Рассматривая удлиняющиеся тени, девушка подумала о том, что смертельно устала за весь этот утомительный тяжелый день. Кроме того, она была очень голодна. Интересно — как бы поступила в ее ситуации мадемуазель Аделаида?

Не думая ни о чем, Виола медленно побрела в сторону квартала Сент-Мартен. Несколько сот шагов — и она оказалась неподалеку от великолепного особняка, освещенного огнями. Множество ярких фонарей отбрасывали розовые и желтые блики, длинная стеклянная оранжерея с диковинными растениями была также залита ярким светом, и весь особняк мерцал в темноте словно таинственный сказочный дворец. С крыши в честь праздника свисали флаги. Стены были убраны зарослями плюща. Виола не раз видела этот красивый дом и часто любовалась им. Но сегодня он никак не мог увязаться в ее мыслях с тем адресом, что был написан на визитной карточке в ее кармане.

Неожиданно ей показалось, что все, что произошло с ней в последние дни, развеялось в воздухе, спряталось в ночи. Единственно реальным в мире был этот волшебный дом, где, разумеется, обитают счастливые люди. Неужели она сможет найти здесь избавление от всех проблем?

Ей стоит сделать всего лишь пару небольших шагов, подойти к решетке и постучать молоточком, вызывая швейцара. Но она не могла заставить себя шагнуть вперед. И не могла пойти к мадам де Ланж или же вернуться к себе…

Девушка застыла у ворот. Руки в тонких перчатках сжимали металлические прутья решетки. Издали до нее донеслись веселые голоса и смех, и совершенно неожиданно перед девушкой возникла княжна Элина.

— Да у нас гости! — рассмеялась она. — Ну, наконец-то, мадемуазель Фламель, — воскликнула она радостно, изумив Виолу. — Мы давно уже беспокоимся о вас. Мама! Смотри — кто к нам пришел!

Не успела девушка опомниться, как расторопные слуги распахнули перед ней ворота, и смешливая княжна Маре-Розару увлекла ее за собой.

На террасу вышла мадам София. Она была облачена в роскошное бальное платье, а в руках у нее был пушистый веер из длинных перьев. Когда она увидела позднюю гостью, лицо у нее осветилось дружелюбной улыбкой.

— Мадемуазель Фламель, входите, пожалуйста. Мы вам так благодарны, — она легко приблизилась к ступенькам, элегантно придерживая края платья. — Добро пожаловать, милая Виола.

— Но… я не знаю, за что вы меня благодарите… — девушка испуганно сделала шаг назад, опасаясь, что ее приняли за кого-то другого.

Княжна Элина тут же схватила ее за руку и повела по лестнице наверх, в дом, залитый ярким праздничным светом.

— Возможно, вам это показалось пустяком, но Мишель для нас — весь мир, — принялась доверительно рассказывать княжна: — Мы чуть с ума не сошли, когда он не явился к завтраку. Мы уже предполагали, что случилось что-то ужасное. Раньше он никогда не опаздывал и не исчезал, не предупредив заранее.

Слуги распахнули двери, и Виола не успела перевести дыхание, как оказалась внутри дома, хозяева которого явно собирались куда-то уходить. Ее немедленно представили князю Маре-Розару, величественному господину в ослепительно черном костюме, светлой рубашке, скрепленной у ворота галстуком с бриллиантовой заколкой. Его шляпа с белыми перчатками и трость находились в руках слуги, почтительно державшего их вместе с плащом. Темные волосы валашского господаря были подернуты голубоватой сединой, а черты его слегка смуглого лица оказались отмечены подлинным аристократизмом. На него очень походил его сын Эмиль. Улыбка молодого князя была не менее привлекательна, чем у очаровательной Элины, его сестры.

— Сегодня приходил врач. Опухоль на руке уже уменьшилась, — объяснила Виоле княгиня. — Нога, конечно, заживает значительно быстрее. Врач уверяет, что все идет нормально. Он велел благодарить вас за помощь нашему дорогому Мишелю.

— Но моя помощь не так уж велика…

— Сейчас он спит, — вмешалась в их разговор княжна. — Михась по-прежнему испытывает сильную боль, поэтому я велела положить небольшую дозу снотворного в его ужин.

— Элина! — возмутилась княгиня. — Кто тебе позволил! Разве так можно?

— Зато он прекрасно выспится, — отмахнулась веером ее дочь.

— Возможно, ты права, но все же не стоит без его ведома так поступать. Если Мишо не намерен принимать снотворное, то нельзя на этом настаивать и обманывать его, — строго заметила княгиня.

Элина прикусила губку.

— И все же он будет мне утром благодарен за свой крепкий сон.

Княгиня София был весьма недовольна поведением дочери и сердито отвернулась от нее. Виола заметила, что князь внимательно наблюдает за женой, но не вмешивается в ее разговор с дочерью. Сообразив, что Виола от смущения не знает, куда себя деть, он предложил:

— Возможно, мадемуазель Фламель хотела бы пройти в свою комнату?

— Мою… комнату? — с удивлением переспросила девушка.

— О да, разумеется, — воскликнула Элина и взяла Виолу за руку. — Я провожу вас. Мы вполне еще успеем на вечер к герцогу Валенштайну.

— Что вы? — изумилась девушка, освобождая свою руку. — Нельзя ни в коем случае опаздывать на званый вечер!

— Но мне объяснили, что в Париже прибыть вовремя считается дурным тоном.

— Вы, наверно, не поняли. Речь скорее всего шла о бале. Что же касается приглашения на ужин, то следует прибыть вовремя, а точнее — немного раньше.

Виола вдруг поняла, что в ее голосе зазвучали строгие нотки мадемуазель Аделаиды, но решила, что не будет ничего плохого, если она объяснит этой милой девушке из далекой страны, как положено вести себя в обществе.

— Вы очень любезны, что рассказали мне все это, — широко улыбнулась Элина.

Князь Маре-Розару, успевший надеть белоснежные перчатки, дружелюбно пояснил:

— Вас проводит слуга, мадемуазель Фламель. Чувствуйте себя, как дома.

— До скорой встречи, — его сын почтительно поклонился Виоле и весьма обаятельно улыбнулся.

Молодежь направилась к двери, а княгиня еще раз дружески пожала руку Виоле:

— Я хочу еще раз вас поблагодарить и сказать, что очень рада вашему приходу.

Девушка улыбнулась в ответ, не совсем понимая причину такой радости, да и вообще не осознавая реальность происходящего. Ей очень хотелось забыть неловкость возникшей ситуации. Видимо, Бертье объявил ее героиней и своей спасительницей, и теперь хозяева этого великолепного дома считают себя обязанными ей.

Девушка стояла посреди изящнейшей спальни. Казалось, что все предметы в этой комнате излучали какое-то сияние. Белые и голубоватые статуэтки, лилово-бежевый ковер на полу и изящные стулья с роскошными сиденьями. В многочисленных вазах благоухали свежие цветы. Блестящие влажные листья обрамляли зеленой рамкой белые, розовые, нежно-кремовые лепестки. Странно, но эта комната явно ждала ее появления, словно он знал, что она обязательно придет сюда. Что ей будет необходимо все это. И он сам будет нужен…

Экономка поинтересовалась вещами гостьи, и Виола, смутившись, тихо ответила, что у нее нет с собой багажа. Она понимала, что это покажется слугам странным, но женщина всего лишь заметила:

— Я поняла вас, мадемуазель. Если вам что-нибудь понадобится, позвоните в этот колокольчик. Я сейчас пришлю поднос с ужином в вашу комнату, если вы не возражаете.

— Да, спасибо, — стараясь сдержать радость, медленно проговорила Виола. — Я буду вам очень признательна.

Когда экономка вышла, девушка сняла шляпу и перчатки и подошла к окну. Вечернее движение на улице вновь стало оживленным — роскошные экипажи сновали без конца по Сент-Мартен, а облаченные в прекрасные костюмы мужчины и женщины неспешно прогуливались парами. Откуда-то доносилась чудесная приятная музыка. Ночные фиалки под окном дурманили голову нежным чарующим ароматом. Сердце замирало от странного предчувствия.

Единственное, о чем она сейчас сожалела, так это о серебряном туалетном наборе, оставшемся в комнате в доме мадам Тибо. Теперь уже не будет никакой возможности вернуть его. Без всякого сомнения, хозяйка продаст все ее вещи, как только появится возможность…