Колхаун сел, уверенный, что обвинителю нечего возразить.

— Я изучил, что гласит на сей счет Закон, ваша честь. Как известно моему оппоненту, исчерпывающее определение употребляемого термина отсутствует. Тем не менее у нас есть возможность обратиться к кодексу Техаса, конкретно к разделу 311.011, к которому нас отсылает статья 1.05 Уголовного кодекса. В разделе 311.011 сказано; «Слова и предложения должны пониматься в контексте и толковаться в соответствии с правилами грамматики и принятым употреблением, за исключением случаев, когда они приобрели техническое или иное специальное значение, данное в юридических статутах или других постановляющих источниках». Полагаю, противная сторона не станет оспаривать, что последнее в данном случае неприменимо, поэтому предлагаю суду считать, что определение относится к любому разумному созданию, в отличие от существа, не наделенного разумом. В любом случае, земляне до сего дня не знакомы с иными разумными расами, вследствие чего в их языках отсутствуют иные определения данного термина. Необходимость разграничения возникла впервые.

— Мистер Колхаун?

— Ваша честь, доводы обвинения абсурдны!

— Сошлитесь на прецеденты, мистер Колхаун.

Но Колхауну не пришел в голову ни один. В глубине души он сознавал, что в этом пункте потерпел поражение. Зато техасский закон был ему поддержкой по другому пункту — о праве на самозащиту. Уж там-то он сможет сослаться на кучу прецедентов. Одно дело Лака чего стоит! «Лак против штата, 588 SW-2 371, апелляционный суд штата Техас, 1979 год» — известное дело о самозащите. Имея такую опору, Колхаун считал, что выигрыш у него в кармане, и решил сейчас сделать вид, что принимает аргументы обвинения. Но придет время, и он выложит свой главный довод, который, несомненно, сразит их наповал. Он заранее жалел обвинителя.

— В таком случае, — заключил судья, — протест отклонен. Есть ли у сторон дополнения к сказанному?

Ответа не последовало, и заседание было прекращено.

— Бейлиф, введите присяжных заседателей.

Колхаун проводил глазами судебного пристава, послушно покинувшего зал. Адвокат был вынужден признать, что инопланетяне следовали установленной процедуре во всех ее тонкостях. Видимо, им пришлось изрядно потрудиться, чтобы изучить судебный процесс штата Техас.

Пристав еще раз распахнул дверь, и в зале появились присяжные. Колхаун пробыл на планете достаточно долго, чтобы начать отличать ее жителей друг от друга. Многих он уже узнавал по особенностям внешности. Оказалось, что они разнятся не меньше людей.

Присяжные заняли свои места, и судья начал предварительный опрос. Вопросы и ответы звучали по-английски. Колхаун был поражен: инопланетяне приложили гораздо больше усилий, чем он ожидал. Но все напрасно — победа останется за ним!

Когда судья закончил опрос и приготовился передать слово обвинению, у Колхауна участился пульс. Настал момент нанести решающий удар и повергнуть обвинителя во прах!

— Ваша честь, я объявляю отвод всему составу жюри.

— Обоснуйте отвод.

— Основание — шестая поправка к Конституции США, ваша честь. Я имею право не просто на суд присяжных, но на суд равных! Аналогичную гарантию дает конституция Техаса, а также статья 1.12 техасского уголовно-процессуального кодекса. Таким образом, в данный момент я подвергаюсь дискриминации. Приглашенные мне не ровня.

Он сел, довольный собой. Если обвинитель посмеет возразить, он прикроется, как броней, делом «Батсон против штата Кентукки».

— Обвинение?

— Я ни при чем, ваша честь. Секретарь суда следовал при отборе присяжных техасскому закону. Обвиняемый отказался от процедуры преследования по обвинительному акту, поэтому перед следствием данная проблема не вставала.

— Мистер Колхаун?

Колхаун поднялся. У него был заготовлен убийственный ответ. Он намеренно отказался от процесса по обвинительному акту, чтобы избежать несвоевременного возникновения проблемы. Теперь, огорошив инопланетян протестом, он ждал гарантированного выхода на свободу. По его соображениям, у инопланетян не оставалось другого выхода, если только они не изменят своим принципам и не вздумают похитить с планеты целую группу людей в качестве присяжных заседателей. Чего они, естественно, делать не будут, поскольку пока не намерены раскрывать свое присутствие на Земле.

— Ваша честь, я…

— Кого вы считаете равными себе, мистер Колхаун?

Колхауну не понравилось, что его перебили, однако он сохранил спокойствие.

— Людей, ваша честь. Землян, обладающих опытом, чувствами и привычками, сходными с моими.

— Понимаю. Чем больше будет близость между ими и вами, чем больше сходство, тем лучше?

— Вот именно! — Колхауну почему-то стало тревожно. Слишком уж спокоен был судья. Очевидно, он что-то замыслил.

— Если кандидаты будут отвечать названным требованиям, вас это удовлетворит?

— Конечно… Однако они могут не подойти по другим параметрам. — Поразмыслив, он добавил: — В земном суде действуют и другие соображения.

— Какие? Это не должны быть люди, знавшие вас и испытывавшие к вам неприязнь? Ненавистники адвокатов? Это все?

— Могут быть еще нюансы, но в целом — да.

— Из ваших слов, мистер Колхаун, можно заключить, что ваш идеал — двенадцать адвокатов, обладающих вашим жизненным опытом, устремлениями и запросами!

— Конечно, я не стал бы возражать против такого жюри, но вот беда: дюжину подобных субъектов вы не нашли бы даже на Земле.

— Значит, потребуется компромисс?

— Обязательно.

— Суды на Земле вряд ли проявляют чрезмерную придирчивость к присяжным.

Колхаун уже не сомневался, что ему готовят неприятный сюрприз, но не мог понять, какого свойства. После продолжительной паузы он все же ответил:

— Суды на Земле проявят максимальное внимание к претензиям защиты.

— Отлично, — сказал судья и повернулся к бейлифу. — Пригласите новых присяжных.

Пока бейлиф отсутствовал, Колхаун сидел ни жив ни мертв. Бейлиф появился в сопровождении двенадцати новых присяжных. Колхаун лишился дара речи и наблюдал с отвалившейся челюстью, как они чинно рассаживаются на скамьи.

— Что вы скажете об этом жюри, мистер Колхаун? Мистер Колхаун! Вам нехорошо?

— Нет, ваша честь, все в порядке. — Колхаун утер трясущейся ладонью слюну, не сводя глаз с двенадцати одинаковых Колхаунов в черных костюмах и в галстуках-бабочках. Он отказывался гадать, как инопланетяне добились такого эффекта, но его настроение все равно улучшалось с каждой секундой: если сходство окажется не только внешним, но и внутренним, то процесс можно считать выигранным. Он добился своего и предстал перед судом равных. Эти присяжные поймут его так, как никакие другие. Отождествляя себя с ним, они будут ему симпатизировать. Такие ни за что не вынесут обвинительный приговор.

— Можете начинать допрос присяжных, господин обвинитель, — торжественно провозгласил судья.

Колхаун забился в расщелину между двумя огромными валунами и закутался в тряпье, чтобы уберечься от холодного ветра. Он мечтал о спокойном сне, невозможном в это время года, когда все три солнца не уходят за горизонт, а ветер дует, не переставая. Из всего того, что существовало на Земле и отсутствовало здесь, Колхаун больше всего тосковал по ночной темноте. Земная ночь была его союзницей, ибо скрывала от глаз недругов.

Больше ему не было суждено увидеть Землю. В этом заключалась постигшая его кара — в этом и в бесконечном скитании по чужой планете.

«Мы ввели вас в заблуждение. С незапамятных времен мы не казним преступников. За период, превышающий земное тысячелетие, никто ни разу не воспользовался своим правом на месть, — объяснил судья, оглашая приговор. — Жизнь — более тяжкая кара, нежели смерть. У вас будет достаточно времени, чтобы раскаяться. Мы освободили ваш организм от всех вирусов. Наши микроорганизмы для вас безвредны. Это не означает бессмертия, однако ваша жизнь может продлиться чрезвычайно долго. Ступайте, Колхаун».