Осенью того же года Айзенк бан Лакурн сделал официальное предложение дочери бан Эйнена. Многих удивил этот выбор, многих — раздосадовал. Но Вербена приняла его. Сразу, не раздумывая. Не советуясь со своей тайной подругой. Да, это было ее право, ее жизнь, ее выбор — кому отдать свою любовь и свое тело. Если бы на месте Лакурна был любой другой мужчина!

Свадьбу сыграли в дни Сантори. Самое лучшее время для веселья, для того, чтобы забыть о пережитых бедах и страданиях, не думать о предстоящих заботах. Дни, когда само течение времени как бы притормаживает ненадолго, готовясь к новому стремительному рывку.

Дали страшилась предстоящего. Слишком хорошо помнила рассказы Рафаэль об адской машине и могущественном чародее. Конечно, сейчас ситуация была иной. Она может отключиться в любой момент, предоставив Вербене делать все, что та пожелает.

Она так и поступила. Вернулась в тот мир, только когда первая брачная ночь молодоженов осталась позади, когда буря страсти в их спальне утихла и Вербена задрёмала, утомленная наслаждением.

Айзенк не спал. Будто поджидал, когда проявит себя вторая ипостась его новоявленной супруги.

— Ты добился, чего хотел? Но обещанной помощи я так и не дождалась. Твоя игра нечестна.

Язык и губы спящей девушки ворочались с трудом, слова выходили неразборчивыми. Но Айзенк все понял прекрасно.

— Ты не права. Я помог Вербене занять надлежащее положение в этом мире. Теперь ей здесь ничто не угрожает, и ты можешь сосредоточиться на поисках своей игрушки.

— Я думала, ты знаешь, КАК искать…

— Знаю. Но, видишь ли, словами это не объяснить. Ты должна почувствовать. Ты могла бы понять это уже сегодня ночью, но ты испугалась и сбежала.

— Думаешь, поймать меня таким простым способом? Нет уж, я остерегусь делить с тобой чувства. «Объясняй» Вербене. Если поймет она, то пойму и я.

— Предпочитаешь идти обходным путем… Пусть будет так В этом мире время не имеет значения. Мы можем наслаждаться обществом друг друга годы и годы, спрессовав их при надобности в один миг.

Годы и годы… Для Дали они действительно сжались в мгновения, в минуты, в несколько часов. Но Вербена прожила их все. А значит, и Ли прожила…

Бан Эйнен умер через полгода после свадьбы дочери. Груз вины, давивший на плечи, стал тому причиной или что-то иное? Со смертью отца оборвалась единственная нить, связывающая Вербену со столичным обществом. Айзенк держал супругу практически в заточении. Ничего не должно было отвлекать ее «наперсницу» от постижения тайны Лунного Зверя. Разумеется, были у него и собственные резоны, делиться которыми он не спешил. Вербена не возражала против такого положения полугоспожи-полурабыни. Ее некогда живой и общительный нрав менялся. Дали пыталась разобраться в чувствах подруги и не могла. Влечение той к Лакурну нельзя было назвать любовью. Даже страстью это не было. Больше всего походило на болезненную тягу к наркотику. К наркотику ощущений, весь спектр которых супруг неторопливо, тщательно дозируя силу и продолжительность, разворачивал перед женщиной.

Да, эта игра, которую вел Лакурн, была сложнее, чем шахматы. И доской служила человеческая личность, личность Вербены. В те моменты, когда Дали отступала, уходила из этого мира, он занимал ее место. Занимал осторожно, стараясь не выдать подмены. По-своему он был честен, соблюдал данное когда-то обещание. По крохам, по мельчайшим частичкам у Вербены складывалось понимание того, как вернуть действенность заклинанию Мастеров. Но выудить эти крохи из чужого сознания становилось ох как трудно! И Айзенк лукавил, утверждая, что время в этой игре не имеет значения. Имело, еще как имело! И было на его стороне. Время изменяло мир вокруг. Айзенк умел дергать за ниточки, управляющие этим процессом. Дали — нет.

Первая победа над пиратами вскружила головы гроссмейстерам Гильдии. И еще сильнее их вскружили речи бан Лакурна, за короткий срок ставшего самым авторитетным членом коллегии. Так и не покончив с Весу-ром, флот вернулся в Батейю. Чтобы бросить вызов врагу куда более грозному — Годварской империи. Весной восемь тысяч восемьсот пятьдесят восьмого года гильдия потребовала, чтобы империя убрала свой флот из Феррского залива. Это был повод для войны. Ответа никто и не ждал. Имперские корабли атаковали и сожгли, их база, форт Беарс, пала после кровавого штурма. Флот гильдии начал блокаду всего западного побережья.

Но победить на море не значило выиграть в войне. Обманом и хитростью Лакурн склонил на сторону гильдии альменских князьков, подкупом и лестью — хоканские улусы. Уже к лету следующего года война захватила большую часть континента. Жестокая война, без законов и правил. Кровь обильно лилась под стенами Уэйта и Беарса, у перевалов Пирина и Медира. И не важно, чья она была, — воина или женщины, старика или ребенка. Ненависть становилась ответом на ненависть, а та порождала еще большую ненависть.

О событиях, происходящих в мире, Вербена узнавала от мужа. Айзенк рассказывал обо всем подробно, смакуя детали. И самые шокирующие подробности приберегал для самых интимных моментов. К физическим пыткам добавились пытки нравственные. Каково это, испытывать неодолимое влечение к человеку, повинному в кровавых злодеяниях?

А предназначалось все Дали. Лакурна не интересовала победа какой бы то ни было из сторон. Важен был сам процесс. Важны были эмоции, порождаемые им. Страх, ненависть, жажда убивать. Он играл, играл более жестоко, чем Микеланджело или Пикассо.

— Зачем ты это делаешь?! — в конце концов не вытерпела Дали. — Ты же уничтожаешь собственный мир!

Она оттолкнула Вербену, и та надулась обиженно. Наверное, момент был выбран не самый удачный — супруги лежали на брачном ложе. Но сознавать, что вслед за рассказом Лакурна о резне, устроенной им-перцами после взятия столицы Орино, последуют страстные ласки, было отвратительно, невыносимо.

— Тебе не безразлично? Вы ведь и делали этот мир для игры.

— Не для такой!

Айзенк засмеялся вполголоса.

— Тогда останови это. Вызови своего Лунного Зверя и поверни все вспять. Сделай мир прежним. Я свое обещание выполнил. Вербена понимает, как наполнить заклятие силой. Вот только она этого не хочет.

— Ты изменил ее личность!

— Нет, это никому не под силу. Я только сделал ее частью меня… Почти сделал. Когда закончу, она будет знать и уметь все, что знаю и умею я. И ты будешь знать и уметь. Это может произойти сегодня же — если осмелишься остаться. Представь, ты вновь получишь полную власть над моим миром.

— А ты — над моим? Такова твоя цель? Один раз тебе это почти удалось.

Айзенк откинулся на подушки, захохотал во весь голос.

— О, я не настолько наивен, чтобы надеяться получить власть над вашим миром, едва попаду в него. Но попробовать будет интересно. И ты права, однажды мне почти удалось попасть к вам. Твоя приятельница казалась такой слабой, такой впечатлительной. Небольшая доза страха и похоти, и она сломалась, открылась мне…

— Почему же ты не прошел?

— Будто ты не знаешь? Она улизнула в последний момент. Подставила вместо себя свою марионетку, и весь заряд силы пропал попусту. Второй раз я не повторю эту ошибку — тебе не прикрыться Вербеной. Она уже моя. — Мужчина резко повернулся, навалился на Дали всей тяжестью своего сильного тела. — И весь этот Мир — мой. Уйдешь сейчас — не позволю вернуться. Найду в любом месте, в любом времени, узнаю под любой личиной. Решай, Мастер.

Дали беззвучно застонала. Она проиграла. Сама загнала себя в ловушку. Уйдет — предаст Вербену. Вновь предаст поверившего ей человека. Как когда-то Даню… Останется — и сама послужит дверью для игрока. Циничного, беспощадного… и очень умного. Сама ускорит то, что пыталась предотвратить. «Вскрытие показало, что пациент умер от вскрытия…»

Айзенк не оставил ей выхода. В мире Дарины у Дали больше не было союзников. Никто не знал о ее существовании, никто не придет на помощь. Время благородных герцогов Геннетских осталось в прошлом, Гаэль умерла, а Сигрит еще не отправилась в свое путешествие, еще была обычной девчонкой дикого северного племени, не ведавшей о Мастерах и Лунном Звере. Лишь Вербена, беспомощная, накрепко скрученная путами чародея…