Проснулась она, когда солнце было уже высоко. Подумала — пригрезилось все. Ночные страхи навеяли колдовское видение. А день пришел — и нет их. Даже дорогу в родную деревню без труда нашла.

— Но вскоре начала замечать: что-то изменилось в ней. Не была более обычной деревенской девчонкой. Стала понимать язык зверей и деревьев, видеть тонкие, нити, связывающие все вокруг. Потом и дергать за эти нити научилась должным образом. Заставлять людей правильно поступать, по добру, а не по злу. Как Лунный Зверь учил.

Первое время односельчане этих изменений не замечали, Вроде бы жила Гаэль как все. Замуж вышла за Мулана, кожемяку местного, детки у них пошли. Шестеро, мальчиков и девочек поровну. И все как на подбор крепенькие да смышленые. Только разве ж силу колдовскую утаишь? Тем более, когда Гаэль уж за полвека перевалило, а лицом и телом — все как молодка.

Тогда и пошли слухи окрест. Она и не отпиралась сильно. Поведала о Лунном Звере. Думала, чего ей людей опасаться, если всегда добра им желала?

Но люди ведь не как в сказках бабкиных, не все по добру жить хотят. Деревенские еще ладно, но новость о Звере разошлась далеко. Повадились к колдунье ходить люди, искавшие власти, богатства, а то и чего похуже. Всем им отказывала. И врагов нажила число огромное. А когда в Тарсусе Единому Богу поклоняться начали, когда в лесной край наместники императорские добрались, ведьме и вовсе житья не стало.

Тогда Гаэль, к тому времени сто лет разменявшая, но молодости и красы не утратившая, и переселилась на болота, в чащи непролазные. Знали о ее новом жилище только ближайшие родичи: внуки, правнуки.

Ноэт закончил рассказ с явными нотками гордости в голосе. Еще бы, он был одним из немногих посвященных.

— И что, твоя прабабка вправду выглядит шестнадцатилетней девицей? — недоверчиво поинтересовался Шаран.

Парень замешкался с ответом. Шел он впереди, так что видеть его лицо герцог не мог. Но ему и не требовалось заглядывать в глаза человека, чтобы понять, соврал тот или нет. Разве что тот сам будет искренне верить в свою правдивость.

— Иногда. Она умеет менять свою внешность.

Ответ был уклончив. Парень не прочь был прихвастнуть своей пращуркой, но врать не любил. Шаран вновь спросил:

— И как она Лунного Зверя вызывает, ты тоже видел?

В этот раз Ноэт ответил быстро:

— Скажешь тоже! Это никому видеть не дозволено.

— А что ж тот торгаш рассказывал?

— Да врал он! Станет Гаэль Лунного Зверя беспокоить из-за такой безделицы. Он, наверное, обделался, когда сообразил, кого облапить пытается. Вот про Зверя и придумал.

Шаран хмыкнул. Да, верно говорят, что у страха глаза велики. Купчик почти верил в свою байку.

Шли они всю ночь и весь день. И лишь когда вновь начало темнеть, чаща впереди расступилась, открыв небольшую, но ладно срубленную избушку. «Болотной ведьмой» Гаэль не зря называли. Болото тянулось на многие мили во все стороны. Не зная троп, в одночасье сгинешь в трясине. Но сама избушка стояла на сухом, довольно высоком островке, не заливаемом даже в весеннее половодье. Десяток молодых березок, возможно, специально насаженных, делали это место светлым и приветливым.

— Ба, ты дома? — окликнул Ноэт издалека. Точно как детишки в деревнях зовут своих бабушек

Никто не отозвался. Охотники сразу же насторожились, подобрались. А когда минули густой смородинник, увидели крылечко, и Шаран понял: если Гаэль нет на месте, то покинула она дом не по собственной воле. Замков в глухих лесных деревнях не признавали, что прятать от соседей? Но щеколды на дверях крепили мощные и ставни закрывать не забывали, чтоб зверье не шалило.

— Ба? — еще раз позвал Ноэт, теперь уже вполголоса. Осторожно поднялся по ступенькам, заглянул в полуоткрытую дверь. Приятель его — разумеется, тоже один из родичей ведьмы — быстро побежал вокруг дома.

Когда они вошли внутрь, то последние сомнения растаяли. Гаэль не просто вынуждена была уйти против воли, ее уволокли силой. Перевернутая скамья, черепки глиняного горшка и засохшие пятна какого-то варева на полу. Судя по всему, нападение произошло еще пару дней назад. А затем Шаран нашел и подсказку, кто это мог сделать. Закатившийся под сундук медальон, выточенный из морской раковины.

Герцог внимательно рассмотрел поднятую вещицу, показал Ноэту.

— Посмотри. Это принадлежит твоей прабабке?

— Не знаю, никогда у нее не видел. А что это?

— Талисман. Любой моряк гильдии носит такой на шее, чтоб умилостивить Великого Кракена. Должно быть, шнурок порвался, а в пылу борьбы не заметили.

— Морская гильдия? Что им здесь… — прикусил язык Понял, что, вернее, кто нужен гильдийцам. Возразил все же — Откуда они бы дорогу узнали? Тут тропы только звериные.

Шаран усмехнулся снисходительно. Если гильдия захочет узнать какую-либо тайну, то это лишь дело времени. Он постарался вспомнить карту этих мест.

— Далеко отсюда до побережья?

— До побережья? — Ноэт оглянулся на родича. — Много дней пути. Очень много. Я и не был там никогда.

— Хорошо, а река? Чтобы можно было плыть на большой лодке?

Он и сам знал: есть. Калат, берущий начало в родных холмах Геннета, протекал где-то в здешних местах Уже достаточно широкий и многоводный. И охотники подтвердили:

— Река есть. Пять дней пути на запад.

— Так не будем терять время. Гильдийцев нужно догнать раньше, чем они доберутся до воды.

Герцог не стал уточнять, что будет делать, когда догонит похитителей. Неважно. Мастера найдут способ вмешаться, когда противник окажется лицом к лицу.

Они не теряли времени. На дневки Не останавливались, на ходу жевали попадавшиеся по пути ягоды и прихваченные из избушки Гаэль сухари, даже ночевки сократили до пяти часов. Охотники не щадили сил в этой погоне, а уж Шаран и подавно. Пятидневный переход они одолели за три с небольшим. Они почти успели…

Солнце еще было далеко от зенита, когда преследователи вышли на высокий, обрывистый берег Калата. Чаща расступилась, открывая величественную картину: блестящая серебром лента реки рассекала темно-зеленую громаду леса. Тремя сотнями ярдов левее обрыва, на песчаном пляже видны были следы чужой ночевки. Брошенный мусор, еще дымящееся пятно кострища, борозда, прочерченная килем лежавшей на берегу лодки.

И саму лодку Шаран увидел. Вдали, там, где река делала излучину. Это была не быстроходная ладья, корабельная шлюпка, наделенная не столько скоростью, сколько устойчивостью к высокой морской волне. Но гребцы на ней сидели умелые и по течению шли споро. Минута — и корма скрылась за росшими на противоположном берегу елями. Ближе к устью Калата, в крае, где власть империи была уж и вовсе номинальной, шлюпку наверняка поджидал быстроходный, отлично вооруженный флейт.

Шаран понимал: ему нипочем не догнать похитителей. И ощущал, что Мастера тоже знали это. Тайна ушла из Годвара навсегда. А значит, Шарана освобождали от его миссии. Герцоги Геннетские не будут отныне искать след Лунного Зверя. Мастера найдут других помощников, в других землях. Им без разницы…

Сердце заполнили холод и пустота. Мастерам безразлично, кто из их помощников найдет Лунного Зверя. Шарану было не безразлично! Что, его жизнь, жизни его отца и деда оказались бессмысленными?

Он поднял лицо к небу, такому синему, такому прозрачному сегодня, и закричал, заставив испуганно отшатнуться стоявших рядом охотников:

— Мы все равно найдем его! Вы слышите меня? Если не я, то кто-то из потомков моих найдет Лунного Зверя. Заглянет в его глаза, и тогда…

Слезы потекли по щекам мужчины. Шаран не знал, что произойдет «тогда». Никто не подскажет, Мастера оставили его. Но ему хотелось верить — тогда мир изменится. К лучшему.

Внезапное бегство Левенталя стало для Вербены настоящим ударом. Именно бегство, как иначе назвать этот поступок? Взял и уплыл в неизвестном направлении. Пренебрег поручением коллегии, бросил эскадру. Бросил невесту, в конце-то концов! Даже слова не сказал на прощание. Неужели бы она не поняла, будь у Хай-ка причина для такого поступка? Все поняла бы и поддержала. Но, видно, не было причины, кроме очевидной — испугался. И помолвки, и экспедиции.