… — выдохнул Васнецов.
— Ну, я не нарочно. Все. Ложись давай.
Товарищи уложили Николая на стол, и Людоед снова накрыл его своей шинелью.
— Ну, камрады, что скажете? — хмуро спросил Илья, отойдя от стола.
— Да ты его чуть не угробил! — Сквернослов негодовал.
— Я не об этом. А о том, что тут произошло шесть или семь лет назад.
— Чертовщина какая-то, — пожал плечами Варяг и взглянул на разложенные бумаги, которые они изучали. — Какие-то чудища.
— А они тебе не напоминают по описанию того утырка в Котельниче, что на Юру покойного напал? — усмехнулся Крест.
— Да медведь это был, — сам не уверенный в своих словах, снова пожал плечами Яхонтов.
— Да чего вы тут гадаете? — развел руками Вячеслав. — Пошли, посмотрим бумаги. Там что-то, может, есть про этих…
Они расселись за соседним столом и снова принялись изучать бумаги, то и дело бросая взгляды на притихшего Николая.
— Слушай, Илья, вот еще интересно, — усмехнулся Варяг после продолжительного молчания и чтения документов. — Нет, все-таки русский человек и кашу из топора сварит, и блоху подкует.
— Чего там? — спросил Людоед.
— Проект «Ареал». Системное подключение к сети любого мобильного оператора и мобилизация сети его вышек по всей стране, как единовременная, так и каскадная.
— И что это? — Сквернослов посмотрел на бумаги, которые изучал Яхонтов.
— Разве не понятно? — снова усмехнулся Варяг. — Это же русский ХАРП!
— Толково, — хмыкнул Людоед. — Что и говорить. Толково.
— Минимум затрат. Ничего не надо строить. Только аппаратный центр, и все. ХАРП готов. Вместо излучателей вышки по всей стране, которые за них сделала фирма, поставлявшая услуги сотовой связи. Тут даже схемы есть. И самое интересное, расчетная мощность от 0,8 мощности «Авроры» до 3,2 мощности. А эта самая «Аврора» и есть тот ХАРП, к которому мы едем. При этом тут рассматривалось и психоволновое воздействие. Как локальное, так и в масштабах сети и экстерриториальное. Все гениальное просто…
— Н-да. — Крест с интересом смотрел на схемы. — Все гениальное просто, — задумчиво повторил он. — Но сейчас нам не это важно.
— Проект «Молох». Это не оно? — Сквернослов указал на ту часть бумаг, которую сам перебирал.
— Ну-ка. — Варяг взял у него листы. — Так-так… Волновая генетика. Черт, да проект еще лохматых годов. — Он стал пробегать взглядом по строкам. — Так… Вот, от теории к практике перешли в конце девяностых. До того лет пятнадцать только бредовые теории. Тут что-то про чернобыльских животных… «Наиболее устойчивыми к воздействию радиации и приспособленными к жизни и репродуктивной деятельности оказались черные куры. Во всех исследуемых случаях у оставшихся жить в зоне отчуждения людей в хозяйстве практически все куры с черным окрасом выжили, тогда как белые в разные сроки погибли. Более того, в данных условиях рождение именно черной домашней птицы стало более распространенным. Генетика вида адаптировала их под условия зараженной местности… Среди наблюдаемых в Припяти и окрестностях одичавших кошек чаще всего встречаются темные окрасы. Опыты на лабораторных мышах и крысах подтвердили давно выдвинутое предположение, что черные более живучи. Среди облученных при эксперименте белых крыс погибло двадцать из двадцати. Среди черных — семь из двадцати. У пяти родилось относительно здоровое потомство…»
— Эвон как, — хмыкнул Людоед. — Ну, я давно знал, что брюнеты более устойчивы. Собственно, мое житие-бытие в метро это в некотором роде подтвердило. Так что мне и блаженному особо нечего бояться. А вот ты, Варяг, и ты, Славик, поостерегитесь. Вас эта дрянь цепляет, блондинчики. — Он засмеялся.
— Зато мы не психи, как вы оба, — ответил Сквернослов.
— Ну. — Крест развел руками. — Это есть. Ни дать ни взять.
— Что там дальше? — послышался голос.
Все посмотрели в сторону Николая. Он бодрствовал. Смотрел в потолок и слушал.
— Что там дальше про «Молох»?
— Ты сам-то как? — спросил Варяг.
— Никак, — коротко ответил Васнецов, продолжая смотреть в высокий, тонущий в темноте потолок.
— Ну, сейчас будем дальше бумаги эти ворошить. Услышишь, как что интересное нароем, — сказал ему Сквернослов.
— Угу, — устало буркнул Николай.
Он чувствовал, что тонет в своих мыслях, и хотел отвлечься от этого, слушая голоса товарищей. Ему не давали покоя последние видения и осмысление самого себя. Человек ли он теперь? Что с ним происходит? Быть может, его путь к достижению цели их важной миссии должен быть таким? Значит ли это, что он должен принести в жертву выполнению задуманного свою человечность? Каждый день, все чаще и чаще, он задавался вопросом — каким он станет, дойдя до ХАРПа? И как это поможет уничтожить продолжающую затянувшийся апокалипсис дьявольскую установку? Он уже уяснил, что при определенных, пока еще не поддающихся пониманию и контролю условиях он может заглядывать в прошлое, слушать эхо былого. А что с будущим?
Может он предвидеть его и знать наверняка, насколько удачным окажется их поход? Он напрягся и попытался увидеть, что ждет их дальше. Через час. Через день. На той стороне от Уральской гряды. На Аляске. ХАРП. Он пытался разглядеть будущее, и воображение рисовало ему всякие картины, но он понимал, что это всего лишь игра этого самого воображения. А какова будет действительность?
— Не пытайся это делать… — услышал он голос внутри собственного разума.
— А ты еще кто? — спросил мысленно Николай.
— А с кем бы ты хотел говорить?
— Может, с Богом? — Васнецов мысленно пожал плечами.
— Ух ты. — В голосе слышалась усмешка. — Не много ли чести?
— Ну, раз он возложил на меня такую великую миссию…
— Он возложил? Оно ему надо вообще? Это ты просто возомнил.
— Ну, тогда с отцом. Хочу поговорить с отцом.
— Значит, представь, что я твой отец.
— Нет. Я не хочу представлять, что ты мой отец. Я с отцом хочу поговорить.
— Ты чего мне голову морочишь? — разозлился голос.
— Это ты мне голову морочишь. — Николай даже нахмурился. — Кто ты вообще? Рана? Это ты, да?
— Нет. Ты же не спишь. Она к тебе только во сне иногда приходит.
— Тогда кто ты такой, черт тебя дери?!
— Я — это ты.
— Чего?
— Я — это ты, говорю. Ты вот лежишь и сам с собой болтаешь.
— Да иди ты к черту!
— Не могу, — усмехнулся голос. — Я же лежу на столе, пялюсь в потолок и тихо сам с собою…
— Может, я с ума сошел? — подумал Николай, обращаясь уже к самому себе, а не к этому голосу в голове.
— Ну, похоже, — послышался ответ голоса. — Твое сознание разделилось. Во всяком случае, я наиболее вменяемая часть твоего сознания. И плохо, что ты меня, а значит, нормального себя, воспринимаешь как кого-то постороннего. Совсем башня уедет. А если башня уедет, то тебя твои дружки-товарищи вынуждены будут прикончить. Опасным и бесполезным для них станешь.
Николай медленно повернул голову и украдкой посмотрел на своих товарищей. Вспомнил, как легко и без всякой заминки расправляется со своими жертвами Людоед. Как его бил Варяг. Славик? Этот сделает что ему скажут… Да. Он совсем ведомым стал. Убьют. Как пить дать убьют.
— И что мне делать теперь?
— Осторожней быть. И себя контролировать. Разум свой.
— Постой. Ты же меня против товарищей моих настраиваешь? Нет?
