— В любом случае, — добавил принц, — есть еще кое-что, чего нам никак нельзя упускать.

Король и королева насторожились.

— По всей вероятности, это просто совпадение, но все же выглядит довольно странно, что агент, которого мы приставили к Сану, мог совершить нечто подобное.

— И что ты хочешь этим сказать? — На этот раз уже Леарко выражал свое недовольство.

— Совсем ничего. Но это обстоятельство следует также учесть при выявлении полной картины.

Король многозначительно посмотрел на сына. Неор знал, как его отец относился к Сану и как важно было его возвращение для короля.

— Он клялся в верности этому миру, не щадил своей жизни, стоя на страже этого города, и доказал нам, что это не только высокопарные слова.

Неор откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул. Иногда его хладнокровные рассуждения звучали как приговор, развеивая все иллюзии, и, выходя далеко за рамки эмоций, сознательно обнажали все факты.

— Я ни в чем не обвиняю его, а просто рассуждаю вслух. — И Неор снова устало посмотрел в окно.

Принц твердо знал, что ответственность за все происходящее, за эпидемию, а теперь еще и за это преступление полностью ложилась на его плечи. Было время, когда сильные плечи его отца выдерживали бремя правления и защищали даже его самого. Но постепенно родители превратились в беспомощных детей, а их сын вынужден становиться взрослым.

— Что-то еще? — спросил он.

Не добавив больше ни слова, Леарко и Дубэ вышли из комнаты.

Сердце сжалось в груди Неора от осознания того, что жизненные силы его родителей на исходе.

После похорон наставника Амхал, казалось, погрузился в один бесконечный кошмар. Он не покидал стен Академии и не желал никого видеть. Юноша изнурял себя занятиями, покрывая свое тело бесчисленными ранами, и отказывался выполнять свои обязанности. В первое время его не трогали, сочувствуя горю и не желая усиливать его страдания. Но вскоре у руководства Академии стало появляться недовольство. Предпринимались попытки поговорить с юношей и вразумить его. В ответ Амхал только отмахивался или огрызался. Однажды он с мечом в руках напал на оруженосца, пришедшего сообщить, что его вызывают. Случай из ряда вон выходящий, который наверняка стоил бы ему свободы, но руководство, проявляя сочувствие, закрыло на это глаза.

Однажды ночью, несмотря на комендантский час, Адхара тайком вышла из дворца. Она была очень встревожена, не думая ни о чем, кроме как о выражении лица юноши, лишенного каких-либо эмоций. Пройдя по охваченным волнениями улицам города, девушке удалось добраться до Академии.

Оказавшись возле комнаты Амхала, Адхара принялась настойчиво барабанить в дверь.

— Амхал, открой, это я!

Она с безумным упорством, до боли в руках, колотила в дверь до тех пор, пока не увидела его на пороге в грязной и мятой рубашке, с длинной бородой, исхудавшим лицом.

Амхал молча впустил девушку и смазал ее разбитые руки мазью.

— Зачем ты пришла? — спросил он осипшим голосом, видимо, после слишком долгого молчания.

— Я понимаю твою боль, но пойми и ты, нужно продолжать борьбу.

Амхал горько улыбнулся:

— Ты ничего в этом не смыслишь. — Его сухие и жесткие слова больно ранили девушку. — Ты когда-нибудь была к кому-то привязана? Ты когда-либо кого-нибудь теряла? У тебя нет ни отца, ни матери, и ты не знаешь, что такое терять того, кто тебе был по-настоящему дорог, кто был для тебя всем.

Адхара сдержала слезы и прикусила губу.

— У меня есть ты. А еще, до смерти Миры, была моя жизнь, та самая, которую я с таким трудом должна была строить заново. Теперь же у меня осталось лишь одно воспоминание о том дне, когда на моих глазах умер один человек, а другого убила я сама. Значит, и я потеряла близкого человека.

Казалось, что эти слова потрясли Амхала. Он отвел в сторону взгляд.

— Он был всем для меня. Он был моей силой. Я знал, что, где бы он ни находился, я всегда сумею победить. А теперь он погиб самой худшей из смертей, лишенной всякого смысла, от руки притаившегося за спиной проклятого труса. Он оставил мне множество вопросов без ответа. И последнее, что он увидел, был мой поступок в тот самый злополучный вечер, когда я, совершив бессмысленное убийство, сильно разочаровал его.

Адхара положила руку на плечо юноши. Вот оно, истинное лицо Амхала, скрывавшееся под слоями горя и отчаяния. И она подумала о том, что осталась еще надежда.

— Прошу тебя, начни все сначала…

Юноша вдруг ожесточился:

— Зачем ты пришла?

— Иди до конца, ведь твоя смерть не поможет, понимаешь? Вернись к своим обязанностям и прекрати истязать себя бесполезными тренировками. Прошу тебя, Амхал, он хотел бы, чтобы ты продолжал расти и учиться…

И снова тот прежний ледяной взгляд.

— Старые сказки, что твердят все вокруг, глупое утешение… Он бы хотел, он бы был… — Амхар вскочил на ноги. — Его уже нет, ты это понимаешь? И никто не знает, что бы он хотел сейчас или что он думал, когда оказался сраженным подлой рукой убийцы! Его просто нет, и теперь я один, без своего наставника.

Адхара тоже встала:

— Думаешь, что он остался бы доволен тобой, увидев, как ты топишь себя в страданиях? Ему бы понравилось смотреть на то, как ты убиваешь себя в этих бессмысленных тренировках, перечеркивая весь его труд, направленный на то, чтобы сделать из тебя Всадника Дракона? Ведь этим ты как раз сейчас и занимаешься, ты разрушаешь его труд.

Лицо Амхала не выражало ровным счетом ничего.

— Тебе не понять, — злобно прошипел он.

И Адхара не удержалась. Звук пощечины потряс тишину комнаты.

— Тогда подумай о себе самом и не разрушай того хорошего, что в тебе еще осталось! И мне тоже плохо, и я не могу дать ответы на все свои вопросы, и я, как всегда, одна. С тех пор как ты ушел, с тех пор как ты решил, что тебе нужно держаться подальше от меня, я осталась наедине с самой собой и со своими вопросами, с призраком человека, которого убила, и с воспоминанием обо всем том, что произошло. Но, заклинаю тебя, я знаю, что ты все еще продолжаешь оставаться тем юношей, что спас меня в тот вечер. Прошу, не дай умереть всему хорошему, что в тебе есть! Умоляю тебя, Амхал!

Адхара, обхватив голову руками, упала на колени, и ей показалось, что от безудержного плача разрывалась ее грудь.

Амхал склонился над девушкой и обнял ее.

— Только не сейчас. Я даже не знаю, есть ли во мне то хорошее, о котором ты говоришь, — пробормотал он. — Быть может, завтра. Не знаю, но только не сейчас.

Юноша помог Адхаре встать на ноги и проводил ее до двери. С болью в глазах он посмотрел на девушку.

— А теперь иди домой и будь осторожна, — сказал он напоследок и тихо закрыл за ней дверь.

Глубокой ночью открылась дверь его комнаты. Амхал, полностью одетый, лежал на кровати без сна. Юноша едва мог припомнить, сколько времени он уже не мог спать. Несмотря на то, что по вечерам он изнемогал от усталости, стоило ему положить голову на подушку, как сон тут же улетучивался. Стены комнаты замыкались над ним, словно крышка гроба, а простыня, окутывая его словно саваном, казалось, вот-вот поглотит его. Амхал закрывал глаза, и в его мозгу всплывал образ мертвого Миры. Его тело — лишь пустая оболочка, за которой не осталось больше ничего от того человека, что был для юноши вместо отца.

Амхал провел возле тела учителя несколько часов, и все это время его сознанию не давал покоя один только вопрос: почему? Юноша не мог думать ни о чем другом. Его глаза отмечали каждую деталь на безжизненном теле: мягкую непринужденность, неестественную бледность, мертвенную вялость черт лица. Постепенно Мира стал исчезать, Амхал видел, как учитель растворялся прямо на его глазах до тех пор, пока юноша с ужасом не осознал, что Миры больше нет и не будет, что он просто испарился.

И теперь каждую ночь это тело приходило к юноше, лишая его сна; словно изо всех воспоминаний, оставшихся после стольких проведенных вместе лет, в памяти у Амхала сохранился только этот образ.