Там, где ожидала увидеть собственные руки, в пол упирались звериные лапы. Сильные, покрытые короткой черной шерстью, с длинными, загнутыми когтями на пальцах. С ногами было то же самое. И еще — хвост, такой же черный, с серебристой кисточкой на конце.

Верить, что ЭТО принадлежит ей, не хотелось. Танита попробовала оторвать левую руку от пола, согнуть в локте. Звериная лапа подчинилась. Даже хвост вильнул из стороны в сторону, стоило напрячь какой-то новый, непонятный мускул ниже поясницы. Что же это?! Кошмар? Страшный сон, от которого поскорее нужно избавиться? Или… это и есть то, что «страшнее смерти», как обещала старуха-колдунья?

Двойник неожиданно расхохотался, наблюдая за ужимками стоящего перед ним существа.

— Не узнаешь себя? Не можешь смириться с новым обликом? Но ведь ты сама согласилась на это! Сама произнесла магические слова. И силу они получают в устах той, для которой любовь — больше, чем жизнь. Дольше, чем жизнь.

Так и есть. Это не сон. Это — плата за жизнь любимого.

— Где Клеон?! — прорычала Танита.

— Клеон далеко. Не беспокойся, ему ничего не грозит. Он проживет долгую, счастливую жизнь. Найдет новую любовь, а о нас забудет.

— О нас?!

— О нас с тобой. Мы ведь обе — Танита Ченгри. Я — ее тело. Со всеми воспоминаниями, привычками и манерами. Ты — душа.

— Ты не Танита! Ты — ведьма. Зачем ты сделала это? Зачем украла мой облик, поместила меня в это чудовище?

Колдунья вновь засмеялась. В ее руках откуда-то появился пузатый флакон. Где она его прятала прежде?

— Танита мне не нужна. Она лишь цепь, выкованная из любви и самопожертвования. Один конец — в моих руках. Второй — на твоей шее, Лунный Зверь. Не знаю для чего, но Мастера вложили в тебя власть над миром. И ты поделишься этой властью со мной.

Она откупорила флакон, плеснула на ладонь прозрачную жидкость. Ноздрей Таниты коснулся запах. Смесь фиалок и мускуса, апельсиновых лепестков и морских брызг. Непонятный, волнующий запах. А ведьма уже начала намащивать свои стройные, грациозные ноги. В меру широкие, красиво очерченные бедра. Плоский живот. Молодую упругую грудь. Собственная фигура показалась Таните удивительно красивой и привлекательной. Настолько привлекательной, что судорога свела низ живота.

Нет, не судорога. Какой-то незнакомый мускул напрягся. Танита опустила голову, стараясь разглядеть, что там происходит.

Ее превратили не просто в чудовище. В похотливого самца! Стыд и отвращение заставили попятиться. Она отступала, пока не уперлась задом в стену. А ведьма улыбалась и шла следом.

— Не противься неизбежному, мой Зверь. Ты обречен вожделеть тело той, чью душу носишь в себе. Тебя сделали таким. Какая злая шутка, не правда ли? Но я не так безжалостна, как твои создатели. Душа Таниты будет пробуждаться лишь в ночь полной луны. Как сегодня. О, это великая ночь. В миг, когда мужское и женское естество соединятся, два существа, две души сольются в одну. И ты окажешься частью меня, Лунный Зверь!

Ведьма подняла руку, ласково провела по морде зверя. От этого запах ее тела, усиленный экстрактом, стал невыносимым. Танита уже поняла, что не в силах противостоять желанию. Отвратительному, грязному вожделению. Тело задрожало от страха перед тем, что сейчас должно произойти. От страха и нетерпения.

Женщина почувствовала эту дрожь. Шепнула на ухо:

— Не бойся. Мне тоже страшно сделать это в первый раз. Понимаю, что не причинишь мне вреда. Но твои размеры напугают даже старую шлюху.

Она наклонилась, скользнула под брюхо. Таните хотелось, чтобы неизбежное произошло и закончилось как можно быстрее. Хотелось забыться, не чувствовать, не знать. И одновременно она старалась уловить каждое прикосновение нежной плоти, каждый звук, каждый вздох.

Стыд и наслаждение сплелись в тугой, неразрывный канат. Не в силах противиться покатившимся внутри горячим волнам, она гортанно замурлыкала в унисон причитаниям ведьмы:

— О… О мой Лунный Зверь… Дай мне ощутить тебя… Дай ощутить твою силу…

Свет, заполнявший подземелье, стал ослепительным. Растворился каменный свод. Растворились стены, дверь, зарешеченное окошко. Исчезло все вокруг. Танита внезапно поняла, что вновь находится в своем прежнем, человеческом теле. И тело это извивалось в судорогах мерзкого блаженства. Как и тело чудовища, обнимающего ее спину.

Она не успела ничего предпринять. Сверкающее ничто, в котором корчилось странное создание, получеловек-полузверь, достигло предела. Напряжение взорвалось, заполнило нежный сосуд густой липкой жидкостью. И погасло.

Танита вновь была в теле зверя. Вместе с напряжением из мускулов ушла сила. Она еле устояла на ногах, пока женщина выбиралась из-под нее. Затем бессильно повалилась на каменные плиты.

Ведьма присела рядом. Нежно коснулась шеи, потрепала за ухом.

— Это было великолепно, мой Зверь. Я чувствую, как лунный свет струится по моим жилам. Как сила начинает заполнять меня. Каждую ночь полной луны я буду приходить к тебе, пока не заберу всю власть над этим миром. А после…

Она засмеялась, не окончив фразу. Встала, подобрала с пола флакон, плащ. Тело ее в полумраке подземелья теперь серебристо мерцало. Как будто светилось изнутри украденной силой. Даже когда запахнула плащ, опустила капюшон, сияние не исчезло.

— Отдыхай, мой Лунный Зверь. Набирайся сил. Обещаю кормить тебя самой сытной и вкусной пищей. Живой человеческой плотью!

Женщина неторопливо начала подниматься по ступеням. Уже наверху, сняв с крюка фонарь, обернулась. Взглянула напоследок на распростертое внизу существо.

— Хорошо, что Клеон забыл нас, не правда ли? Что стало бы с его любовью, увидь он, как Танита похотливо отдается кровожадному чудовищу-людоеду? Но мы его не забудем! Он ведь ключ от замка, соединившего звенья цепи. Слившего нас в одно целое.

Кованая дверь под потолком хлопнула, закрываясь. Взвизгнул, становясь на место, язычок замка. Танита лежала неподвижно, и в огромных глазах ее гас лунный отблеск Внутри — лишь пустота и безысходность. Ведьма поймала ее в ловушку. Да, она спасла Клеона. Но взамен не только погубила себя, обрекла на вечные муки, более страшные, чем любые рассказы о Тартаре. Она, кажется, погубила весь свой мир. Кто же мог подумать, что любовь имеет такую страшную силу? И невозможно хоть как-то противостоять этому. Хоть что-то сделать.

Луна больше не заглядывала в окошко. Ночь заканчивалась. Танита чувствовала, как иссякает ее власть над этим телом. Как превращается она снова в узницу горы чужой плоти. Бесконечная тоска переполнила душу…

Лунный Зверь задрал морду и жалобно взвыл. Холодящий кровь в жилах вопль вырвался из подземелья. Прокатился по дворцовым коридорам. Заставил тревожно заворочаться в постелях вельмож и прислугу, а стражу на крепостных башнях — беспокойно завертеть головами. Выплеснулся в город. Разбудил пару нищих, прикорнувших на ступенях кафедрального собора. Поднялся к небесам. К желтому кругу луны, россыпям созвездий, аккуратно нарисованных на угольно-черной тверди. Отразился и покатился дальше, дальше, дальше…

Клеон проснулся, будто толкнуло что-то в сердце. Открыл глаза. Полная луна висела прямо над головой. Висела над волшебным островом, над пиками гор, над кронами растущих на склонах деревьев, над селеньем в два десятка хижин. Над гамаком, в котором он спал. Луна будто разглядывала Клеона огромным желтым глазом. Будто пыталась сказать ему что-то.

Луна и звезды, собранные в причудливые узоры. Он часто смотрел на них прежде. В иной жизни. До того, как пришел в Гар-нха-ари две недели назад. До того, как очнулся на берегу, ничего не помнящий, кроме собственного имени.

Ничего? Да вон та серебристая россыпь — созвездье Пегаса. А там протянула свои лучи Звезда Императора. Еще выше — Дракон и Единорог. Он знает их все. Старый учитель заставлял вызубрить название каждой звездочки. Нужно только вспомнить… Где это было? Высокая башня, поднимающаяся над городом с гордым именем Райнор. Его привели туда еще ребенком. В башне прошли его отрочество и юность. В башне он встретил… Таниту.