После завтрака на террасе — скатерть, замечаю я, такая же новая, как полотенца — Джарод провожает меня в гардеробную. Запах нафталина и пыли. Теснящиеся платья на плечиках. Полки с обувью. Выдвижные ящички и шляпные коробки. Среди всего этого мне почему-то вдруг остро хочется остаться одной.

— Ты собирался сегодня на разведку! — напоминаю я.

— Пожалуй, самое время! — понимающе кивает он и уходит, не раздражая меня вопросами о самочувствии.

Я осматриваюсь со странным свербящим ощущением. Вещи, которые меня окружают, явно принадлежали двум разным женщинам. И двум разным эпохам. Пышные юбки и узкие лифы пятидесятых. Закрытое бельё из плотного кружева. Пуританские купальники. Остроносые туфли с бантами. Всё очень дорогое, даже роскошное. А тут, с краю — простые и демократичные платья и жакеты, какие носили в семидесятые. Почему они такие широкие? Их обладательница была толстухой? Присматриваюсь. Вот оно что, одежда для беременных!

Щупаю ткань, пытаясь найти название усиливающемуся сверблению. Мне чудится, или эти расклёшенные платья действительно мне знакомы?

— Ты собирался сегодня на разведку!

Как ни тревожно мне выпускать Мию из поля зрения, услышав эти слова, я делаю, как она хочет — оставляю её в одиночестве. Она так торопится почувствовать себя здоровой — разве я могу ей мешать? Кроме того, я вижу, что странность этого дома — едва уловимая и трудно облекаемая в слова — не осталась ею незамеченной. А вдруг в тишине и полумраке гардеробной она поймёт что-нибудь важное о месте, в котором мы оказались? Любая информация и любая догадка может сослужить нам добрую службу, когда мы начнём готовить побег.

Начинать следует сегодня же! Да, мне обещано, что два месяца у нас не будет «гостей». Но кто даст гарантию, что желание мистера Рейнса убедиться, что всё идёт, как надо, не окажется сильнее обещаний? Не нужно Мие с ним встречаться, она слишком сильно ненавидит его и боится, чтобы убедительно сыграть роль кротости и покорности судьбе. А если «папу», неровен час, выследит Лайл, наши дела будут совсем плохи. Так что уносить отсюда ноги нужно побыстрее!

И я отправляюсь на разведку.

Всё, что я до сих пор успел рассмотреть — это вид с террасы, лужайка перед домом, почтовый ящик, которым, как было условлено, я воспользовался, чтобы оставить заказ, и две посыпанных гравием дорожки, налево, к озеру, и направо, в лес. Для начала, прихватив с собой карандаш и лист бумаги, я поднимаюсь на чердак — пустой и очень пыльный — и через него вылезаю на крышу. Нужно набросать план местности, а потом отметить на нём радиус разрешённых нам перемещений. Повсюду, куда хватает взгляда — еловый лес. Как густые ресницы, он обрамляет круглое синее око маленького озера. За лесом со всех сторон — неровная стена кое-где покрытых снегом гор. Вертолётной площадки не видно, прячется за деревьями. А флигель, где живёт охрана — вот он, до него больше сотни метров. Похоже, первый хозяин этого дома ценил уединение и позаботился о том, чтобы обслуга не попадалась ему на глаза.

Первый хозяин этого дома. Кто он был и где он построил свой дом? Самое главное — где?! Вопрос, на который я пока не могу ответить. Судя по всему, это место вдали от больших населённых пунктов. Национальный парк? Разве в них разрешено строительство? Либо дом появился раньше, чем ландшафт вокруг него объявили заповедным, либо хозяин дома был ох как непрост… Горы, хвойные леса, озёра. Поздняя весна. Кордильеры? Юта, Колорадо, Вайоминг, Айдахо, Монтана? Или вообще Канада? Нет, вряд ли Канада. Без поддержки Центра мистер Рейнс не рискнул бы вывезти нас за границу. Но это может быть любой из западных штатов и любой из множества национальных парков. Нужно искать зацепки, они наверняка есть в доме, этим мы займемся позже.

Ещё раз внимательно смотрю по сторонам, отмечаю на своём плане стороны света и спускаюсь. Так, теперь прогуляемся по окрестностям и заодно взбодрим охрану. Сначала я направляюсь к озеру. Весеннее солнце припекает вовсю. Интересно, какой сегодня день? Последние числа апреля? Первые числа мая? Сидя в подвале мистера Рейнса, я выпал из календаря. Под ногами хрустит гравий. Широко шагаю и считаю шаги — каждый из них примерно равен метру. Десять, двадцать, сорок… Дорожка сбегает на берег и тянется дальше по кромке хрустально-прозрачной спокойной воды. Медленно покачиваются водоросли на дне… Чёртов браслет! В лодыжку ударяет током, не слишком больно, но чувствительно. Записываем: сто четыре шага. Около ста метров, как я и предполагал.

Возвращаюсь к дому. Следующий маршрут — направо, в лес. Мои тюремщики только что услышали первый тревожный звонок. Посмотрим, когда они появятся, чтобы призвать меня к порядку — на втором звонке или на третьем? А лес-то здесь сказочный, давно я не видел такого леса! Сильный, свежий, переполненный радостью жизни! Сегодня же вечером поведу Мию на прогулку. Сколько цветов, и вдоль дороги, и в глубине, даже в тени, под еловыми лапами… Цветы нужно будет потом рассмотреть повнимательней — особенности флоры подскажут мне, где мы находимся. Снова удар током. Сто семь шагов.

Моим экспериментам всё ещё никто не препятствует, но, полагаю, бравые парни с пистолетами уже где-то рядом. От задней стороны дома к флигелю уходит утоптанная тропинка в хвойной россыпи. Вряд ли мне дадут далеко по ней уйти… И точно: очередной щелчок я получаю на пятьдесят восьмом шаге, и тут же позади и впереди меня неслышно появляются охранники. Отлично вооружённые, поджарые, тренированные, с холодными цепкими глазами хорошо обученных овчарок. Опасные противники!

— Привет, ребята! — широко улыбаюсь и развожу руками. — Вот, решил прогуляться!

— Вернитесь в разрешённую зону, — говорит один.

— Да уж придётся! — вздыхаю я. — Эта штука не даст мне далеко уйти! А тут такие места… эх, забудешь обо всём на свете!

— Вернитесь в разрешённую зону, — говорит другой.

— Отличный сегодня день, правда?

Они молча смотрят на меня, ещё слово — и к двум парам глаз добавятся два очень убедительных дула. Я улыбаюсь самой дружелюбной из своих улыбок, разворачиваюсь и иду к дому. Первая разведка закончена.

Нужно накормить мою девочку и уложить её под капельницу в осточертевшую ей постель. Потерпи ещё чуть-чуть, пожалуйста, если ты будешь поправляться с такой скоростью, дня через три я перестану тебя мучить… Я нахожу Мию там же, где оставил — в гардеробной. Сидит на табуретке, с платьем в чёрно-белую клетку на коленях, какие-то вещи сложены стопкой на полу у её ног. Вид у неё растерянный и озадаченный.

— Ну как, что-нибудь узнал? — спрашивает она, едва меня увидев.

— Немного. Где мы с тобой находимся, по-прежнему непонятно. Гулять можно, у озера и по лесу. Приближаться к домику охраны — нельзя, я видел его издали. Вертолётной площадки не видел. Как только покидаешь «разрешённую зону», тебя щёлкают по носу… то есть по ноге — наши суперсовременные кандалы бьются током. Познакомился с охранниками. Очень немногословные парни и очень серьёзные. «Папа» на них не поскупился!

— Очень немногословные и очень серьёзные, — вздохнув, кивает Мия.

— А у тебя как дела? Нашла себе что-нибудь подходящее?

— Кое-что нашла. Всё чудовищно старомодное и не подходит мне по росту, но лучше уж ходить в таком, чем в тюремной робе!

— Не подходит по росту? Кажется, вон там, сбоку, висят платья для высокой женщины.

— Для высокой беременной женщины, — уточняет Мия. — И знаешь что, Джарод? Мне кажется, я их уже видела!

— Дежа вю?

— Не знаю. Но мне всё в них знакомо! Цвета, фасоны, отделка… Я знаю, где там неровные строчки. Где в нагрудном кармашке лежит носовой платок. А у этого платья, — она показывает на клетчатую груду у себя на коленях, — не хватает двух пуговиц. Я вспомнила, понимаешь? Сначала вспомнила, а потом взяла его и убедилась!

Моё сердце начинает биться чаще. Жду продолжения — чувствую, что оно будет.