Джон отметил, что Хьюберт де Бург ни словом не упрекнул своего монарха, хотя вообще-то слыл человеком не робкого десятка. Главным своим долгом этот рыцарь считал служение стране и престолу. При этом, если поведение короля казалось ему неправильным, он прямо высказывал недовольство. Отец и брат Джона ценили людей честных и открытых, да и сам Джон в глубине души понимал, что лишь таким слугам можно по-настоящему доверять. Вильям Маршал принадлежал к той же породе. Он сразу заявил, что возражает против освобождения Юга де Лузиньяна — как показали последующие события, Маршал был прав. Впрочем, Джон и поныне считал, что в освобождении Юга был свой смысл. Король продемонстрировал всем, что не придает Лузиньяну ни малейшего значения, почитает ниже своего достоинства ревновать к незадачливому сопернику. Теперь никто не станет болтать, что Джон терзается завистью к такому красавцу. Публичное унижение, которому он подверг Лузиньяна после пленения, было воспринято многими именно как проявление слабости Джона. Конечно, Вильям Маршал сказал бы, что Джон руководствовался не государственными, а личными соображениями, но разве старику понять, как много значит для настоящего мужчины женщина, подобная Изабелле?

Но хватит думать об Изабелле, есть важное государственное дело, требующее разрешения. Итак, Хьюберт де Бург. Этот человек сделает что угодно ради блага своего короля и своей страны.

Джон послал за де Бургом. Разговор проходил с глазу на глаз — король специально позаботился о том, чтобы поблизости не было посторонних ушей.

— Хьюберт, друг мой, рад вас видеть.

— А я рад видеть вас, милорд. Надеюсь, вы в добром здравии.

— Можете убедиться в этом сами. Я послал за вами, потому что настали тревожные времена, а я знаю, что вы верой и правдой служили моему брату. Вы — человек, которому я могу доверять.

— Благодарю, милорд.

— Выполняя мои приказы, вы принесете пользу не только мне, но и своей стране.

— Ради этого я и живу, милорд, — искренне сказал Хьюберт.

— Вам известно, в каком сложном положении мы сейчас находимся.

— Да, но… — Хьюберт запнулся.

Не скажешь же королю, что легких времен для монарха не бывает. Английским государям всегда приходилось прилагать немало усилий, чтобы сохранить свои заморские владения. Если дни напролет валяться в постели, можно всего лишиться. Нужно взять в руки меч, и тогда дело пойдет на лад.

— Есть человек, представляющий собой огромную опасность, — продолжил Джон. — Он — знамя, вокруг которого в любой момент могут объединиться все мои враги. Я говорю о герцоге Бретанском, которого так ловко использует Филипп в своей игре.

— Вы правы, милорд. Принц Артур и в самом деле вам враг, но теперь он ваш пленник, а сэр Вильям де Браоз и его супруга позаботятся о том, чтобы герцога надежно охраняли.

— Знаю, знаю. Но мне нужна ваша помощь, Хьюберт. Вы должны отправиться в Фалез и взять на себя охрану Артура.

— Вы недовольны Вильямом де Браозом?

— Вовсе нет. Но теперь ваш черед сменить его на этом ответственном посту.

Хьюберт был озадачен. Ему казалось, что чета де Браозов подходит на эту роль идеальным образом.

— Мне нужно избавиться от Артура, — медленно произнес Джон.

Де Бург вздрогнул, и король быстро продолжил:

— Нет-нет, я не хочу, чтоб вы его убивали, это было бы глупостью.

— А также страшным злодеянием, милорд.

Джон нахмурился. Итак, де Бург оказался человеком совестливым или изображает из себя праведника.

— Вам ведь случалось убивать людей, не правда ли? — осведомился король.

— Да, но в сражении. Это совсем другое дело. На хладнокровное убийство беззащитного человека я ни за что не пойду.

— Я и сам о подобном не помышляю, — с благочестивым видом возразил король.

Он знал, что репутация человека жестокого и беспощадного немало вредит ему в глазах окружающих, и потому старался, хотя бы на словах, выступать поборником нравственности.

— Мой славный Хьюберт, неужели вы думаете, что я мог бы спокойно спать по ночам, если бы отяготил свою совесть убийством мальчика, да к тому же еще родного племянника?

Де Бург вздохнул с облегчением.

— Если так, милорд, то я готов сменить на посту коменданта сэра Вильяма де Браоза.

— Вот-вот, отправляйтесь. Но знайте, что вашего короля крайне заботит ситуация, в которой все мы оказались. Возможно, вам кажется, что я проявляю непростительную пассивность. Нет-нет, не возражайте мне!

Хьюберт и не пытался возражать, ибо именно такого мнения и придерживался.

— Мне невыносима мысль о том, что столько достойных людей гибнет из-за алчности баронов, которым хочется расширить свои владения… Сколько несчастных вдов, сколько сирот! Мысль о них не дает мне покоя.

«А как же пленники замка Корфу? — подумал Хьюберт. — Они вашу совесть не тяготят?»

— Я хочу положить конец войне, — продолжил король. — Моя страна должна жить в мире, мои владения — процветать. Вы честный рыцарь, Хьюберт. Ведь я в вас не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, милорд.

— Ну вот, значит, мы заодно. Однако война не прекратится до тех пор, пока имеется претендент на престол. Стоит Артуру сбежать, и все наши враги сразу же поднимут головы. Война будет продолжаться до бесконечности…

Хьюберт печально кивнул.

— Если же Артура не будет… — Джон не договорил, увидев, что де Бург упрямо сжал губы. Нет, этот человек мальчишку не убьет. По-своему он прав — убийство Артура может слишком дорого обойтись. Достаточно вспомнить, как Генрих II расправился с Томасом Беккетом. Джон передернулся, вспомнив, какой унизительной церемонии покаяния должен был подвергнуться его отец за это преступление. «От меня они такого не добьются, — подумал Джон. — Ни за что на свете».

— Пока есть Артур, остается опасность войны, — сказал он вслух. — Я хочу эту опасность устранить, и вы должны мне помочь — ради мира, ради блага нашей страны.

— Ради этого я готов на что угодно, милорд.

— Хорошо сказано, Хьюберт. Итак, вы дали мне слово, а я знаю, что вы — человек чести и не пойдете на попятный. Итак, отправляйтесь в Фалез. Не спускайте с пленника глаз, а когда наступит час, поступите с ним так, чтобы он больше не представлял угрозы для нашей страны.

— Что для этого нужно сделать, милорд?

— Выколоть ему глаза и оскопить его. Никто не захочет жить под властью слепого короля, который к тому же не может иметь потомства. Артур превратится в полнейшее ничтожество.

Хьюберт побледнел.

— Это все, что я хотел вам сказать, — заявил Джон. — Можете идти. Отправляйтесь в Фалез, примите командование над гарнизоном, а недель через пять-шесть я отправлю вам приказ, и вы сделаете то, что я вам сказал. Тем самым вы сотворите для своей страны великое благо.

— Но милорд…

— В любом случае я в долгу не останусь, — засмеялся Джон. — Вы ведь меня знаете. Если честно выполните приказ, вас ждет награда.

Де Бург вышел из комнаты, пошатываясь, словно пьяный.

По дороге в Фалез рыцарь попытался собраться с мыслями.

— Что мне делать? У меня всего пять или шесть недель. Слава Богу, приказ не нужно выполнять прямо сейчас. Нужно прийти в себя, принять правильное решение.

Как зловеще блеснули глаза короля, когда он сказал, что в долгу не останется. Это была прямая угроза: мол, не выполнишь приказ, пеняй на себя. Король Англии — настоящее чудовище.

Но он прав. Если бы не Артур, страна могла бы наслаждаться миром и покоем. Все враги Англии готовы объединиться вокруг претендента на престол. Исчезни Артур, и в стране наступит мир, ценой одной жизни будут спасены тысячи и тысячи.

И потом, Артур ведь останется в живых. Однако Хьюберт содрогнулся, представив себе несчастного, слепого мальчика, шарящего руками по сырой стене темницы. А приказ об этом чудовищном преступлении должен отдать он, рыцарь де Бург.

«Разве я могу это сделать? — спрашивал себя рыцарь. И отвечал вопросом же: — Разве могу я этого не сделать?»