Во время перерыва к Михаилу Ивановичу подошел сияющий, возбужденный Киров. Произнес весело:

- Тесно в театре, столько народу собралось. Надо нам соорудить в Москве монументальное здание. Огромное и красивое. А назовем, - Киров задумался, - назовем его Дворцом Советов. Будем съезды в нем проводить!

- Вот и скажите об этом в своей речи, - посоветовал Михаил Иванович, - внесите такое предложение.

- Обязательно! - Киров поспешил к товарищам по азербайджанской делегации, которые ждали его у входа в зал.

Время перерыва истекло. Люди заняли свои места. С приветствием к делегатам обратились представители Бухарской и Хорезмской народных советских республик. Они заверили, что горячо поддерживают образование Союза. В недалеком будущем Бухара и Хорезм тоже станут на путь социалистического развития и будут счастливы войти в состав СССР.

Михаил Иванович вел заседание, следил за регламентом, а сам между тем обдумывал свое заключительное выступление. Оно вообще-то было подготовлено еще вчера, но сейчас, по ходу дела, следовало вносить в него некоторые дополнения.

Вот последний оратор покинул трибуну. Люди в зале устали. Надо коротко и просто высказать им самое главное.

От волнения, которое испытывал Михаил Иванович утром, не осталось и следа. Все шло очень хорошо, огромную работу удалось сделать за день. Подводить такие итоги - одно удовольствие.

- Товарищи, мы, рабочие и крестьяне, особенно рады, что здесь, в Москве, происходит этот Первый Объединительный съезд всех народов, населяющих советские республики... Может быть, сейчас, в данный момент, важность этого события не вполне сознается, но оно с каждым днем будет иметь все большее и большее значение на политическом горизонте. В этом нет никакого сомнения. Во-первых, этот Объединительный съезд даст нам возможность усилить наши материальные ресурсы в противовес враждебному нам буржуазному миру. Во-вторых, объединение советских республик и в политическом отношении в огромной степени усиливает реальное значение советских республик перед всем буржуазным миром. И наконец, в-третьих, мы здесь закладываем первый камень действительного братского общежития. Целые тысячелетия прошли с тех пор, как лучшие умы человечества бьются над теоретической проблемой в поисках форм, которые дали бы народам возможность без величайших мук, без взаимной борьбы жить вдружбе и братстве. Только сейчас, в сегодняшний день, практически закладывается первый камень в этом направлении...

И вот работа завершена. Создан Центральный Исполнительный Комитет СССР, единодушно избраны четыре его председателя: М.И. Калинин, Г.И. Петровский, А. Г. Червяков, Н.Н. Нариманов.

Отгремели и стихли аплодисменты, опустела сцена, а делегаты не спешили расходиться. В зале, в фойе - повсюду смех, восклицания, гул голосов.

К Михаилу Ивановичу протиснулся Буденный, остановился рядом: в светло-зеленом френче, подтянутый, крепкий. Протянул руку:

- Поздравляю от души! Теперь вы у нас не то что всероссийский, а всесоюзный староста! Президент, можно сказать!

Когда Калинин вышел из подъезда, была уже глубокая ночь. Оцепление давно сняли. Проносились на сытых лошадях извозчики. Откуда-то с противоположной стороны площади бил луч прожектора, ярко освещал колонны Большого театра, красное полотнище над ним.

Следующее утро - 31 декабря - началось не совсем обычно. Михаил Иванович заправил кровать, умылся и, забрав почту, вернулся в свою спальню-кабинет - небольшую комнату, где кроме койки, стола и ширмы были книжные полки. В свободные дни сразу после завтрака Калинин обычно принимался за книги, но сегодня день особенный, Михаил Иванович взялся сперва за газеты.

Центральная пресса подробно информировала читателей о закончившемся недавно Десятом Всероссийском съезде Советов и особенно о Первом Объединительным. В «Известиях» была напечатана анкета под общим заголовком: «Итоги, перспективы и пожелания на 1923 год». Два десятка государственных деятелей и ученых ответили на вопросы анкеты. Ответ Калинина - в самом начале. И все о том же, о главном, о создании единого союза братских республик.

В первые дни революции преобладало стремление к освобождению от государственности, - это он видел своими глазами. Каждый уезд сам хотел быть государством. А сейчас, наоборот, все сознают необходимость более тесного, общего объединения социалистических советских частей. Отсюда и задача союзных органов: умелым управлением удовлетворить объединительное настроение масс.

Ну ладно, нечего перечитывать самого себя. Кто еще отвечает на вопросы анкеты?

Председатель Совета Закавказской Федерации Александр Мясников: «...союз дает возможность укрепить хозяйство и военные силы, нужные народам Востока для борьбы с мировым капиталом».

Председатель ЦИК и Совнаркома Белоруссии Александр Червяков: «...выпуск книг, учебников на белорусском языке, субсидирование белорусского театра и проч. окончательно рассеяло агитацию шовинистических элементов, усматривающих в Союзе ССР опасность для белорусской культуры».

Конечно, эти меры выбивают почву из-под ног националистов и «независимцев». Но говорить, что все противники объединения закрыли свои рты, еще рано. Вопрос этот сложный, и решаться он, видимо, будет постепенно, годами.

Анатолий Васильевич Луначарский пишет, конечно, о советском искусстве: «...левое искусство, которое забивало себе путь голым формализмом и беспредметностью, устами Маяковского заявляет, что оно намерено перейти от формального футуризма к остро выраженному коммунизму, эстетическому выражению образов и мыслей революции и насыщению искусством быта».

К остро выраженному коммунизму - это хорошо. Только очень уж сложно закручено... Для широкого читателя можно бы и попроще.

В комнату стремительно вошла Екатерина Ивановна и, вероятно, продолжая разговор, начатый с кем-то за дверью, спросила:

- А ты? Чего бы хотел ты?

Михаил Иванович ответил недоумевающе:

- Я? Ну, положим, в городки хотел бы сыграть. - Он оживился. - Чтобы лежачую фигуру бац - и долой!

- О господи, я не о том совсем. Праздничный обед хочу приготовить, чтобы всем угодить.

- Засиделся я, Катя. Жаль, что зимой сыграть негде, - он прищурился, целясь, резко махнул рукой.

- Хватит, вижу, - засмеялась Екатерина Ивановна. - Городошник ты отменный. А насчет обеда-то как?

- Что хочешь, то и готовь.

- А особенное, новогоднее?

- Грибков бы. Соленых.

- Есть грибы. Мария Васильевна позаботилась, прислала из деревни.

- Наверно, те засолила, которые я последний раз принес. Полная корзина была. Превосходные грибы!

- Ну да, - возразила, посмеиваясь, Екатерина Ивановна, - твои она почти все выбросила. Червивые.

- Не может быть. Она ведь хвалила меня!

- Огорчать не хотела. А когда ты на рыбалку ушел, повеселились мы с ней вволю.

- Вот те на! Я же в очках собирал.

- Удовольствие получил?

- Еще какое.

- Значит, не зря время провел. А грибов маминых поедим, у нее они чистенькие, - Екатерина Ивановна взяла газеты, положила на подоконник. - Пойдем завтракать.

В столовой дети уже дожидались за столом. Поздоровавшись с отцом, Юля спросила:

- Пап, разве можно считать математику самой главной наукой?

Пять пар глаз ожидающе уставились на него. Подумав, он ответил:

- Математика - это гимнастика ума. И практическая польза от нее очень большая.

- Но разве она самая главная?

- Все науки важны и нужны, и нельзя делить их на главные и неглавные. Лучше изучать их как следует, - улыбнулся Михаил Иванович.

- А что изучать в первую очередь?

- Если бы меня спросили, чего мне недостает, я бы ответил: мне недостает знания иностранных языков и своего родного русского языка. Крайне необходимо лучше знать русский язык. Если ты хочешь влиять на окружающих, то этого можно достигнуть только тогда, когда будешь уметь облекать свои мысли в яркие, точные и общедоступные формы. Вот почему знание родного языка крайне необходимо каждому культурному человеку.