Двенадцать дней назад Коллегия рассмотрела доклад Левенталя. Гроссмейстеры гильдии собрались в овальном кабинете Мистериума, чтобы поддержать мечту дерзкого шкипера. Или отвергнуть. А мечта та звалась — Южный путь вокруг континента. Гильдия давно уже была полновластной хозяйкой западных и северных морей. Уже несколько десятилетий Кайг-Сим стоял надежным оплотом на далеком востоке. Метрополия-Батейя и многочисленные города-колонии опоясывали весь мир, исподволь, ненавязчиво контролируя тех, кто считал себя его властителями: императоров, королей, князей, ханов. Но замкнуть обруч не получалось. Пираты Весура стояли на пути торговых каравелл. Какие страны, какие богатства скрывал таинственный Юг? Пока этого не знал никто.

Далеко не однозначно восприняли гроссмейстеры план Левенталя. Возражали осторожные и суеверные. И владыки пути Северного — вокруг Туронского полуострова, через Суэйт, вдоль ледяной кромки Полярного моря — возражали. Боялись потерять контроль над караванами из Золотого улуса. Но возражающие остались в меньшинстве. Хайку дали и титул гроссмейстера, и звание командора, и деньги, и корабли. Единственное, что могло огорчать, — экспедиция получалась не совсем та, которую планировал Левенталь. Не обогнуть Пиратское море должна была эскадра, а ударить в самое логово. Мощь девяти боевых кораблей казалась достаточной, чтоб уничтожить пиратскую флотилию и разгромить их базу. А уж после того как враждебный архипелаг превратится в новый форпост гильдии, можно будет думать и о Южном пути.

Так что сейчас Хайк встречал утро, стоя на балконе вымпельного галеона бан Эйнена, губернатора Аннака, хозяина Альменского моря. Именно там, в далеком пока Аннаке, будет снаряжаться эскадра. Там командор Левенталь взойдет на мостик собственного флагмана. А пока что он гость. И единственный корабль, находящийся в распоряжении «командора», — собственная каравелла Хайка, наскоро переоборудованная из купца в разведчика. Сейчас «Буревестник» шел в трех кабельтовых позади «Беннели», розовея парусами в лучах восходящего солнца. Левенталь предпочел бы стоять на его мостике, каждый квадратный дюйм которого, каждая досточка успели за годы плаваний стать родными. Однако приглашением губернатора пренебрегать не стоило. И Паллену, недавно старшему офицеру, а отныне капитану «Буревестника», пора привыкать к самостоятельности…

— Ага, вот где прячется командор!

Звонкий девичий голос оборвал размышления гроссмейстера. Хайк Обернулся. Высокая, голубоглазая, светловолосая барышня стояла в дверях балкона. Слишком легкое для осеннего утра платье тоже казалось розоватым, как и паруса «Буревестника». Короткие, едва до локтя рукава, глубокий вырез — платье не скрывало, а лишь подчеркивало фигуру девушки. И ничуть не сковывало ее движений! Дочь Эйнена чувствовала себя на кораблях отца не менее уверенно, чем в залах родительского дворца. Четыре года Вербена провела вдали от родины, обучалась в Институте Батейи, как и положено благородной девице. Теперь возвращалась домой.

— Доброе утро. А вы ранняя пташка.

— Как и вы.

— Я моряк

— А я дочь моряка. И внучка, и правнучка, и…

Девушка засмеялась. И тут же сменила тему разговора.

— Командор, о чем вы сейчас думаете?

Левенталь пожал плечами.

— Какой я командор? Только на бумаге. Всего и кораблей — один «Буревестник». — Он кивнул головой за корму. — Вот выделит ваш отец эскадру…

— Да ладно! На бумаге — это самое главное. Но вы не ответили на мой вопрос.

Отвечать не пришлось, дверь балкона приоткрылась, показав рожицу мальчишки-стюарда.

— Господин командор, госпожа! Капитан приглашает завтракать.

Вести дневник Хайк приучился еще в юности, учась в Морской школе. В судовой журнал пишешь то, что видишь. В дневник — о чем думаешь. Эта тетрадь, крепко сшитая, с вощеной, не боящейся соленой воды бумагой, была уже третьей.

«9-й день 29-й декады 8854 года. Пятый день плавания. Погода по-прежнему благоприятствует нам. Херст в это время года — редкая удача. Так что Эйнен и капитан решили не заходить в Уэйт, а постараться быстрее обогнуть мыс Эш…»

«3-й день 30-й декады. Измерения, проведенные штурманом в полдень, показали, что мы выйдем на траверз мыса Эш раньше, чем солнце скроется за горизонтом…»

«5-й день 30-й декады. Что ж, еще раз повторю — погода удивительно благоприятствует нашему путешествию. Позапрошлой ночью херст утих окончательно. Но штиль недолго пугал нас безвольно обвисшими парусами. Уже к десяти часам утра небо на западе начало темнеть. Поблескивающая далекими молниями туча поднялась над горизонтом. И с каждым порывом усиливающийся вирст погнал нас к берегу.

Приходящие с запада ураганы обычны в это время года и способны напугать разве что юнгу, впервые вышедшего в открытый океан. Я не стал подниматься на мостик, когда шторм догнал нас. Будь я на «Буревестнике», возможно, мой совет стал бы полезен Паллену. Но на чужом галеоне я лишь путался бы под ногами.

Я предпочел оставаться в каюте. Но Вербена усидеть одна в четырех стенах не смогла.

— Войдите! — крикнул я, услышав, что в двери настойчиво скребутся. А когда та отворилась, вскочил с кушетки: — Вы?!

— Как удачно, что я застала вас здесь! Отец и все остальные наверху, а мне велели сидеть в каюте. Все скрипит, трещит, так жутко! — Она захлопнула дверь, скользнула ко мне. — Скажите, корабль ведь не развалится, выдержит шторм?

Корабль качнуло. Не так, чтобы сильно, я устоял на ногах без труда. Но Вербена, охнув, упала. Хорошо, что в мою сторону, и я успел подхватить ее. Девушка повисла, обвив мою шею руками, отрывисто зашептала в ухо:

— Хайк, мне страшно! Вдруг мы сейчас утечем?!

Она совершенно не пыталась устоять на ногах, а

хрупкой дочь губернатора отнюдь не была. Я сделал шаг назад, присел на кушетку, постарался усадить рядом и девушку. Вербена тут же опустила голову на подушку.

— Да, так лучше… — Она и меня потянула, вынуждая прилечь рядом. — Хайк, мне так страшно. Наверное, оттого, что давно не была в море.

Я попробовал освободиться из ее Объятий. Не тут-то было! Пришлось лежать рядом весь тот час, пока галеон боролся со штормом. Вербена охала при каждом резком рывке, стараясь теснее прижаться ко мне своей пышной упругой грудью. Жарко и влажно шептала в лицо, какая она трусиха и какой я смелый, мужественный и так далее, и тому подобное. Тем не менее от морской болезни девушка не страдала, и я начал сомневаться, искренен ли ее испуг.

Качка уменьшилась. «Беннели» благополучно вырвался из бури. А мы продолжали лежать, крепко обнявшись. Теперь я думал лишь о том, как выпроводить гостью. Если ван Эйнену или капитану взбредет в голову заглянуть ко мне… Сцену, которую они увидят, объяснить будет трудновато. И словно вторя моим мыслям, в двери осторожно постучали.

— Барышня! — донесся приглушенный голос служанки. — Ваш отец спустился к себе.

Вербена тут же рывком поднялась с кушетки. Быстро поправила платье на груди. Шагнула к двери. Оглянувшись на прощание, шепнула:

— Спасибо. — Не удержавшись, хихикнула. И добавила: — Жаль, шторм так быстро закончился. Я надеялась, он продлится подольше. Или командор окажется решительней.

Она ушла, а я все лежал, ощущая себя полным болваном…»

«6-й день 30-й декады. Ночью ко мне пришел странный сон. Я был женщиной! Не только видел себя существом иного пола. Я чувствовал то, что мужчине недоступно в силу различия анатомии наших тел. Сон заставил меня по-иному взглянуть на события вчерашнего вечера. Что должен был ощущать я, когда молодая, красивая женщина прижималась ко мне своими пышными формами? И что ощущал на самом деле? Вначале — удивление, затем — неловкость, постепенно перерастающую в раздражение. И ни намека на возбуждение! Желание обладать этим роскошным телом не пробудилось во мне…»

«3-й день 31-й декады. Вирст стих, и наше плавание замедлилось. Лишь сегодня на рассвете мы вошли в Альменское море. Ночь выдалась ясной, и огонь, пылающий на маяке мыса Вез, был виден издалека. Так что на «Беннели» праздник. Веселятся все, от бан Эйнена До последнего юнги. Неудивительно, через несколько