Мы избавим читателя от экзегезы Юлия Африканского, который, чтобы вознаградить нас за трудности при чтении его текста, заканчивает таким категорическим требованием:

«Так это или нет, но лучшее объяснение, по-моему, да и по мнению всякого благоразумного человека, вряд ли найдется. Его мы и будем держаться, хотя оно и не подтверждено свидетельствами, ибо нет лучшего или более верного, Евангелие же по крайней мере истинно во всем» (Евсевий Кесарийский. Церковная история. I, VII, 15. С. 33).

Следовательно, так и не иначе… Тем не менее у Юлия Африканского есть угрызения совести в отношении написанного им корреспонденту. И, отдавая себе отчет в невнятности своего изложения, он его резюмирует последний раз:

«Матфан, потомок Соломона, родил Иакова. По смерти Матфана Мелхий, потомок Нафана, родил от той же женщины Илия; значит, Илий и Иаков были единоутробными братьями. Илий умер бездетным, Иаков восстановил семя его и родил Иосифа, который был его сыном по природе и сыном Илия по закону. Таким образом, Иосиф был сыном того и другого» (Idem. I, VII, 16. С. 33).

Всякий благоразумный человек возразит, что этот вариант с персонажем, который умер бездетным и брат которого, единоутробный или родной, женился на его вдове и родил ему сына по закону, не объясняет 76 генеалогических колен, упомянутых Лукой, или 50, упомянутых Матфеем. Давать такое объяснение, по сути, значит смеяться над читателем.

С другой стороны, чтобы объяснить, почему Павел в Послании к галатам (1:19) называет Иакова «братом Господним», Климент Александрийский и Ориген, его ученик, предположили, что означенный Иосиф уже был женат раньше и женился на Марии, после того как овдовел. Но тот факт, что он взошел в Храм после рождения Иисуса, чтобы принести искупительную жертву за первенца, доказывает, что раньше у него не было детей.

Теперь мы обнаружим у Иосифа брата по имени Клеопа: «Егезипп пишет, что Клеопа был братом Иосифа» (Евсевий Кесарийский. Церковная история. III, XI. С. 108). Значит, он — дядя Иисуса. Кроме того, у него есть сын по имени Симеон, который наследует Иакову, главе иерусалимской общины, когда римляне в 47 году казнят Иакова и Симона Петра, как мы уже показали благодаря Иосифу Флавию и его «Иудейским древностям».

Итак, если мы принимаем этот официальный ряд первосвященников в Иерусалиме, мы видим, что первый его «епископ» — Иаков, брат Иисуса, а второй — Симеон, кузен того же Иисуса: «После мученической кончины Иакова… апостолы и ученики Господни, оставшиеся еще в живых, сошлись отовсюду, по преданию, вместе со сродниками Господа по плоти (многие из них были тогда еще живы) и стали все вместе держать совет, кого счесть достойным преемником Иакова. Все единодушно признали достойным здешнего престола Симеона, сын Клеопова, о котором упоминается в Евангелии. Говорят, что он приходился Спасителю двоюродным братом» (Евсевий Кесарийский. Церковная история. III, XI. С. 108).

Теперь в евангельском рассказе появится невестка Иосифа. В самом деле, вот что уточняет Иоанн:

«При кресте Иисуса стояли Матерь Его, и сестра Матери Его Мария Клеопова, и Мария Магдалина» (Иоан., 19:25).

Таким образом, эта Мария, жена Клеопы, — невестка Иосифа, а также тетка Иисуса. Именно женщины из семьи окружали крест или, согласно Матфею, «смотрели издали» (Матф., 27:55). О Марии Магдалине мы поговорим позже.

Итак, вот этот загадочный Иосиф в окружении родни. Тщательно исследовав все, что говорят о нем канонические тексты, больше мы почти ничего не узнаем. Из апокрифических текстов, которые группируются под общим названием «Евангелия детства», тоже нельзя извлечь чего-либо стоящего и определенного. Они входят в число тех наивных текстов, где вера и воображение автора соперничали с желанием любой ценой найти чудеса.

Теперь снова приступим к двойной проблеме достоверности евангельского рассказа и реального существования некоего Иосифа, приемного отца Иисуса. Вернемся к Матфею:

«Рождество Иисуса Христа было так: по обручении Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святого. Иосиф же, муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее. Но когда он помыслил это, — се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою: ибо родившееся в ней есть от Духа Святого; родит же Сына, и наречешь Ему имя: Иисус; ибо Он спасет людей Своих от грехов их. <…> Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою, и не знал Ее, как наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус» (Матф., 1:18–25).

Достаточно прочесть все, что говорится о рождестве Иисуса, связанном с различными чудесами, у Матфея и Луки, чтобы осознать, что Иосиф и Мария не могли рассматривать этого ребенка как появившегося на свет обычным образом. Ангелы, пастухи, старец Симеон, пророчица Анна — все указывали Иосифу и Марии, что это воплощенное божество, «Сын Всевышнего». И тот, и другая рады, что они избраны для выполнения подобной миссии — вырастить ребенка-божество. Так, Лука берет на себя заботу сообщить:

«А Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем» (Лук., 2:19).

Итак, теперь перенесемся на двенадцать лет вперед и продолжим чтение Луки;

«Каждый год родители Его ходили в Иерусалим на праздник Пасхи. И когда Он был двенадцати лет, пришли они также по обычаю в Иерусалим на праздник; когда же, по окончании дней праздника, возвращались, остался Отрок Иисус в Иерусалиме; и не заметили того Иосиф и Матерь Его, но думали, что Он идет с другими; прошедши же дневный путь, стали искать Его между родственниками и знакомыми; и не нашедши Его, возвратились в Иерусалим, ища Его. Через три дня нашли Его в храме, сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их; все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его. И увидевши Его, удивились; и Матерь Его сказала Ему. Чадо! что Ты сделал с нами? вот, отец Твой и Я с великой скорбью искали Тебя. Он сказал им: зачем было вам искать Меня? или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему? Но они не поняли сказанных Им слов. И Он пошел с ними и пришел в Назарет; и был в повиновении у них. И Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем» (Лук., 2:41–51). Теперь подведем итог всех этих противоречий.

1. Иосиф и Мария, как тот, так и другая, полностью осведомлены, что они — хранители и опекуны воплощенного божества. Следовательно, в этом загадочном ребенке, рожденном вне всяких природных норм, их ничто не должно удивлять. Более того, всё в нем должно быть для них материалом для наблюдений, размышлений, раздумий. Ведь уточняется, что Мария «сохраняла все слова сии в сердце Своем» (Лук., 2:19 и 51).

2. Невзирая на все чудеса, к которым они, должно быть, уже начали привыкать, несмотря на все большее сознание ответственности, возрастающее изо дня в день, они, покидая Иерусалим, ничуть не беспокоятся об этом драгоценном ребенке, который, согласно христианскому преданию, их единственное дитя. И за весь день долгого и утомительного пути они никоим образом не озаботились выяснить, где он, с кем, поел ли он, смог ли утолить жажду, и это на дороге из Иерусалима в Иерихон, в которой больше тридцати километров и которая кишит разбойниками, обирающими и убивающими мирных путников.

3. К концу дня они заметили его отсутствие, вернулись тем же путем, снова пройдя восемь лье, отделяющих Иерихон от Иерусалима, и два дня его повсюду искали. К концу третьего они вошли в Храм, несомненно, чтобы принести искупительную жертвы ради его обретения, и увидели, что он сидит среди учителей Закона, слушает их и задает им вопросы.

Но ведь они знали, что этот ребенок — «Сын Всевышнего» (Лук., 1:32), с чего бы им опасаться за него?

С другой стороны, они целый день были в пути, пройдя его то ли пешком, то ли, что очень сомнительно, проехав на осле. Это километров двадцать-тридцать. И тотчас они поворачивают обратно и проделывают то же расстояние в обратном направлении, что, видимо, составило сорок-шестьдесят километров зараз.