Городок ушел под крыло, и широкая бетонированная полоса стала набегать на нос самолета. Небольшой толчок — и огромный лайнер побежал по земле. Когда он зарулил на стоянку и бортмеханик распахнул выходной люк, в самолет хлынул обжигающий дыхание полуденный зной.

— Вот мы и прибыли, — вздохнул Субботин, — это вам не кавказская Ривьера, мальчики!

По узкому трапу, совсем не такому нарядному, какие подаются в гражданских аэропортах, космонавты вслед за полковником Нелидовым спустились на землю. После не по-летнему промозглого дождя, провожавшего их от Москвы почти до самого Куйбышева, первое ощущение было — будто они попали в парилку. Ветер здесь был душный, пронизанный керосиновыми парами, приторным нитролаком.

Женя сходила по трапу последней, придерживая на голове синий армейский берет. Забияка ветер обрадованно набросился на ее короткие локоны. Светлова увидела двух человек у трапа: худенького, спортивной выправки капитана и невысокого майора с бронзовым лицом и седыми висками. На капитане была выгоревшая на аэродромном ветру гимнастерка с орденом Ленина. Рассмотреть его как следует Светловой не удалось. Она лишь услышала обрывки рапорта, отдаваемого им Нелидову:

— Товарищ полковник… к приему группы все готово.

Потом они обменялись рукопожатиями и пошли впереди всех. Несколько младших сержантов подошли к майору и, о чем-то его спросив, стали подниматься по трапу в самолет. «Вероятно, это укладчики пришли за нашим парашютным снаряжением», — подумала Женя. Вблизи от самолета стоял съехавший с бетонной дорожки серый автобус, тоже, казалось, вылинявший от немилосердного ветра. У распахнутой дверцы капитан и Нелидов остановились, дожидаясь, когда подтянется вся группа. Капитан, жестикулируя, что-то объяснял полковнику. Его коричневое от загара лицо с заостренным носом и мягким широким подбородком показалось Светловой знакомым. Капитан остановил на ней взгляд черных внимательных глаз и, видимо, оборвал на полуслове свою речь, обращенную к Нелидову: руки его безвольно застыли в воздухе.

— Женька! Светлова! — крикнул он и пошел ей навстречу. Она тоже остановилась, замерла от неожиданности.

— Жорка! — обрадовалась она. — Так это ты!

Каменев помедлил, борясь с собственным смущением, потом решительно обнял ее за плечи, привлек на мгновение к себе. Не поцеловал, только загорелой щекой прижался к ее лицу и тотчас отстранился, сделав вид, что получше хочет ее рассмотреть.

— Женька! Вот кого не ожидал здесь увидеть! Ты какими судьбами? Инструктор по укладке парашютов? Врач?

Смущенная Женя смеялась, отрицательно качая головой.

— Берите выше, — заметил Володя Костров. А Субботин невозмутимо прокомментировал:

— Вот так встреча! Покажи такую в кино, первый же рецензент напишет по этому поводу: «Сценарист явно погрешил против жизненной правды и построил все на случайностях».

— Она такая же, как и все мы, — тихо сказал Алеша Горелов, которому с первого взгляда понравился этот капитан с броскоприколотым на гимнастерке орденом и бесхитростным мальчишеским лицом.

Черные глаза капитана расширились и остановились на Алексее, сразу выделив его из общей массы. Лоб капитана со следами облезшей от солнца кожи скрывался под навесом густых каштановых волос. В тонких складках застыло удивление. Пухлые губы, не слишком старательно выбритые — на верхней торчала щетинка, — пришли в движение:

— Такая же, как и вы?.. Не может этого быть…

— А ты не знал! — кокетливо прищурилась Женя, явно обрадованная этой встречей.

— Откуда же! — вскричал Каменев. — Полковник Нелидов только сейчас передал мне список вашей группы. Вы же все личности строго секретные, — прибавил он потише, — даже не знаю, как с вами и обходиться. Никогда у инструктора Каменева не было таких почетных учеников.

— Как можно попроще и посвободнее обходитесь, — сказал Ножиков, подходя к капитану. — И как можно меньше обращайте внимания на то, что мы майоры, подполковники и старички даже. Вы наш учитель. Учитель! Значит, имеете право по всем законам логики даже в угол ставить за нерадивость.

— Нет, это вам не угрожает, — смутился Каменев, — да и какой я вам учитель! Просто старший инструктор. Организатор вашей парашютной подготовки, так сказать. Не больше… Товарищи, прошу в автобус. Сейчас поедем в гостиницу размещаться. Женя, мы с тобою потом договорим.

— Обязательно, Жора, — с радостью отозвалась Светлова и не удержалась, спросила на весь автобус: — Где это ты передний зуб потерял?

— Вот этот? — засмеялся Каменев, притрагиваясь к белой пластмассовой коронке пальцем. — Однако же и наблюдательность у тебя, Женька.

— Как у космонавта, — вставил Нелидов.

— Нет, товарищ полковник, — возразил Каменев, — она и в школе была такой… самой глазастой из всех девчонок нашего класса. А зуб… Я с этой потери карьеру парашютиста начинал. Память о первом приземлении.

Автобус мчался по ровной, хорошо заасфальтированной дороге. В открытых окнах мелькали силуэты распластавшихся на стоянках огромных бомбардировщиков, проплывали аэродромные постройки. На здании командного пункта вяло висел полосатый матерчатый конус. Ветер стлался по земле, лишь кое-где поднимался вверх душными завертями. Автобус накалился, к металлическим поручням сидений больно было прикасаться.

Каменев сидел впереди рядом с Нелидовым, время от времени обменивался с ним односложными фразами и часто оборачивался назад, широко улыбаясь, смотрел на Женю, откровенно и озадаченно любовался ею. И опять он понравился Горелову своей непосредственностью, тем, что не скрывал восторга, навеянного неожиданной встречей. «Видно, прямая душа наш новый парашютный наставник», — подумал о нем Алеша.

Словно сговорившись, космонавты молчали, делали вид, что сосредоточенно рассматривают окрестности. Каменев понял: это они ему с Женей уступают тишину. Поблагодарил мысленно: «Какие деликатные ребята!» Кинул в сторону Жени:

— Жень, а я месяц назад отца твоего видел — на заводе у них был.

— Ну и как он? — встрепенулась Светлова.

— На житье и здоровье не жаловался. В пивнушку «Голубой Дунай» по субботам и в праздники заходит. Я и о тебе у него спросил — где, мол.

— А он?

— Дипломат старик. Самый уклончивый ответ дал. В каком-то, говорит, почтовом ящике работает или в этом роде. Если интересуешься, могу ей об этом сообщить.

— Ты, конечно, не поинтересовался?

— Время горячее было, — смущенно вздохнул Каменев.

Светлова улыбнулась:

— Узнаю своего папу конспиратора.

— Он-то хоть знает, что ты космонавтка?

— Знает, Жора. Была в прошлом году дома и созналась.

— А мне в прошлом не пришлось. К прыжку готовился.

— О ком из наших одноклассников знаешь?

— О Ленке Слоновой и Вите Пономареве. Витя кончает энергетический, а Ленка уже замужем за каким-то артистом. Двойню родила.

У Светловой колко вспыхнули глаза. Она сняла с головы берет, обмахнулась им, как веером.

— У самого-то сколько? — спросила с неловким смешком.

— Чего сколько? — не понял Каменев.

— Вот чудак, — напряженным голосом уточнила космонавтка, — не чего, а кого. Ребятишек сколько?

Каменев обиженно покачал головой:

— Откуда же им быть, Женя?

— Разве ты не женат?

— Нет, — вдруг повеселел капитан. — Парашютисты народ ветреный. Им не так просто найти жену по душе. Это я тебе точно.

— Запаздываешь, — сказала она и задумалась. Марина Бережкова отвернула лицо от окна, негромко возразила:

— А сама-то.

— Ну, я дело другое, — порозовела Женя. — Я вылета буду ждать. Своего космического счастья и, может, еще в старых девах прохожу. А Жора?.. Ты посмотри, Маринка, какой он сейчас возмужалый. И не узнать прежнего десятиклассника.

— Ладно, ладно, — прервал ее Каменев, и было видно по его лицу, как по душе пришлась ему реплика Марины Бережковой. Значит, Женя не замужем! Он как-то сразу повеселел и сделал вид, что разговора с нею он дальше продолжать не будет, потому что озабочен массой дел. Наклонившись к плечу Нелидова, стал торопливо, вполголоса что-то говорить ему.