— Идея с шатром мне нравится, — сказал Гастон, — но надо подумать, как ее реализовать. С самим шатром — pas de soucis, никаких проблем. Но поверхность пляжа неровная, значит, нужен крепкий настил из досок. И электричество. Можно воспользоваться генератором, но я знаком с одним электриком, настоящим художником, который сможет подключить нас к городской сети. Еще понадобится проектор, длинный стол, стулья и, возможно… — Гастон задумчиво пошевелил бровями, — …маленький бар, разумеется, с симпатичной барменшей. Я ничего не забыл?

Сэм достаточно знал Францию, чтобы заранее предвидеть массу бюрократических осложнений. На каком-нибудь этапе непременно придется согласовывать что-то с кем-то в городской администрации, а значит, потребуются консультации, лесть, уговоры и деловой ланч, возможно не один.

— Меня беспокоит вот что, — сказал он, — нам ведь наверняка понадобится разрешение.

— А, это, — махнул рукой Гастон. — Pas de soucis. Мэр — очень неглупый человек. Он поймет, что такая презентация в преддверии две тысячи тринадцатого года пойдет на пользу Марселю, создаст имидж динамичного города. — Гастон подмигнул и пальцем постучал по носу. — А кроме того, мы друзья, вместе охотимся зимой. Может, стоит пригласить на мероприятие и его. В любом случае обещаю вам, что проблем с разрешением не будет. Когда вы собираетесь все это устроить?

Для Брайана и Дейва следующие два дня тянулись медленно, но были наполнены приятным ожиданием. Впервые за долгое время им выпал шанс заняться тем, что они умели делать лучше всего, — нанесением тяжелых телесных повреждений или, выражаясь их языком, «молотиловкой». Кроме того, жертвой должен был стать француз — мелочь, но приятная. Как и многие англичане этого социального статуca и поколения, парни были ярыми шовинистами и радовались любому поводу постоять за честь многострадальной Англии и хоть немного, но отомстить наглым иностранцам, захватившим весь мир, не говоря уж о лучших английских футбольных клубах.

Они сидели в баре в Старом порту, который выбрали только за то, что он именовался «пабом», а следовательно, сулил маленькие домашние радости: теплое пиво, дартс и телевизор с большим экраном, всегда транслирующий турнир по бильярду. К несчастью, от паба здесь было только название, отсутствовала даже мишень для дротиков на стене. Телевизор был настроен на какое-то игровое шоу, в котором лягушатники хором выкрикивали ставки, а пиво оказалось холодным. Но сегодня даже эти неприятности не могли испортить настроение Дейву и Брайану.

Два прошедших дня они провели в слежке за Филиппом и теперь примерно знали его расписание и маршруты. В арендованном фургоне они несколько раз проследовали за скутером журналиста от редакции «Ла Прованс» на авеню Роже Саленгро до его квартиры в старом доме, стоящем чуть в стороне от Корниш, широкого шоссе, бегущего вдоль береговой линии. Дейв решил, что это практически идеальное место для инсценировки аварии. Достаточно места для маневра и небольшой крутой обрыв, заканчивающийся у самых береговых скал. Падение на них наверняка умерит пыл журналиста.

— Знаешь, Брай, — сказал Дейв, — мне кажется, это работа для мотоциклов. Один впереди него, другой сзади. На нас шлемы, лиц не видно, и все пучком.

Брайан глубокомысленно кивнул. Он всегда охотно предоставлял разработку операции Дейву, а сам ограничивался чисто физическим участием. Однако на этот раз даже он заметил одну небольшую деталь.

— У нас ведь нет мотоциклов.

— А мы их позаимствуем, Брай. Угоним, когда поедем обратно. Посмотри, что творится на улицах. Они там везде припаркованы. У некоторых даже шлемы висят на рукоятках. А если не висят, значит, спрятаны в ящике позади седла, который сможет открыть даже моя мамаша с помощью пилочки для ногтей.

Брайан опять кивнул. Вот поэтому ему и нравилось работать с Дейвом: тот всегда обдумывал все тонкости. Кажется, пиво уже достаточно согрелось. Он осторожно глотнул и с тоской подумал о разных вкусностях, так хорошо идущих с пивом: например, о настоящем английском пироге со свининой, который подают в его любимом пабе «Хорошее пойло», в Степни. Лягушатники в таких вещах ничего не понимают. Жрут такую дрянь, что даже удивительно, как они еще живы. Улиток, прости господи! Конину! Его передернуло.

— Ну, и когда мы это устроим?

Дейв еще раз глотнул пива и вытер рот рукой.

— Лучше всего вечером, когда он поедет ужинать. Будет уже темно.

Они вышли из паба и пошли к своему фургону, время от времени останавливаясь, чтобы оценить мотоцикл. Дейв, как всегда, оказался прав. Их тут было полно: «БМВ», «кавасаки», «хонды» и даже один отполированный до блеска «харлей» — и припаркованы они были в типичной французской манере — где угодно, невзирая на правила.

— Слишком навороченные нам не нужны, — объяснил Дейв. — Возьмем те, на которые никто не обратит внимание. И номера лучше замазать. — Он похлопал по седлу ближайшей «ямахи». — Слушай, как будем действовать. Сегодня ночью, часа в два, когда все спят, стащим мотоциклы и погрузим в фургон. Завтра вечером выполним работу, а мотоциклы бросим. Плевое дело.

— Плевое дело, Дейв, — согласился Брайан.

Филипп засиделся на работе, доводя до совершенства статью, которую написал днем. Раздражение после столкновения с Реем Прендергастом еще не улеглось, и потому он с особым энтузиазмом расхваливал идею Сэма разбить шатер на пляже. Это, писал он, первая струя свежего воздуха, проникшая в темный, душный и коррумпированный мир городского строительства. После чего следовали очередные комплименты в адрес проекта Сэма, а заканчивалась статья вопросом: смогут ли две другие компании проявить такой же творческий подход, или их презентации пройдут, как это обычно бывает, за закрытыми дверями?

Он откинулся на спинку стула, потер глаза и взглянул на часы. Сегодня ему предстояло выполнить еще одну обязанность: ежемесячный обед с Элоди и Раулем, родителями Мими. Если все пойдет как обычно, его ждут деликатные расспросы о карьерных перспективах, мягкие намеки на то, что хорошо бы наконец продать скутер, купить приличную машину и вообще немного «остепениться», как выражалась Элоди. Филипп не уставал удивляться тому, как в такой безнадежно буржуазной семье могла родиться бунтарка Мими. Он помнил, что было, когда она выкрасила волосы в этот замечательный глубокий красный цвет. Родители испытали шок, который не проходил несколько недель. Впрочем, они славные, добрые люди, а Элоди восхитительно готовит. В ее честь можно даже побриться и, кстати, не забыть купить букет роз.

Элена собирала чемодан. За годы близкого знакомства Сэм усвоил, что это крайне деликатный ритуал и лучше ей не мешать. Ее раздражало, когда в этот момент за ней наблюдали. Ей не нравилось, когда ей предлагали помощь. Но больше всего она не любила, когда с ней пытались завести разговор. Ее отношения с чемоданом и его содержимым были отчасти эзотерическими, и горе тому, кто осмеливался в них вмешаться. Наученный горьким опытом, Сэм взял книгу и спрятался в гостиной.

Элена на пару дней улетала в Париж, чему предшествовал длинный, полный извинений разговор с ее шефом, Фрэнком Ноксом. В парижском отделении компании возникли проблемы с одним из самых важных клиентов, генеральным директором сети фешенебельных отелей. Тому показалось, что штаб-квартира страховой компании уделяет ему недостаточно внимания и даже отчасти пренебрегает его интересами. Он желал получить подтверждение тому, что качество сервиса в «Нокс иншуренс» по-прежнему остается самым высоким. Короче говоря, он почувствовал себя нелюбимым. Не могла бы Элена, робко попросил Фрэнк, на несколько дней слетать в Париж и пригладить взъерошенные перышки директора? И хорошо бы он подумал, что она специально прилетела из Лос-Анджелеса, чтобы поболтать с ним за обедом. А Фрэнк в ответ на эту любезность добавит к отпуску Элены лишнюю неделю. Сэм отнесся к новости с пониманием. Все равно следующие несколько дней он будет по уши занят, а возвращение Элены они с удовольствием отпразднуют.