Для подтверждения, что брак был необходимым и обязательным, мы процитируем сам иудейский Закон:

«Тот, кто не женится, живет без радости, без благословения и без блага» (Талмуд: Иевамот, 62b).

«Жилище мужа — это его супруга» (Талмуд: Иома, 11).

«Жените ваших детей, когда ваша рука еще у них на шее. От шестнадцати до двадцати двух лет или, еще лучше, от восемнадцати до двадцати четырех» (Талмуд: Киддушин, 30а).

Согласно общему правилу, оправданием брака является взаимная любовь, и это правило строгое. Брак по расчету, брак между людьми, которые не подходят друг другу, вынужденный брак под давлением родителей — все эти формы осуждаются иудейским Законом.

Развод допускался при серьезных причинах, но вызывал сожаления:

«Если кто-то отвергает жену своей молодости, сам Алтарь проливает слезы над ней… Ибо Ему (Богу) ненавистен развод» (Талмуд: Малахим, 2, 13s и 16).

Первоначально оправдать развод могла только неверность супруги.

Тем не менее Иисус никогда не женился. По крайней мере, не осталось никаких упоминаний о таком союзе, если даже он и существовал. Несомненно, холостым из всех учеников был только Иоанн, «любимый ученик». Впрочем, церковное предание утверждает, что по смерти последнего убедились: его половые органы остались такими же, как у ребенка, едва достигшего шести лет. Из этого можно было бы сделать вывод о его аномальном физическом развитии, о половом бессилии. Был ли этот изъян врожденным или к нему привела магико-психическая практика, которую мы скоро рассмотрим, во всяком случае, с религиозной точки зрения это был порок, согласно иудейскому Закону не позволяющий заключать законный союз.

Несомненно, если он на самом деле умер в Эфесе в 96 году нашей эры, ему могло быть лет тридцать в то время, на которое пришлась казнь Иуды. Впрочем, в его собственном Евангелии есть место, звучащее странно и приведенное только там:

«Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса; ему Симон Петр сделал знак, чтобы спросил, кто это, о ком говорят. Он, припадши к груди Иисуса, сказал Ему: Господи! кто это?» (Иоан., 23–25).

На античных пирах мужчины лежали на ложах, а супруга либо «спутница» для пира ставила сиденье рядом и сидела на нем. В Греции этих временных спутниц, аналогичных японским гейшам, называли тенями. Их высшим типом была гетера, «светская львица» тех времен. Только к концу трапезы женщины ложились рядом с мужчинами, и слуги накрывали покрывалами нижние части их тел.

У иудеев так же происходила пасхальная трапеза: каждый из сотрапезников должен был лежать, «как царь», и присутствовала вся семья, включая женщин и детей. Высокий моральный уровень этой пасхальной трапезы в самом деле исключал для нее любую двусмысленность, что, очевидно, не всегда можно сказать о трапезах греков и римлян.

Так вот, странное дело, но на Тайной вечере, якобы пасхальной трапезе Иисуса и его учеников, не присутствовал никто из членов их семей, ни жены, ни дети. И в таком случае это, конечно, не была ритуальная пасхальная трапеза. Это вполне показывает, что авторами канонических Евангелий были не евреи, а безымянные греки IV века, не знавшие иудейских обычаев и, может быть, даже боявшиеся женщин.

Но когда мы видим молодого человека, не имеющего, как показано, никаких мужских черт, лежащим на груди Иисуса, причем, по словам св. Иринея, Иисусу тогда было лет пятьдесят, а молодой человек занимает место отсутствующей супруги, это начинает шокировать. Эта странная поза остается без объяснений, если только не согласиться с обвинением в гомосексуальности, с которым в последнее время соглашаются многие историки и даже один методистский пастор.

Мы не разделяем эту гипотезу и сейчас покажем почему. Из этого нагромождения лжи, созданного безымянными писцами IV века, похоже, все-таки следует, что Иоанн, будучи также «сыном Зеведеевым», был просто очень юным братом Иисуса. И не будем забывать странных слов, произнесенных самим Иисусом:

«Ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали себя сами скопцами для Царства Небесного» (Матф., 19:12).

На самом деле, не исключено, что некоторые психические практики (ясновидение, пророчество и др.), использование в этих целях определенных веществ с отроческого возраста мало-помалу без хирургического вмешательства лишали мужских способностей того, кто их использовал.

Почти все продукты, отнесенные к числу «наркотиков», — на самом деле афродизиаки для женщин и девирилизанты для мужчин.

«У женщины, — отмечает профессор Майер, — даже легкое опьянение, вызванное кокаином, вызывает неудержимую сексуальную возбудимость. У мужчины, напротив, раздражение симпатической нервной системы ведет скорей к локальному сужению сосудов, тормозящему эту функцию. Жан Кокто так резюмировал эту противоположность: „У мужчины наркотик не усыпляет сердце, он усыпляет сексуальность. У женщины он пробуждает сексуальность и усыпляет сердце“. Но эта формула слишком схематична, чтобы быть точной в биологическом смысле. В долгосрочной перспективе то и другое действие в равной мере завершается сексуальной атонией» (Gerbault, Jean-Marie. Les drogues du bonheur. Paris: Hachette. 1965).

А ведь весь Ближний Восток в ту эпоху, и уже не первый век, был знаком с гашишем; древний Египет во времена Рамсеса II использовал опиум; греки и римляне знали о действии мака, называемого по-гречески mekon.

Возможно, эта сексуальная атония и послужила первым толчком к появлению доктринальных формул, на основе которых в конечном счете возникли все так называемые энкратичеекие христианские секты: татианисты, энкратисты, воздержанные, севериане, апотактики, саккофоры и пр., для которых были характерны отвращение к браку и деторождению. Отголосок их можно найти в апологии целомудрия и воздержания, характерной для всего течения патристики в целом.

Этим христианским сектам противостояли другие, также христианские секты, которых объединяют общим названием непристойных гностиков: карпократиане, николаиты, барбелиты и пр. Именно последних обвиняли в безнравственности и оргиастических обрядах, вызывавших негодование как у отцов официальной церкви, так и у латинских авторов, например у Корнелия Фронтона.

Так вот, эти непристойные обряды были широко распространены. Вот несколько цитат, чтобы просветить читателя:

«После долгой трапезы, когда вино, которым они упились, начинает возбуждать в них огонь разврата… перевернутые факелы гасятся. Тогда, избавившись от неуместного света, они соединяются как попало, впотьмах, в скандальных объятиях» (Минуций Феликс. Октавий, VIII–IX).

Кстати, святой Павел обиняками упоминает об этих особых «агапах» в Первом послании к коринфянам (11:17).

«У вас агапа предоставляет вашим молодым людям повод возлежать с христианками» (Тертуллиан. О посте, 17).

«Многие из этих женщин будут вынуждены потом идти к тайной акушерке, чтобы сделать аборт» (Тертуллиан. О покрывале девственниц, 14).

В этой среде была известна и содомия между мужчиной и женщиной. Ее клеймит святой Киприан:

«Не из них, не из этих сестер, каждая из которых может оправдаться и доказать, что она девственна: ведь пусть даже ее признают таковой по обычным женским органам, она могла согрешить при посредстве других частей тела» (Киприан. Послания).

Ориген Нечистый (которого не следует путать с Оригеном Адамантеем, «великим» Оригеном) и его ученики учили «религиозной» допустимости содомии между супругами во избежание зачатия, через которое душа погрязает в Материи. Так выглядело воплощение в жизнь этих принципов, доведенных до крайнего предела! И Павел в ужасе клеймит подобные нравы:

«Есть верный слух, что у вас появилось блудодеяние, и притом такое блудодеяние, какого не слышно даже у язычников, что некто вместо жены имеет жену отца своего» (1 Кор., 5:1).