Всю дорогу, пока ехала домой, думала. В конце концов махнула рукой. Рэм эту дурацкую благотворительность затеял, не послушался, когда отговаривала. Пусть сам и расхлебывает.
Глава 3 Рембрандт
Рембрандта Ли нашла там же, где оставила, уезжая, — перед экранами мониторов. Кажется, даже в той самой позе. Краем глаза заметив жену, он спросил:
— Что-то ты быстро сегодня?
— Дарине хуже стало. Ее мама меня не пустила.
— Как?
— Вот так!
Рэм недоуменно уставился на жену. Вскочил.
— Подожди, подожди! Толком рассказывай. Что с Даней?
— Да я откуда знаю! У меня дверь перед носом захлопнули. Наверное, заболела, раз мама дома осталась. Что с проектом будет? Для кого мы его делаем?
— Черт с ним, с проектом! — отмахнулся Рембрандт. Метнулся было к телефону. — Позвонить нужно… Нет, лучше ехать.
— Подожди. — Ли еле успела его перехватить у дверей. — Она спит. Ночью что-то вроде приступа было. Давай хоть на после обеда поездку отложим.
Следующие три часа Рембрандт места себе не находил. Вполглаза следил за работой генератора, поправки в корреляционные таблицы вносил автоматически. То и дело ошибался, откатывал назад. Смотреть на это Дали не могла. Сбежала на кухню. Хотела приготовить для мужа что-нибудь вкусненькое. Но даже любимую солянку Рэм не доел.
Ровно в два пополудни они стояли под знакомой дверью. С минуту никто не отзывался. Но затем дверь открылась. Мама Дарины хмуро посмотрела на гостей. Пробормотала:
— Зачем вы пришли? Я же говорила…
— Подождите! Нельзя же так! — заторопился Рэм, испугавшись, что женщина опять захлопнет дверь. — Скажите хоть, что с Даней?
Женщина опустила глаза.
— Плохо с Даней. Ночью температура резко подскочила, кровь носом пошла. Четыре раза сознание теряла… Как до лечения. Врачи предупреждали: если начнется снова, значит — все. Меньше месяца осталось.
— Как меньше месяца?..
— Ма… — неожиданно послышался из глубины квартиры слабенький голосок — Там Рэм пришел, да? Пусть заходит ко мне, я его жду.
Женщина оглянулась. Затем беспомощно посмотрела на парочку. Развела руками и отступила в сторону.
Дарина лежала в постели, укрытая до подбородка одеялом. Лицо ее теперь казалось не бледным — белым, как наволочка на подушке. Только вокруг глаз темнели круги. Рэму самому нехорошо стало от такого зрелища. Улыбнулся с трудом, постарался, чтобы голос звучал бодро:
— Привет! Что это ты болеть надумала?
— Да… Так получилось. Инфекцию какую-то подцепила. А мне нельзя. Во мне же «химия» весь иммунитет убила. Да вы садитесь! Чего стоите…
Дали тут же плюхнулась на стул. Другого в комнате не было, так что Рембрандту пришлось примоститься на уголке тахты, в ногах девушки.
— Дань, ну ты это заканчивай. Выздоравливай скорее.
Девушка не ответила сразу. Смотрела неотрывно на него. Как будто старалась запомнить. Потом виновато моргнула.
— Наверное, не получится выздороветь… Простите, что так вышло. Вы старались, работали, возились со мной, а я… Но все равно, спасибо огромное! Я так благодарна вам, ребята, честное слово! Я ведь думала, что уже не нужна никому, кроме мамы. Вы же еще будете приходить, правда?
Ее глаза встретились с глазами Рэма. И он понял вдруг абсолютно отчетливо — она с самого начала не верила, что увидит свой мир. Знала, что все кончится именно так. Просто подыгрывала ему. Боялась, что иначе перестанет интересовать. Что он к ней больше не придет.
Вернувшись домой, Рембрандт собрал конференцию. Коротко рассказал о том, что произошло. И что из этого следует.
«Сроки придется сократить. Прошу сегодня-завтра проверить все готовые сцены и выложить в хранилище. Послезавтра в десять утра я начинаю сборку. Дорабатывать будем в режиме апгрейда».
Микеланджело: «Рэм, ты издеваешься?! Мы пахали над этой штукой без выходных, по двенадцать-четырнадцать часов в сутки, чтобы успеть. Ты же сам сроки устанавливал».
Рэм: «Да, я устанавливал сроки. Но ситуация изменилась. Если будем тянуть месяц, проект потеряет всякий смысл».
Рафаэль: «Но это же даже не «альфа» получится!»
Пикассо: «Во-во. Там баги на каждом шагу вылезут».
Рэм: «Я понимаю. Другого выхода нет».
Мик: «Это несерьезно, Рэм. Давать пользователю продукт в таком виде… Это дискредитация нас как Мастеров».
Да Винчи: «Да никто вас не «дискредитирует». Я понимаю так: либо выпускаем продукт послезавтра как есть, либо не выпускаем его вовсе. Правильно?»
Рэм: «Да. Так получается».
Винч: «Тогда в чем вопрос? Выпускаем. Не зря же мы работали. И ничего страшного не случится. Болванка сделана крепко, так что игра не развалится, если геймер из сцены случайно выпадет. А глюки — это даже прикольно. Для разнообразия».
Четыре дня спустя Рембрандт вновь был у Дарины За это время ничего не изменилось в ее комнате. И она сама не изменилась. Все такая же бледная, с темными кругами под глазами. Видимо, лучше ей не становилось. Ну, лишь бы не хуже!
Он поздоровался и начал неторопливо развязывать рюкзачок
— А я тебе подарок принес.
— Подарок? — Девушка заинтригованно следила за его руками. А увидев, что из рюкзака извлекается игровой пульт, протянула недоуменно: — Так у меня есть.
— Ой, видел я, что у тебя есть. С тем барахлом не игра, мученье одно. Но это еще не все.
Положил пульт на край тахты, подмигнул и вновь полез в рюкзак Вторая штука была объемней и увесистей. Поняв, что это, Дарина даже охнула тихонечко.
— Шлем… Настоящий?
Рэм улыбнулся снисходительно. Вирт-шлем был не просто «настоящим», то бишь полноканальным, позволяющим задействовать все органы чувств игрока. Он был больше чем «настоящим». Рембрандт усовершенствовал стандартную модель, кое-что подкрутил, добавил, настроил по своему вкусу. Ли называла эту штуку шедевром. Он надеялся, что Дане тоже понравится.
— Надевала когда-нибудь? Не испугаешься?
— Да, когда-то. В игровом клубе…
Он помог надеть шлем на голову. Подогнал лицевые и височные щитки по размеру. Затем шагнул к компьютеру.
— Не возражаешь, я его включу?
Девушка не возражала, разумеется. Она начинала догадываться, для чего все эти подарки. Но не переспрашивала. Боялась спугнуть надежду. Ждала продолжения, затаив дыхание.
Рембрандт настроил подключение к серверу. Сейчас это случится. Даня увидит свою фантазию воочию, услышит голоса придуманных ею людей, почувствует аромат цветов, которые сама когда-то рисовала. Как будет реагировать?
Он запустил программу. Вернулся к тахте, присел. Протянул пульт.
— Вы… Вы сделали?! — У девушки даже голос обрывался от волнения.
— Почти. Ты особо не размахивайся. Можешь пока погулять по Лерии, Везенне, Марилии. В Данбар заглянуть. Правда, там еще пустовато. И до столицы Годвара на лодочке прокатиться. Но на берег выйти не получится. До конца недели Мик обещал империю и Хокан закончить. А Винч погоду настроит, тогда сможешь и по морям плавать. Так что начинай осваивать свои владения.
Он взял в руки ладошки девушки с тонкими, полупрозрачными пальцами. Собирался помочь надеть эластичные рукавицы-манипуляторы. И застыл на миг. Маленькие, почти детские ладошки. Неужели эта девочка умрет?! Исчезнет из его жизни навсегда? Вообще исчезнет…
Дарина нетерпеливо дернула пальцами. Мол, быстрее, чего ты там застрял? Перед ее взором уже разворачивался волшебный мир. И она спешила погрузиться в него. Нырнула стремительно, не ожидая подсказок и пояснений. Рэму осталось только сидеть, помогая слабым рукам удерживать пульт. Смотреть на прогладывающее сквозь щитки забрала лицо. И думать о том, что справедливости в мире не существует. По крайней мере, в том, в котором жили они.
На следующий день он приехал вновь. Узнать о первых впечатлениях. Может быть, все их потуги напрасны? И нарисованный мир не вызвал ничего, кроме разочарования?
Даня улыбалась! Первый раз улыбалась по-настоящему, радостно, и не было привычной грусти в глазах. Да, она была все так же бледна. Но тени под глазами начали таять. Она выбралась из-под одеяла, сидела в углу тахты, обложившись подушками. В розовой с крупными белыми цветами пижамке она выглядела… Рембрандт не решился подобрать подходящий эпитет. Да, хрупкой, беззащитной. И вместе с тем… Он машинально опустился на краешек тахты. Хотя сегодня стул был свободен.
