В иудаизме, когда мужчина достигает в тринадцать лет религиозного совершеннолетия, он в силу того же факта становится совершеннолетним юридически и приобретает статус полноценного мужчины. Его коммерческие сделки любой природы действительны в юридическом смысле, и он также имеет право обручаться и вступать в брак. Он становится ответственным за все свои действия, преступления и нарушения закона и в силу того же факта подлежит всем санкциям, которые предписывает означенный закон.

С этого дня он рассматривается как взрослый иудей и обязан соблюдать позитивные предписания, а также не нарушать негативных заповедей. Кроме того, его присчитывают к кворуму, необходимому для выполнения публичной службы, и могут предложить читать Тору в местной синагоге.

Однако самое важное из внешних проявлений нового статуса, связанных с Бар-Мицвой, — бесспорно, обязанность носить каждый будний день на утренней молитве ритуальные филактерии, тогда как раньше мальчик был от этого избавлен.

Одно время особой церемонии приема в число совершеннолетних в религиозном и гражданском отношениях не было. Позже, в эпоху, которую невозможно определить точно, создали набор ритуальных процедур. Но, вероятно, в Иерусалиме во времена Иисуса они сводились к обычному экзамену, который принимали учителя Закона и целью которого была проверка, способен ли новый член общины взять на себя всю новую ответственность в рамках религиозного закона, в равной мере определявшего в Израиле и гражданскую жизнь.

Впоследствии Бар-Мицву начали отмечать как официальный семейный праздник. В шаббат той недели, когда мальчик праздновал тринадцатый день рождения, его приглашали на утреннюю молитву в синагогу для чтения Закона и давали ему прочесть раздел «Мафтир» в Торе, а также отрывок из книг пророков, что сопровождалось вступительными и заключительными благословениями. Приглашение читать Тору и пение гимна «Хафтара» составляли нечто вроде публичной церемонии посвящения в члены религиозной общины. Сначала отец Бар-Мицвы, читая свой отрывок из Торы, произносил особое благословение, в котором благодарил Бога за то, что тот снял с него ответственность за дальнейшее поведение сына. В свою очередь мальчик Бар-Мицва произносил в синагоге или на семейной трапезе, которой отмечали это событие, короткую речь религиозного содержания.

Таким образом, событие, пышно названное «Иисус наставляет учителей», имеет более простое и скромное содержание и сводится к экзамену на религиозную и гражданскую зрелость. И это очень вероятно, потому что тем самым он становился совершеннолетним и Иосифа с Марией, достаточно занятых младшими детьми, нельзя упрекнуть за то, что они отправились в обратную дорогу, не позаботившись о старшем, по закону уже дееспособном.

Но это также еще раз показывает, сколь мало значения они придавали откровениям ангела Гавриила относительно своего старшего сына.

Христос поднимает глаза, замечает меня, и его взгляд мутнеет, его глаза меняют цвет, он задает мне вопросы, которые вертятся у него на языке, он говорит со мной на все лады… Книга Иоанна. Священный мандейский[72] текст

«Первый закон Истории состоит в том, чтобы не сметь лгать. Второй — чтобы не бояться высказывать всю правду», — сказал Лев XIII.

Надо полагать, безымянные писцы, которые в IV и V веках создали символическое христианское учение, ориентированное на метафизическое существование чистых архетипов, ставшее официальным христианским учением, смутно представляли себе различие между ложью и исторической правдой.

В самом деле, если в Евангелиях и есть место, где противоречие безраздельно правит бал, так это в описании отношений между Иисусом и Иоанном, который зовется «Предтечей», а также «Крестителем», Вот почему пусть простит нас читатель, что мы навяжем ему сверку мест из канонических Евангелий, посвященных отношениям между Иисусом и Иоанном; итак, возьмем Матфея, у которого Креститель говорит:

«Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь; я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем; Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое, и соберет пшеницу Свою в житницы, а солому сожжет огнем неугасимым.

Тогда приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну — креститься от него. Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь; ибо так надлежит нам исполнить всякую правду. Тогда Иоанн допускает Его. И, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, — и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес, глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Матф., 3:10–17).

Марк (1:1-11) пишет то же, но короче.

Лука (1:5-80) сообщает о зачатии и рождении будущего Крестителя и уточняет, что Мария, будущая мать Иисуса, — родственница Елизаветы, матери Крестителя. Потом (3:1-22) он в свою очередь излагает историю крещения Иисуса Иоанном. Однако у него Иоанна хватают подручные Ирода и бросают в тюрьму, причем об этом говорится до рассказа о крещении Иисуса. Из-за этого в версии Луки непонятно, крестил ли Иисуса сам Иоанн или один из его учеников.

У Иоанна (евангелиста) об этом говорится еще точнее.

Судите сами:

«На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира; Сей есть, о Котором я сказал: „За мной идет Муж, Который стал впереди меня, потому что Он был прежде меня“; и не знал Его; но для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю. И свидетельствовал Иоанн, говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем; я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: „На кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым“; и я видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий» (Иоан., 1:29–34).

Ясно и определенно следующее: Иоанн увидел Иисуса, догадался, что это и есть Мессия, и тот в ходе крещения восприял Святого Духа. А теперь снова возьмем Матфея:

«Иоанн же, услышав в темнице о делах Христовых, послал двоих из учеников своих сказать Ему: Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого?» (Матф., 11:2–3). Этот стих очень ясен: Иоанн не доверяет Иисусу, он сомневается.

Здесь полнейшее противоречие. Как согласовать оба рассказа Матфея? Очень просто — обратившись к Луке:

«Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился…» (Лук., 3:21).

Итак, когда Иоанн крестил Иисуса, тот всего лишь поступил как «весь народ». В интересах будущего, из любопытства? Этого мы никогда не узнаем. Но Иоанн отнюдь не отождествил Иисуса с Агнцем Божьим, не видел отверзающихся небес и голубя, спускающегося на Иисуса. Он окрестил Иисуса, как других, не обратив на него большего внимания. И это меняет всё.

В конце концов, они были кузенами, их матери знали друг друга, Иоанн получил Апокалипсис, написанный Иисусом во время долгого пребывания в Египте. Именно после получения этого текста он и взялся проповедовать и крестить:

«Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное чрез Ангела Своего рабу своему Иоанну, который свидетельствовал слово Божие и свидетельство Иисуса Христа, и что он видел» (Отк., 1:1–2).

Но греческое слово aggelos, означающее «послание» или «посланник», от перевода к переводу постепенно превращалось в angetus, «ангела», «чистый дух». Мы оказались очень далеко от банального первоначального смысла.

Доказательство же того, что Иоанн Апокалипсиса — именно Креститель (не евангелист), содержится в следующих словах: