Мысли Джейка то и дело возвращались к вчерашней встрече с Лиамом в кафе «У Банфи». Оба спешили. Поболтали о свежем эксперименте — один парень из Калтеха придумал способ заставить цепь ДНК сложиться в форму «смайлика» на пространстве диаметром всего пятьдесят нанометров. И не в одну цепь, а в несколько миллиардов цепей. Улыбающиеся рожицы плавали внутри единственной крохотной пробирки. «Самый насыщенный раствор счастья в мире», — пошутил старый профессор. Он сиял от удовольствия. Для Лиама не играло никакой роли, кто сделал открытие — он сам или кто-то другой. Каждый новый шаг в развитии человеческой мысли, каждая преодоленная ступенька лестницы научных знаний доставляли ему искреннюю радость.

Такие, как он, не прыгают с мостов.

Люди толкали Джейка со всех сторон. У него сосало под ложечкой — так ненавидел и презирал он смерть, но в отличие от других не боялся ее. Он видел в ней противника, забирающего друзей и близких. Четыре года он служил в сухопутных войсках, побывал на первой войне в Персидском заливе. Любой фронтовик неизбежно сталкивался с видом и запахом смерти. Близкое знакомство с ней, ее расточительность неизбежно вызывают в душе протест. Вот кто-то еще жив, а вот его уже нет. Так быстро… непреклонно… необратимо…

С запада прилетел вертолет без опознавательных знаков, снизился над общежитиями в западной части университетского городка, снова поднялся прямо над ущельем и в полной неподвижности завис в воздухе. В открытой двери, опустив ноги на полозья и направив камеру вниз, сидел телеоператор. Джейк подумал, что пилота, очевидно, нанял местный телеканал.

— Гляди-ка! — воскликнул стоявший рядом студент, показывая мобильный телефон приятелю. — По Си-эн-эн передают.

Джейк вытащил собственный айфон и отошел к чьей-то припаркованной машине, где было не так тесно. Набрал адрес веб-сайта Си-эн-эн, вывел на экран прямую видеотрансляцию. Съемка производилась с воздуха прямо над местом происшествия. Подвесной мост ярдах в ста внизу напоминал узкую ленту, протянутую над зияющей бездной. На мосту за исключением одинокого полицейского не видно ни души. По обе стороны ущелья толпились сдерживаемые полицией люди.

Камера приблизила дно ущелья. Джейк насчитал семь человек — делающего снимки сотрудника в форме, еще двух, стоящих поодаль, двух врачей «неотложки» и двух субъектов в гражданской одежде — очевидно, тоже из полиции. Движения слаженны, профессиональны.

Масштаб изображения вновь уменьшился, камера нацелилась на водопад вверх по ручью и развалины прилепившейся к отвесному утесу старой гидроэлектростанции. Вода неслась бурным потоком и, выбегая за край обрыва, каскадами падала вниз.

Вокруг стоял такой шум, что Джейк не мог разобрать, о чем говорится в репортаже. Где, черт возьми, регулятор звука? Мобильник новый, купленный всего пару недель назад. Джейк наконец нашел нужную кнопку и увеличил громкость. Никакого эффекта. Может быть, включен на бесшумный режим? Где у него кнопка бесшумного режима? В желудке клубился зудящий страх, новости, словно кислота разъедали, первоначальное нежелание поверить в реальность беды. Если уж и Си-эн-эн здесь, то…

Камеру снова направили на место происшествия и тело жертвы.

Вот оно!

Картинка была не очень четкой, но все же не оставляла сомнений. Старое коричневое пальто. Клок седых волос.

Джейка будто ударили в грудь. Он опустил руку с мобильником, отказываясь принять очевидный факт. Посмотрел на зависший в воздухе вертолет.

Люди вокруг старались перекричать шум винтов. Никто не мог сдвинуться с места, все толкались, чужие локти упирались ему в бока. Толпа подалась вперед, прижав Джейка к пустой полицейской патрульной машине. Он ничего не замечал. У него перед глазами стояли Лиам и Дилан. Всего неделю назад они покатывались от хохота, наблюдая забег ползунчиков в «ветхом саду».

В полицейском участке Мэгги не на шутку рассвирепела. Ее продолжали убеждать, что дед покончил с собой, но она была уверена — это ошибка.

— Не мог он так поступить, — в десятый раз повторила она, расхаживая по кабинету.

— Я понимаю, насколько это ужасный для вас удар. Мне очень жаль. Постарайтесь успокоиться, мисс Коннор, — уговаривал начальник полиции. Его звали Ларри Стэккер. Одет аккуратно, короткие каштановые волосы, синий галстук, белая рубашка. Больше похож на банковского служащего, чем на полицейского.

— Ерунда! — тряхнув головой, произнесла внучка профессора. — У него не было никаких причин для самоубийства. Он был здоров. Он… — Мэгги отвела взгляд в сторону, стараясь взять себя в руки. Обстановка кабинета была скромной — голые крашеные бетонные стены, лишь несколько дипломов на стенах да фотография кампуса с воздуха. Мэгги ожидала, что «логово» начальника Корнелльской полиции окажется более впечатляющим. Она предпочла бы увидеть не офис, а дворец, почувствовать, что все на свете средства — к услугам местной полиции.

— Когда вы видели его в последний раз? — спросил Стэккер.

— Вчера вечером, около девяти, у входа в комплекс естественных наук. Он был в хорошем настроении, шутил. Лиам с Диланом собирались сегодня после обеда играть в леттербоксинг.[11]

— С Диланом? Кто такой Дилан?

— Мой сын. Правнук Лиама. Прошу вас, выслушайте меня! У Лиама Коннора все было в полном порядке. Он любил меня и Дилана. Любил свою работу, друзей, весь мир. Я не встречала другого человека, настолько довольного своей жизнью. Через месяц ему предстояла большая дискуссия на встрече Американской ассоциации продвижения науки. Он к ней готовился. Зачем бы он все это делал, если собирался покончить с собой?

Стэккер не торопился с ответом. Выжидает, подумала Мэгги, прячется за маской, предназначенной для страдающих от горя, старается излучать поровну твердость и участие.

— Он не оставил посмертной записки, так ведь?

— Это правда. Однако записок не оставляют большинство самоубийц.

Мэгги покачала головой.

— Какая разница. Можете мне поверить — он не сам прыгнул.

— Мисс Коннор, с этим трудно согласиться — я понимаю. Но ваш дед действительно бросился в ущелье. У нас нет ни малейших сомнений.

— Как вы можете утверждать с такой уверенностью? Вы что, там были?! Сами видели?!

— Образно говоря… На мосту установлена камера видеонаблюдения.

Мэгги похолодела.

— О Боже! Не может быть!

— Мне очень жаль, мисс Коннор. Свидетели тоже есть. Они видели вашего деда на мосту с какой-то женщиной. Мы ведем ее поиск.

Полицейский открыл папку из манильской бумаги и протянул распечатку:

— Вам приходилось ее видеть?

Мэгги рассмотрела зернистое, нечеткое изображение фигуры женщины от пояса и выше. Фото было явно сделано с далекого расстояния и потом увеличено. Камера застала женщину в профиль — зачесанные назад черные волосы, высокий лоб, впалые щеки. Азиатка. На вид лет двадцать пять. Одета в черный плащ и перчатки.

Мэгги, с трудом удерживая слезы, покачала головой.

— В первый раз вижу. Вам известно, кто она такая?

— Пока нет. Однако ваш дед неделю назад сообщил, что за ним следила какая-то женщина, и описание сходится.

— Следила?! Зачем?

— Мы не знаем.

— Значит, она могла…

— Когда это случилось, ее не было рядом. Профессор Коннор, похоже, убегал от нее.

— Она пыталась его догнать?

— Однозначный вывод трудно сделать.

— Покажите мне видео.

— Я не вижу в этом никакой пользы, мисс Коннор.

— Мне наплевать на то, что вы видите. Показывайте!

Посопротивлявшись пять минут, Стэккер открыл крышку ноутбука.

Мэгги с бьющимся сердцем наблюдала, как на экране появилось зернистое изображение моста. Он немного раскачивался на ветру. Индикатор времени в нижней части экрана показывал девять часов тридцать две минуты утра.

— Господи, это он!

По щекам Мэгги потекли слезы. Она едва сдерживалась, чтобы не зарыдать во весь голос.