— Немного, покачал головой Ребуль, — около сотни акров. Мы выращиваем на ней рис, но главным образом она предназначена для лошадей, и Люк всегда при деле. Знаете, его отец был одним из gardians старой закалки. Люк ездил верхом уже в четыре года, а когда исполнилось десять, начал работать. — Ребуль взглянул на часы. — Ну, теперь, наверное, пора перейти к делу.

Сэм достал из папки несколько бумаг и протянул Ребулю:

— Это сценарий, почитаете в вертолете. Если захотите что-нибудь изменить, сразу же сообщите мне. Меня уверяли, что в комитете все говорят по-английски, но на всякий случай я перевел бы его на французский, а потом раздал бы членам комитета, чтобы смогли забрать его с собой. Филипп мне с этим поможет.

— Хорошая мысль, одобрительно кивнул Ребуль. — Может, стоит добавить фотографию или рисунок макета?

Теперь настала очередь Сэма соглашаться.

— Да, рисунок будет лучше. В нем можно добавить фон, кое-что оживить. — Он сделал несколько пометок в блокноте. — Хорошо. А сейчас нам надо принять важное решение. — Он потянулся за пивом и сделал большой глоток. — Где мы проведем нашу презентацию? Церковь в Богадельне уже использовали. Офис в бизнес-центре или конференц-зал в отеле не подходят, потому что как раз с ним-то мы и боремся. Кроме того, они скучные и безликие, а я хочу произвести на комитет впечатление, показать им то, что они не скоро забудут. Мне кажется, что лучше всего устроить презентацию прямо на пляже.

Ребуль вздернул брови, а потом улыбнулся:

— Ну да, разумеется. На пляже бухты Грешников?

— А где же еще? Это место подходит идеально. Поставим большой шатер или натянем тент. Получится такой неофициальный конференц-зал с длинным столом и стульями для членов комитета. Может, небольшой бар…

— Бар обязательно!

— А презентацию устроим в конце рабочего дня, когда солнце уже начинает садиться. Я специально проверял, какой там закат. Это, скажу я вам, зрелище!

Сэм замолчал, ожидая реакции Ребуля.

— Ну что я могу сказать, Сэм? Браво! Это будет настоящий сюрприз, coup de theatre.[41] Но вам потребуется помощь, и она не должна исходить от меня. Он задумался, глядя в окно, а потом кивнул сам себе и опять повернулся к Сэму. — К счастью, я знаю пару надежных людей. Я попрошу одного из них позвонить вам. Его зовут Гастон, и он не болтлив, ему можно доверять. Если кто-нибудь поинтересуется, откуда вы его знаете, скажите, что познакомились на приеме.

Ребуль встал, подошел к Сэму и в знак восхищения расцеловал в обе щеки.

— Поздравляю, друг мой! Поздравляю!

— Сэм, у меня проблема. — Филипп говорил взволнованно и даже слегка задыхался. — Это касается нашего дела. Мы можем сейчас встретиться?

Сэм знал, что журналист ни за что не станет вести важный разговор по телефону. И что для встречи он обязательно выберет какой-нибудь маленький, неприметный бар.

— Конечно. Где?

— На рю де Бир-Хакейм, сразу за рыбным рынком, есть небольшое кафе «Пятое сентября». Через полчаса. Годится?

Филипп был верен себе. Бар действительно оказался тесным, довольно обшарпанным и с неизбежной фотографией марсельской футбольной команды на почетном месте. Единственными посетителями были местные старики, бреющиеся раз в неделю. Филипп выбрал место в самом темном углу. Он поднял руку, приветствуя Сэма.

— Спасибо, что пришел. Я заказал тебе пастис — пить вино здесь небезопасно.

Сэм разбавил пастис водой и приготовился слушать.

— Примерно час назад выхожу я из редакции, — начал свой рассказ Филипп, — и тут меня останавливает какой-то тип, недомерок в крутом костюме, и спрашивает, не я ли мистер Давен. Я говорю — да, и тогда он сообщает, что у меня сегодня выдался удачный день. Сам понимаешь, интересная информация может поступить от кого угодно, и я согласился зайти с ним в ближайшее кафе и выслушать его. Ожидал, что он расскажет какую-нибудь забавную историю об англичанах и их яхтах: они часто тут влипают в неприятности. Но он начал с того, что моя статья о застройке бухты Грешников сильно огорчила его клиента.

— А кто этот клиент, он не сказал?

— В этом не было необходимости. Уже через пару минут стало ясно, что он работает на этого англичанина, Уоппинга.

— А как он тебя узнал?

— У меня запоминающаяся прическа, а в начале каждой статьи всегда стоит маленькая фотография автора. Ну, я, как водится, рассказал ему о свободе прессы и о том, что наш редактор, скорее всего, с удовольствием предоставит место и для выражения противоположной точки зрения. Это ему понравилось: он закивал, заулыбался, а потом вынул конверт. Довольно толстый.

Филипп остановился, чтобы перевести дух и глотнуть пастиса.

— И тут этот урод говорит: «Вот именно — другая точка зрения. И вы как раз тот человек, который ее выразит. Возможно, вам не помешает небольшой стимул». И протягивает мне конверт. «Здесь десять тысяч евро, и это не последние деньги у моего клиента. Симпатичный маленький гонорар за пару статей в нашу пользу. И вы понимаете, все должно остаться между нами. Мы никому не станем об этом сообщать».

— А если обратиться в полицию? — спросил Сэм.

— И что я им скажу? — махнул рукой Филипп. — Что кто-то пытался всучить мне десять тысяч евро? Они пошлют меня куда подальше.

— Так что ты сделал?

— Сказал, что не беру взяток. А он ответил, что мне пора бы повзрослеть. Это Франция, здесь все берут взятки. Тут я разозлился. Посоветовал ему свернуть конверт в трубочку и засунуть себе в задницу. Правда, я говорил по-французски, и он, наверное, многого не понял, но смысл он уловил точно. А потом я встал и ушел. И что мне теперь делать, как думаешь?

— Что тебе делать? Свидетелей нет, так что твое слово против его. А раз он работает на Уоппинга, не сомневайся, там найдется куча ловких юристов, которые докажут, что и встречи-то никогда не было. — Сэм покачал головой. — Нет. Забудь. Я думаю, он не рискнет снова подходить к тебе, потому что на этот раз у тебя в кармане запросто может оказаться диктофон. Ладно, давай я немного подниму тебе настроение. Хочу привлечь тебя к одному делу. Подробности я еще не обдумал, но сама идея такая…

Не выполнивший задания Рей Прендергаст ждал, пока его босс закончит телефонный разговор, и нервно крутил на столе толстый конверт. Лорд Уоппинг не любил промахов.

Повесив трубку, он ткнул толстым пальцем в конверт.

— Ну что, не заглотил наживку?

— К сожалению, нет, Билли.

— Что сказал?

— Ну, последнее предложение он произнес на французском, так что я не все понял, но смысл был в том, что он меня послал.

— Глупый мальчишка. Какой глупый мальчишка, — вздохнул Уоппинг, словно сожалея об ошибке близкого друга. — Ну что ж, выбора он нам не оставил. Поговори-ка с Брайаном и Дейвом, пусть поучат его уму-разуму. Но послушай, Рей, — лорд Уоппинг понизил голос, — ничего радикального. Ты меня понял? Лишние проблемы нам не нужны. Все должно выглядеть как несчастный случай.

Есть на свете такие счастливчики, чья внешность и манеры с первого взгляда внушают людям симпатию. К таким принадлежал и Гастон Пуарье, этакий крупногабаритный херувим с телом в виде груши, пухлым розовощеким лицом и копной кудрявых седых волос. В его карих глазах то и дело мелькали искорки, а губы в любой момент были готовы растянуться в улыбке. Ребуль утверждал, что он лучший посредник в Марселе. Сэму он сразу же понравился.

Они сидели на террасе, и на столике перед ними стояла бутылка розового вина.

— Я не был в этом доме, с тех пор как Франсис переехал в Фаро, сказал Гастон. — Ах, какие вечеринки он здесь устраивал: девушки, шампанское, еще девушки… Чудесные были времена. — Он поднял бокал. — Давайте выпьем за его новый проект. Расскажите мне о нем поподробнее.

Пока Сэм рассказывал, Гастон почти опустошил бутылку. Между бокалами он неоднократно промокал лоб шелковым носовым платком, словно выполнял тяжелую работу. Но слушателем он оказался идеальным: молчаливым и внимательным. Когда Сэм закончил, он несколько раз одобрительно кивнул.