На самом деле в виду имеется не Ирмеел, а Иерахмеел — это еврейское имя означает «любимый Богом» (см.: «Раввинский словарь» Сандера).

Несомненно, как многие французские крестьяне при немецкой оккупации и правительстве Виши, этот человек был тайным сторонником зелотских партизан, помогал им как мог, давал приют, прятал их и снабжал продовольствием. Но существование подобного района, где находился также пресс для маслин, объясняет, почему Пилат для его осады бросил такие силы: Когорту, то есть шесть центурий ветеранов под командованием трибуна (ранг, равный консульскому), добавив к ней отряд стражников Храма соответственной численности. Оценив ее примерно в двести человек и добавив шестьсот солдат Когорты, мы получим почти восемьсот бойцов.

Кто поверит, что у подобной маленькой армии не было иной цели, кроме ареста безобидного фантазера, называющего себя «сыном Бога» и проповедующего только прощение обид и всеобщую любовь? Если бы у нас еще оставались сомнения, нам было бы достаточно перечитать такой отрывок из уже упомянутого Евангелия от двенадцати апостолов, показывающего (надо полагать, совсем против воли авторов), что на самом деле между евреями и римлянами произошел бой и это сражение закончилось взятием в плен Иисуса, официального главы зелотского движения, которого под конец покинули его соратники:

«Пилат вспомнил… Он обратил внимание на центуриона, который стоял у ворот гробницы, и увидел, что у того лишь один глаз (ибо второй ему выбили в бою) и что он все время закрывает этот глаз рукой, чтобы не видеть света» (Евангелие от двенадцати апостолов. 15-й фрагмент).

Надо отметить, что центурион потерял глаз не в ип combat (каком-то бою), а в le combat (конкретном бою, известном рассказчику), и что рана была совсем свежей. Так вот, если апокрифические Евангелия можно упрекнуть в излишнем пристрастии к сверхъестественному и чудесам, то столь простыми и невинными деталями пренебрегать нельзя. Такое не придумывают, и присутствие подобного одноглазого в таких обстоятельствах легче представить, чем совсем слепого часового, чудесным образом прозревшего в момент удара копьем в бок Иисусу. Но между обеими этими историями есть связь: вторую придумали, чтобы заставить забыть первую.

Когда оформилась вера в воскресение, потребовалось уточнить момент, когда Иисус покинул могилу. Тезис о том, что он пробыл внутри таковой полных трое суток, был подкреплен рядом соображений.

После вавилонского пленения евреи принесли оттуда не только имена ангелов, свой квадратный алфавит и много теорий, пришедших прямо из старинной религии магов: они взяли там и веру в будущее воскресение мертвых, как ее определил Зороастр. И согласно этой традиции, душа окончательно покидала тело только через три дня после кажущейся смерти. Впрочем, это учение перенял и народный исламизм.

Согласно Иерусалимскому Талмуду, «душа три дня пребывает близ трупа, пытаясь вновь вернуться в него. Она удаляется окончательно, лишь когда вид тела начинает изменяться». Таким образом, окончательно изгоняет душу из ее первоначальной оболочки начало разложения.

Это подтверждает эпизод с мертвым Лазарем. Когда Иисус отдает приказ отвалить могильный камень, Марфа, сестра покойного, замечает: «Господи! уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе» (Иоан., 11:39).

Вот почему, чтобы не наносить усопшему психической травмы, разные тексты советуют не производить погребения тела ранее третьего дня после кажущейся смерти. Таковы «Завет двенадцати патриархов», «Мидраш-кохелет», «Книга рабби Иехуды I».

С другой стороны, наши безымянные составители Евангелий в IV и V веках изо всех сил старались подкрепить свои слова поразительной и доказательной параллелью с мессианскими пророчествами. И вероятно, окружение Иисуса, для которого цели его миссии были чисто политическими и материальными, особенно добивалось этого.

Так, например, если псалом 23[136], по их утверждению, должен подробно описывать Страсти Иисуса, они производят небольшую правку традиционного древнееврейского текста, внося в него то, чего не было раньше.

На самом деле, в древнееврейском тексте стиха 17 мы прочтем: «Ибо псы окружили меня, скопище злых обступило меня. Словно льва, они вяжут меня по рукам и ногам…»

В латинском же тексте Вульгаты святого Иеронима читаем: «Foderunt manus meas et pedes meos». Переведено: «пронзают» руки и ноги, вместо «убивают, связывая их». Вполне очевидно, что льва, которого ловили для царских зверинцев, в древнем мире, даже во времена Давида, связывали сетью, которой ловили, но лап ему не протыкали.

Эпизод с осленком и ослицей воспроизвести было легко. Пророк Захария предсказывал: «Царь твой грядет… сидящий на ослице и на молодом осле…» (Зах., 9:9). И во время въезда в Иерусалим Иисус, легитимный царь Израиля, потомок и «сын Давидов», которого окружали и за которым следовали толпой его сторонники, лишь сядет верхом на осленка, впереди которого пойдет мать, чтобы, осуществить это пророчество. Это очень просто: достаточно заранее привести того и другую. Это мог сделать кто угодно.

Псалом 22[137], стих 19, провозглашал: «Делят ризы мои между собой, и об одежде моей бросают жребий». И тот факт, что подобным образом поступали палачи, распинавшие Иисуса, вызывает наивное восхищение. Но почему при этом забывают, что до Французской революции во всей Европе привилегией палача была продажа тряпья приговоренного к смерти первому попавшемуся старьевщику? Почему забывают, что на средневековых полях сражений на следующий день после боя мертвые оказывались голыми, без своего снаряжения и оружия?

А в псалме 16 [15], стихи 10–11, мы прочтем:

«Ибо ты не оставишь души моей в Шеоле, не покинешь верующих Твоих в Бездне. Ты укажешь мне путь жизни; полнота радостей пред лицем Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек».

Из этого текста к «Вечному глаголу» ничего применить нельзя, потому что из этого стиха следует, что обладатель обещанных благ еще никогда их не знал.

С другой стороны, тот же текст в латинской Вульгате противоречит оригинальному древнееврейскому тексту, потому что там переведено так:

«И не дашь Твоему любимцу[138] увидеть тление» вместо «Не покинешь верующих Твоих в Бездне». Можем заверить читателя, что слова в этих текстах очень различаются.

Итак, считалось, что через три дня о воскресении говорить больше невозможно, потому что душу уже увлекло очень далеко во мрак потустороннего мира.

С другой стороны, до истечения трех дней можно было сомневаться в реальности смерти: эпизод с дочерью Иаира (Матф., 9:18 и 23–25), которая умерла «только что» и которую Иисус объявляет живой: «Ибо не умерла девица, но спит», позволял аналогичный довод отнести и к воскресению Иисуса.

На самом деле, в магический травник африканского и антильского Буду входят растительные снадобья, позволяющие внушить впечатление реальной смерти, на деле лишь мнимой. Жертву, похороненную по всем правилам на деревенском кладбище, через двадцать четыре часа тайно откапывают. Ее скрытно переносят в очень отдаленную деревню, и тот, в чью пользу совершалось действо, получает в ее лице человекоподобного робота, совершенно тупого, которого сможет использовать по своему усмотрению. Гаитянский уголовный кодекс предусматривает крайне суровые и тяжкие наказания за подобные приемы из иных времен. То же существует в Бразилии, в Венесуэле, и этот факт больше не оспаривается.

Несомненно, на всякий случай, подозревая хитрость такого рода, по секретному приказу римский легионер нанес Иисусу удар копьем, чтобы добить: