Спасение пришло в виде привлекших его внимание голосов инопланетян. Разговор, судя по тону, не терпел отлагательства. Колхаун замечал краешком глаза какие-то перемещения, но следить за происходящим не мог. Внезапно сводящий с ума зуд утих. Его сменило тянущее ощущение повсюду, где кожу не прикрывала одежда.

Потом, так же внезапно, настал конец всем неприятным ощущениям. Колхаун смотрел, не мигая, на стену. Существа поставили его на ноги и отошли. Колхаун находился в углу и не мог упасть. Ему была предоставлена возможность ожидать своей участи в кромешной тьме. Голоса стихли, последняя ниточка с окружающим миром оборвалась.

— Что ж, Лукитур, — проворчал председатель Фивиш, — по-моему, пришло время объясниться. Что заставило тебя захватить инопланетянина и привезти его сюда?

— Разве лучше было его убить?

Фивиш брезгливо поморщился. Лукитуру требовался отдых. Подобно многим, кого обязанности забрасывали на отсталые планеты, прозябающие в варварстве, Лукитур становился все более похожим на объект изучения. Он уже вполне спокойно рассуждал об убийстве разумного существа!

В молчании председателя Лукитур уловил неодобрение и догадался, что его замечание произвело самое неблагоприятное впечатление.

— Мы собирались его отпустить, когда минует опасность. В других случаях мы так и поступали. Нам известно, что некоторые видевшие нас туземцы рассказывали об этом другим, но наблюдения показали, что туземные власти относятся к подобным сообщениям без всякого внимания.

— Почему же вы его не отпустили?

— Я рассудил, что при сложившихся обстоятельствах это было бы неразумно. Видите ли, он совершил нападение на мой исследовательский отряд, уже завершавший работу. Наши наблюдения подтвердили возможность стабилизировать аномалию и использовать ее.

— Прекрасная новость! И все-таки это не объясняет того, почему вы захватили землянина.

— Я хочу, чтобы землянин понес наказание за убийство, которое он совершил, — сурово ответил Лукитур.

Колхаун вошел следом за глазастым чудищем в большую круглую дверь. Хрупкие гипотезы, которые он тщательно выстраивал, немедленно потерпели крах. Он предстал перед реальностью, превосходящей его разумение. Ответы он получил, но самого неприятного свойства.

В стене камеры вдруг распахнулась дверь, и возникший в проеме инопланетянин сделал жест, поразительно похожий на человеческий: поманил Колхауна толстым пальцем, приглашая следовать за собой. Сначала Колхаун не сомневался, что перебирает ногами в последний раз в жизни, но постепенно перестал взирать на свои перспективы так мрачно.

Инопланетянин-провожатый никуда не торопился. Колхаун не увидел ни кровожадной толпы, ни охраны, ни арены.

Облегченно переведя дух, он завертел головой. Больше всего его изумляло то обстоятельство, что во время путешествия, длившегося, по всей видимости, все эти недели, он не ощущал движения. Имелось всего одно свидетельство продолжительности пути — появившаяся на его физиономии густая борода.

Впрочем, вольное знакомство пленного с достопримечательностями не входило в планы инопланетян. Впервые один из них проявил нетерпение и подтолкнул Колхауна. Тот послушно ускорил шаг.

Он решил продолжить сбор информации об окружающем мире, но его постигло разочарование: Колхауна незамедлительно посадили в транспортное средство, пусть и лишенное колес, и перевезли, к его огорчению, в другую клетку, так и не дав понять, какая ему уготована судьба.

После этого Колхаун долго пробыл в одиночестве. В камере была вода с пакостным привкусом, но никакой еды. Он, впрочем, уже не так боялся за свою жизнь, полагая, что инопланетяне догадаются о своем упущении. Сюда его перевезли, конечно же, не для того, чтобы уморить голодом.

Колхаун строил предположения, одно причудливее другого. Увы, любое умозаключение, к которому он был способен прийти, содержало изъян. Без изъянов обходилась всего одна гипотеза — о каре. Она же выглядела наиболее разумной. Он пленен, терпит неудобства; его заточение вполне может оказаться пожизненным. Чем не наказание?

Со временем он смирился с этой гипотезой, при всей ее безысходности, но потом выяснилось, что он в очередной раз ошибся. Как-то раз в его камеру просунул голову инопланетянин и заявил на чистейшем английском языке:

— Пора выходить. Следуй за мной.

Колхаун послушался: сейчас было не до вопросов. Лучше дождаться развития событий. Для стратегических решений ему не хватало информации.

Они долго шли по длинным коридорам, минуя других инопланетян. Те реагировали на землянина по-разному: некоторые бросали дела и таращились во все глаза, но большинство игнорировало чужака.

Потом впереди появилась дверь, определенно открывавшаяся наружу: она была сделана из прозрачного материала, и через нее был виден снующий по улице транспорт. Колхаун остановился перед закрытой дверью, не зная, как поступить.

Инопланетянин прикрикнул на дверь, и она сама собой открылась. Вполне подобающая для тюрьмы автоматическая дверь.

— Ступай, — молвил инопланетянин, подкрепив приказ жестом.

— Ты меня отпускаешь?

— Да.

Теперь Колхаун перепугался по-настоящему. У него появилось ощущение, что все происходившее раньше было только подготовкой, а исполнение наказания начинается только теперь. Настало время для серьезных вопросов.

— Не понимаю! — возмутился он. — Ведь это не Земля. Как я попаду домой?

— Как хочешь.

Колхаун не спешил выходить, пытаясь собраться с мыслями. На самом деле он не знал, о чем спрашивать, поэтому решил задать безобидный, на первый взгляд, вопрос:

— Куда я могу отправиться?

— Куда захочешь, — ответил инопланетянин.

— Серьезно? — Колхаун почуял подвох. — Даже на Землю?

— Да, если сумеешь.

— Но для этого нужен корабль. У меня его нет. Даже если бы был, я не знаю обратной дороги и не умею пилотировать космические корабли.

— Это обидно, — отозвался инопланетянин. — Ступай.

— Минуточку! — взмолился Колхаун, рискуя вызвать у инопланетянина раздражение. Ему позарез нужна информация, и он сомневался, что найдутся другие инопланетяне, свободно владеющие английским. Сейчас или никогда! — Ты ведь не можешь просто вышвырнуть меня, не объяснив, в чем я провинился…

— А ты разве не знаешь? Убийство преследуется любыми расами!

— Это и есть мое наказание?

— Можно сказать и так, — ответил инопланетянин. — Хотя конкретное наказание предстоит выбрать родичам твоей жертвы, если они решат тебя покарать. Мы уведомили их, что выпускаем тебя. Если они тебя заберут, то им решать, как с тобой поступить. Это их право. Такова традиция, перешедшая к нам от предков.

— Это безумие! Я его не убивал! Он напал на меня, он был вооружен! У меня было право на самозащиту.

— Нет, оружия у него не было. К тому же он тебя не видел. У него был с собой только источник света — у вас это называется фонарем. Мы видим в другом электромагнитном спектре — ультрафиолетовом. Ваше солнце светит слишком слабо. Даже когда оно в зените, нам необходим дополнительный источник света.

— Да откуда же мне было это знать?!

— Верно. Но ты не дал ему никакой возможности объясниться. Твой выстрел был абсолютно не спровоцированным. Это умышленное убийство, даже по стандартам твоей расы.

Колхаун начал было оправдываться, но быстро умолк: до него дошло, что инопланетянин прав. Колхаун был адвокатом и прекрасно понимал, что совершил преступление.

— Разрешен ли у вас состязательный процесс?

— Этот термин мне неизвестен, я не знаком с вашей культурой в таких тонкостях.

— Наверняка ты слышал о состязании сторон. Это наша традиция. Если обвиняемый выигрывает, его отпускают. Вспоминаешь?

— Может быть, — протянул инопланетянин, поколебавшись.

— Так… Как насчет того, чтобы вернуть мне мое оружие?

— У нас его нет. Оно осталось на месте преступления.

— Как же мне состязаться невооруженным?